Возможно, действительно сошла.

Подняв голову, Ариана принялась внимательно его разглядывать. Его бронзовое тело выглядело великолепно, и он, казалось, совершенно не замечал своей наготы так же, как и одиночества, тяжело сдавившего ей сердце. Она села, и простыня упала, обнажив ее до талии, заставив вспомнить о своей наготе.

Она поспешно прикрылась, размышляя о том, чего теперь ждет от нее Трентон. Извиниться и уйти она не могла, так как это была ее спальня. Может, ей следует встать и надеть свою ночную сорочку? Принять беспечный вид и притвориться, будто ничего не изменилось? Невозможно.

Нервно кусая губы, она страшно жалела, что не расспросила Терезу о том, что происходит после. Она смотрела, как он наливал воду на чистый кусок ткани. Станет ли он говорить о том, что произошло между ними и будет ли ждать того же и от нее? Останется ли он спать в ее постели или уйдет в свою комнату теперь, когда их брак стал настоящим?

Ариана честно себе призналась в том, что ей очень хочется провести ночь рядом с ним. Наверное, это неприлично? При такой мысли губы ее дернулись. Все, что она чувствовала и делала сегодня ночью, выглядело неприлично. Неприлично и одновременно замечательно.

Она нерешительно принялась искать слова, верные слова, которые могли бы убедить его остаться, не прозвучав ни глупо, ни жалобно. Возможно, он прочел ее мысли, так как, к ее радостному удивлению, повернулся и остановился у кровати с материей в руке.

Увидев выражение неуверенности на ее лице, Трентон улыбнулся:

— Позволь мне облегчить твою боль. — Он сел рядом с ней, откинул простыню и бережно раздвинул ей ноги.

Ариана напряглась, инстинктивно сжала ноги и схватила его за руку.

— Что ты делаешь?

— Я же сказал тебе — хочу облегчить боль. — Он откинул спутанные пряди волос с ее щек, бросив на нее взгляд, выражавший чисто мужское удовлетворение. — Не кажется ли тебе, что твоя скромность немного запоздала? — Он поднес ее пальцы к губам и не смог скрыть собственнических ноток в голосе. — Если принять во внимание, что я только что ласкал и вкушал каждый дюйм твоего тела.

Ариана вспыхнула и опустила глаза.

— Я не сделаю тебе больно, — пообещал он. — Позволь мне.

Ариана почувствовала, что готова откликнуться на его призыв с тем же доверием, которое он, казалось, всегда вызывал у нее. Не говоря ни слова, она раздвинула ноги и стала наблюдать, как он очень бережно омывает их внутренние стороны мягкой материей. Глаза ее расширились при виде крови.

— Мне больше никогда не придется причинять тебе боль, — тихо пообещал он, отвечая на ее невысказанный вопрос.

Она кивнула, следуя глазами за движениями его руки, в то время как они замерли в точке соединения бедер. Она вздохнула, испытывая облегчение от холодного компресса, приложенного к ее чувствительной саднящей плоти… облегчение, за которым последовал трепет наслаждения.

— Тебе приятно?

Она вздрогнула. Откуда он может знать?

— Да, — ответил он за нее глубоким низким голосом.

— Да, — выдохнула она и снова вспыхнула, вспомнив, о том, что он делал, когда в прошлый раз задал тот же вопрос.

Трентон, нежно поглаживая ее, усмехнулся:

— Какой удивительный клубок противоречий, туманный ангел. Такой страстный и такой застенчивый.

— Так же, как и ты.

Его темные брови удивленно поднялись.

— Страстный? Или застенчивый?

— Нет. Я имела в виду… ну, я хотела сказать — клубок противоречий.

Он начал чувственными круговыми движениями гладить ее через материю.

— Напротив, моя поразительная новобрачная в данный момент меня влечет только к одной цели.

— Я не уверена, что понимаю, в чем твоя цель, — прошептала она, горячие волны наслаждения исходили от его ласкающей руки.

Он пристально смотрел на нее, глаза, полуприкрытые веками, потемнели от вновь проснувшейся страсти, он отбросил материю и положил на шелковистый треугольник ладонь.

Ариана задрожала.

— Трентон…

Вновь вспыхнувшие чувства быстро разрастались в ее теле, сметая все установленные ею запреты, она поспешно приникла к мужу, стремясь разделить с ним его желание.

