Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

— Ю, ты бывал на Острове Блаженных?! И почему меня это не удивляет? Значит, тебе известно, как долго ещё плыть? А он действительно не стоит на месте, этот остров? Ты знаешь, в каком он направлении? А там растут плоды бессмертия — или, как в других сказаниях, бьёт родник, чья вода дарует?..

— Кай, подремал бы ты до вечера…

— Нет! Только не это! — умоляюще воскликнул я, сразу осознав, чем для меня может обернуться излишнее любопытство. Усыпит, и укоров совести не почувствует!

— Тогда не выспрашивай.

— Ну хоть один вопросик можно? — я жалобно посмотрел на вредного юмеми.

— И не торгуйся! И не смотри щенячьими глазами! И не тереби верхнюю губу!

— А губу-то почему нельзя? — обиженно спросил я, отведя руку ото рта. Проклятая привычка! Возвращается всякий раз, когда внимание безраздельно отдано чему-то одному. Сейчас меня захватывала непростая задача выудить из Ю сведения, которыми тот упорно не желал делиться.

— Умиляет, — коротко ответил тот. — Возникает желание вручить сушёный персик и погладить по головке. Ты этого хочешь?

— А у тебя где-то припрятан персик? — вновь оживился я. — И ты молчал?! Человек от голода звереет, а он…

В животе забурчало, и я покраснел. Одно дело притворяться маленьким ребёнком забавы ради. И совсем другое — вести себя, словно дитя, из-за внутренней незрелости.

— Увы, могу только погладить по головке, — вздохнул тот, не заметив моего смущения. — От персика и сам бы не отказался.

— А на Хорае, по слухам, растут дивные персики… — заметил я с выражением невинной мечтательности на лице. — Огромные и с нежно-розовым отливом, какой бывает на щеках у красоток из Южных Земель! Вопьёшься зубами — сок так и брызнет, по шее потечёт, сладкий и душистый…

— Кай. Несносный ты человек! Чего добиваешься?

— Так растут или нет? — прищурился я.

— Растут, — покладисто ответил Ю и добавил: — Но бессмертием не наделяют. Разбирай паланкин, погребу ещё немного. Да укутайся хорошенько, с головой!

Он злорадство улыбался, пока я следовал приказу. Изверг! Вот спрашивается, зачем было напускать таинственность, если персики — самые обыкновенные? Наверно, родник тоже разочарует. А кое-кто и рад позубоскалить!

Неудача слегка обескуражила, но не сломила мой дух. Ладно, зато можно вкушать местные плоды, не опасаясь «подцепить» бессмертие. Сомневаюсь, что оно пришлось бы мне по вкусу. Встреча с первым правителем Золотой Нити заставляет поразмыслить о многом, очень многом. Например, стоит ли мечтать о вечности, если она не избавляет от памяти и тоски по тем, кто не может с тобой остаться. Бедный, бедный дядя! Желать подобной участи собственному сыну, и притом — любимейшему из всех…

Конечно, принца Коори хорошо бы разыскать, для начала… Если он действительно бежал. И если император жив. Кто знает, что на самом деле творится дома? 'Тьма впереди, тьма позади — иди…' Не помню, откуда.

— Чего нахохлился? — вкрадчиво спросил юмеми. Размеренный плеск то справа, то слева от меня прекратился. Хорошо, хоть один из нас умеет управляться с лодкой! И плохо, что мне не выпало возможности овладеть этим искусством на мелководье. Но даже понимание обстоятельств не мешало ощущать себя бесполезным грузом.

Не дождавшись ответа, гребец снова продолжил своё занятие. Ладно, знаниям и навыкам Мэй-Мэй объяснение дано, но как насчёт Ю? Его жизнь в Южной Столице никак не была связана с рекой, а моря там нет и подавно. Впрочем, много ли мне известно? Даже то, что рассказывает он сам, представляется таким смутным и расплывчатым, будто хитрец намеренно путает следы. Взять хотя бы его знакомство с Тосихико…

— Скажи, — неожиданное воспоминание заставило меня отбросить околичности, — господин хранитель Тоси, он бессмертен?

— Думаю, до тех пор, пока нужен городу как хранитель, — остановившись и немного поразмыслив, сообщил Ю. — Интересуешься, каким образом он продлил своё существование?

— И как сделался хранителем, — добавил я.

— Этого я и сам не знаю, — чистосердечно признался мой собеседник. — Хотя могу предположить, что послужило причиной.

— Он говорил, что совершил какую-то ошибку, — вспомнил я и опасливо покосился на друга: не ранят ли его мои слова? Но прекрасное лицо осталось безмятежным, так что я неуверенно продолжал: — Мол, исправляет содеянное… что именно? Чем он провинился?

— Тем, что построил Северную Столицу, — ответил тот и, увидев моё изумление, пояснил: — Точнее, тем, как он её построил.

Он снова принялся работать веслом, будто дал исчерпывающее объяснение. Я некоторое время смотрел, как под белоснежной кожей перекатываются мускулы, а с лопасти весла, переливаясь на солнце, опадают брызги. Неужели грести так легко?

