Одновременно с Лубой и опять же не без помощи польского короля был разрешен и вопрос с отпуском Вальдемара. И хотя датский король, принимая московского посла, о здоровье государевом не спросил, к руке его не позвал и к столу не пригласил, а ответную грамоту передал через своего секретаря, тем не менее в грамоте черным по белому значилось: «Хотя мы имеем сильную причину жаловаться на неисполнение договора о браке сына нашего с вашею сестрою, но так как отец ваш скончался, то мы все это дело предаем забвению и хотим жить с вами в такой же дружбе, как жили с вашими предками».

«Утром мажу бутерброд, сразу мысль: а как народ?» Итак, о народе. Каково жилось простому народу при Михаиле Федоровиче? Заботился он о нем или равнодушно наблюдал за его притеснениями со стороны «сильных людей», за его страданиями? Мы помним о жутких первых годах этого царствования, когда крестьяне и посадские под гнетом непомерных налогов и под угрозой беспощадного правежа разбегались с насиженных мест кто под покровительство богатых монастырей и вотчинников, кто на Дон и Волгу, а кто в разбойники с большой дороги. Но пришли мирные времена, вернулся из плена Филарет, а вместе с ним и размеренная работа по восстановлению разрушенного административного аппарата, расстроенного порядка рекрутского и налогового обложения. Пришло время борьбы со злоупотреблениями «сильных людей». Учреждается Сыскной приказ, заложивший начало страшной в последующем практики доносов по формуле «слово и дело государево». Навели они порядок? Нет, но хоть попытались что-то сделать и сделали. Пусть немного, но сделали. Народ, поверивший в царя, в его стремление к справедливости и человеколюбию, отозвался просто и убедительно – восстановлением численности населения, подъемом сельскохозяйственного производства, возрождением сел и городских посадов. Купцы хоть и плакались на оскудение и засилье иноземцев, но богатели. Мелкопоместные дворяне тоже нашли у него понимание. Царь увеличил срок, в течение которого они могли добиваться возвращения беглых крестьян, с пяти до десяти лет. Крестьянам стало хуже, но ведь дворяне все еще оставались основой вооруженных сил государства. Как не пойти им навстречу, если их доля была настолько тяжелой, что они были готовы перейти в холопское или крепостное состояние, лишь бы уклониться от тягот военной службы? Но и этого им не позволялось. Если раньше дворянин, женившийся на крепостной крестьянке, сам становился рабом, то теперь таких хитрецов велено было возвращать в служилое состояние и наделять поместьями.

Михаил Федорович продолжал традицию своих предшественников по выкупу русских людей, оказавшихся в неволе. В хрониках 1641 года мы находим упоминание об особом сборе пожертвований по всему государству на эти цели.

В этот жестокий век московское правительство даже предпринимало попытки гуманизации уголовного законодательства. Была запрещена смертная казнь беременных женщин до рождения ребенка, а такое наказание, как заливание горла фальшивомонетчиков расплавленным оловом, было заменено на битье кнутом, кандалы и клеймение щек.

Лишь одно можно сказать с уверенностью: простому народу – служилым людям, купцам, посадским, хлебопашцам – под конец царствования Михаила Федоровича жилось все-таки не то что не сладко, а тяжело. Люди страдали от холода и голода, от грабителей и болезней, от злоупотреблений со стороны «сильных людей». Тем не менее был относительный мир и покой, была ясная налоговая политика, был закон, который хоть как-то защищал и сильного, и слабого. Наметились зачатки цивилизованности, культуры. У людей появлялась уверенность в своем будущем. А в таких условиях жизнь всегда возьмет свое.