Взгляд Трентона неотступно следовал за ее тонкими пальцами, когда они, легкие, словно перышки, пробегали по его плечам, мускулистым рукам. Он напрягся, и дрожь прошла по всему телу.

— Ты невероятная, — пробормотал он, взяв ее руку, и положил себе на грудь. Медленно он провел ее ладонью сначала вниз по туловищу, затем так что ее пальцы заскользили по темным волосам вверх и коснулись сосков, заставив его застонать от удовольствия. — Послушай, как бьется мое сердце, — глубоким голосом сказал он, прижав ее руку к груди. — Видишь, что ты делаешь со мной.

Ариана с радостным любопытством изучала его чудесное тело. Чуть шершавая кожа, мощные мускулы: вот что делает мужчин не похожими на женщин, впрочем, не такими уж не похожими, подумала она, ощутив, как напряглись соски под ее рукой. Воодушевленная, Ариана высвободилась и встала на колени, ее вторая рука присоединилась к первой. Она ощущала, как колотится сердце Трентона, слышала, как со свистом вырывается его дыхание, затем он снова сжал ее руку и потянул вниз к своему мучительно напрягшемуся члену.

— Прикоснись ко мне, — скомандовал он и сжал ее руку еще крепче, когда она заколебалась. — Ариана, мне необходимо почувствовать твое прикосновение.

Она выполнила его просьбу и провела пальцами по напряженному пульсирующему естеству, ощущая его невероятный размер и жар. Грудь его вздымалась, глаза горели кобальтовым светом. Но он не шевелился, полностью подчинившись ее невинному исследованию.

Пальцы Арианы легко скользили по всей длине его члена по направлению к атласному концу. Она с изумлением посмотрела вниз, когда ее пальцы увлажнились, и повторила ласку как будто для того, чтобы удостовериться в его реакции.

— Я… не могу… сдержаться, — выдавил он сквозь стиснутые зубы. — Твои руки… — Он изумленно покачал головой.

— Я не хочу, чтобы ты сдерживался, — ответила она, очарованная чудом, которое жило в нем. — Я сама не сдержалась.

Это решило все.

Потеряв над собой контроль, Трентон со стоном заключил ее в объятия и повалил в постель, раздвигая ей ноги, хотя, казалось, делал это против воли.

— Слишком скоро… Твое тело…

— Хочет твоего, — задыхаясь, призналась она.

— Тебе больно…

Он медленно входил в нее, вдыхая воздух большими неровными глотками.

— Да, — согласилась она, чуть поморщившись, но, тем не менее, с готовностью открываясь ему навстречу. — Но это не имеет значения.

— Боже… — пробормотал он, погружаясь в горячую влажную глубину.

Ариана обхватила его за шею и, подняв ноги, сжала ему бока, как он научил ее. Было немного больно, да, но боль затмила почти невыносимая волна страсти, подхватившая ее и смывшая все прочее из сознания.

— Скажи мне, если я сделаю тебе больно, — произнес Трентон, выходя из ее бархатной теплоты только для того, чтобы вонзиться еще глубже, еще дальше внутрь ее тела. Наполовину извинение, наполовину приказ, его слова вихрем пронеслись в ее мозгу, успокаивая, словно легкий ветерок. Погруженной в омут своих чувств Ариане едва удалось кивнуть, безмолвно давая Трентону ответ.

На этот раз все произошло поразительно быстро и необузданно. Как только Трентон ощутил, что его жена растворилась в ритмичных спазмах оргазма, и ее крики эхом отдались в его мозгу, он мгновенно устремился вперед, проливаясь в нее огромной пульсирующей волной облегчения.

Все еще дрожа, Ариана точно почувствовала тот момент, когда к Трентону вернулся гнев, это живучее существо, которое прокралось между их тесно прижатыми друг к другу телами. Его руки сжались в кулаки, зарываясь во влажные простыни, и он громко сглотнул, борясь с каким-то внутренним демоном, пытаясь вернуть самообладание. Одним быстрым упругим движением он откатился от нее и напряженно лег на другом конце кровати.

Узкое пространство, разделявшее их тела, казалось бесконечно широким, словно непреодолимая бездна. Ариана закрыла глаза, под прикрытыми веками их жгли слезы. Не так представляла она завершение их страсти. Это было невыносимо.