— И что же он сделал неправильно? — Я приподнялся на колено. — Дай, попробую!

— Нет уж, жизнь дороже отдыха! — отрезал Ю. — А некоторым должна быть дорога шкурка, и без того подпаленная. Мне-то солнечные лучи не помеха… Что касается Тоси, начну издалека, — он шумно выдохнул. — Ты считал, сколько в городе ворот?

— Пять, — не моргнув глазом, ответил я. — Это каждому ребёнку известно: Северная Столица — древнейшая, и только в ней пять внешних ворот. Потому-то не все из них располагаются чётко по сторонам света, как в Оваре и Кёо.

— Так и есть. А знаешь, почему их пять, а не четыре? — обернувшись, он многозначительно посмотрел на меня.

— Чтобы почтить каждую из стихий? — предположил я.

— И призвать их на защиту города! — уточнил юмеми. Он приостановился, утирая пот. — Люди его поколения хорошо представляли истинную мощь природы. И Тоси — не исключение, ведь ему довелось противостоять Нефритовому Владыке, а в те времена должность придворного онмёдзи не была тёпленьким местечком для старого дедушки. Нет, Кай, его враги были влиятельны и сильны. По сравнению с ними наша мико — кроткая горлица! Сделавшись правителем, он возненавидел волшебство и ввёл запрет на тайные искусства. А прежнюю столицу, чьи стены проросли могуществом её защитников, сравнял с землёй, а землю засыпал солью. С тех пор, говорят, в долине Усеикавы — солонцовые степи… Но, знаешь, он ведь и раньше был к этому предрасположен. Отвергал всё, выходящее за рамки рассудочного, за пределы того, что можно взять в руки и сосчитать. Никого не напоминает? — он снова принялся за работу.

— Да уж, — вздохнул я. — Напоминает до боли. Но разве не он возвёл Врата?

— Он. Как и положено, пять. Врата Земли, северо-восточные. Врата Воды, восточные. Врата Пламени, южные. Врата Металла, западные и, наконец, Врата Древа, северо-западные. Тебе эта последовательность, случайно, не знакома?

Я мысленно прокрутил её. Земля впитывает воду, вода гасит пламя, пламя… о боги!

— Но как он мог не сознавать, что она разрушительна? — обомлел я.

— Начнём с того, что он не был онмёдзи. И, как я уже упоминал, предпочитал закрывать глаза на недоступное разуму. Вот скажи, знал ли твой брат, что его избранница — не простая женщина, и тайны её наверняка объясняются именно этим, а не бытовыми причинами? Конечно, да — он ведь неглупый человек. Но это знание вступало в противоречие с внутренними устоями, и оказалось легче заподозрить любимую в обмане, нежели смириться с тем, что не всё в мире очевидно.

— Да, братец всю жизнь пестовал эту веру, — вздохнул я, припомнив насмешки Хоно над дедушкиными рассказами, — наверно, он бы почувствовал унижение, если бы пришлось от неё отказаться.

— Как часто люди отказываются от счастья ради сохранения видимости собственной правоты! — тень пробежала по вспотевшему лицу, когда южанин обернулся и встретился со мной глазами. — А Тоси… он был упрямцем, каких поискать. Одарённый полководец, удачливый мореход, неподкупный и твёрдый в убеждениях человек, правитель, чьи деяния были направлены на благо народа — но упрямый, как тысяча Они…

Отложив весло, он присел рядом со мной.

— Когда война закончилась, а столица была покинута, многие лишились крова, и Тосихико повёл их на север, обещая, что выстроит город лучше прежнего. Он избрал весьма удачное место, учитывая ещё и скромное намерение наложить руку на острова Фунао, но в первую очередь — нужды людей. Здесь каждый мог заработать на мисочку риса: рыбак и каменотёс, лесоруб и земледелец. В верховьях Араи до сих пор, как ты знаешь, промышляют зверя и валят лес, а близ озера Ёми плавят руду и разрабатывают угольные залежи. Рыболовы, каменотёсы и гончары селятся по побережью, где вдоволь прекрасной глины и ракушечника. Тоси вырос за считанные годы, и так расширился, что понадобились крепкие стены и ворота по всем сторонам света. Разрушенная столица — город-крепость, возведённый на острове ещё в те времена, когда ваши предки только приплыли сюда с юго-запада, из страны, называемой ими Благословенной, а ныне известной под именем Лао — была маленькой и тесной. Она ютилась на треугольничке суши, с востока ограниченном устьем Усеикавы, а с юга — морем. С запада же к самым стенам древнего города подступали степи, через которые даже дорог не прокладывали, обходя их по побережью или вдоль реки. Так что, внешними были только врата Земли, Пламени и Воды, расположенные на севере, юге и востоке соответственно. Ещё одни пропускали народ во внутренний город, а последние, пятые, вели к дворцовой площади. Тяжело было захватить столь хорошо укреплённую твердыню, но это отдельная история.

99
{"b":"138487","o":1}