А кому жилось легко? Взять того же Михаила Федоровича. Жизнь его не баловала. Отлученный от отца и матери в пятилетнем возрасте, он четыре года находился в ссылке со своей теткой М.Н. Черкасской. Затем в течение пяти лет они с матерью, монахиней Марфой, жили в Клину на положении ссыльных. В 1610 году мать с сыном получили возможность переехать в Москву, но оказались в еще худших условиях. Город занимают поляки, которые сами тут же попадают в окружение войск Первого, а затем и Второго земского ополчения. Вместе с поляками в осаде сидит и будущий царь. Многомесячное испытание страхом быть убитым шальным ядром, унижение со стороны польской военщины, голод и холод наложили отпечаток на характер будущего царя и состояние его здоровья. Понукаемый то матерью, то отцом, он и жениться-то не мог по своей воле. Да и здоровье его было не ахти. В тридцать лет он уже с трудом мог передвигаться. Михаил Федорович часто болел, а последний год жизни вообще не покидал царских палат. В ночь с 12 на 13 июля 1645 года на 49-м году жизни он скончался. Умирая, царь призвал к себе боярина Бориса Ивановича Морозова, которому объявил: «Тебе, боярину нашему, приказываю сына и со слезами говорю: как нам ты служил и работал с великим весельем и радостью, оставя дом, имение и покой, пекся о его здоровье и научении страху Божию и всякой премудрости, жил в нашем доме безотступно в терпении и беспокойстве тринадцать лет и соблюдал его как зеницу ока, так и теперь служи». Говорил ли он эти слова или за него их додумали придворные летописцы – неизвестно. Видимо, додумали, так как умер он от инсульта, а в этом состоянии какой из него оратор!..

Царь Алексей Михайлович и его команда. Боярин Морозов и его экономическая политика. Бунт и падение правительства Морозова. Земский собор и Земское уложение 1649 года. Украинское казачество. Попытки Сагайдачного и украинской православной церкви на сближение с Москвой. Польско-еврейский гнет русского населения Украины. Непоследовательность политики польских властей и поведения украинских казаков. Золотое десятилетие. Восхождение Хмельницкого. Поражение Потоцкого. Смерть короля Владислава. Разгром польского стана на Пилявке. Зборовский договор. Хмельницкий – вассал турецкого султана. Поражение Хмельницкого под Берестечком. Придунайская авантюра гетмана. Переяславская рада. Одиннадцать статей. Война с Польшей. Победное шествие по Белоруссии. Вступление шведов в войну. Польское народное восстание. Война со Швецией и мир с Польшей. Смерть Богдана Хмельницкого. Иван Выговский. Гадячское соглашение. Распад Украины. Юрий Хмельницкий. Поражение Шереметева. Предательство Ю. Хмельницкого. Петр Дорошенко и турецкий протекторат над Западной Украиной. Андрусовский договор 1667 года. Бахчисарайское соглашение 1681 года

На следующий день после смерти Михаила Федоровича, 13 июля 1645 года, боярство и все высшие чиновники государства Московского принесли присягу на верность царевичу Алексею и его матери. Первый, кто это сделал, был двоюродный брат умершего царя Никита Иванович – старший в роду Романовых.

Своим поступком он как бы утверждал династические традиции престолонаследия. Аналогичную процедуру без какой-либо отсрочки начали осуществлять во всех городах и уездах. Но беда не приходит одна. Менее чем через сорок дней после смерти отца молодой царь лишился и матери. Эти трагические события, по внешним признакам напоминающие начало царствования Ивана Грозного и Федора Иоанновича, наложили свой отпечаток на первые годы правления Алексея Михайловича. Разница была лишь в том, что роли Алексея Адашева и Бориса Годунова на этот раз играли не молодые и честолюбивые царедворцы, а 55-летний Борис Иванович Морозов – вчерашний воспитатель наследника престола. Через сорок дней после смерти матери, 28 сентября, Алексей Михайлович венчался на царство.

Нельзя сказать, что новому царю досталось тяжелое наследство. Отнюдь нет, его положение в корне отличалось от положения его отца тридцатидвухлетней давности, когда тот вступал на престол, как на Голгофу. За истекшие годы государство было умиротворено, а население получило реальную возможность для восстановления своих жизненных сил и подъема хозяйства. Но и о «государстве всеобщего благоденствия» тоже говорить не приходится. В стране были проблемы, о чем достаточно откровенно говорилось на Земском соборе 1642 года, причем такие, которые разрешаются в течение жизни нескольких поколений людей. И главнейшей из них была пополнение казны.