Спускаясь по лестнице, Леа остановилась на ступеньках. Она провела рукой по волосам и сладко зевпула, пытаясь освободиться от остатков сна. Но вдруг вздрогнула, услышав, как звенят оконные стекла. Очевидно, это от сильного ветра. Слава Богу, у кого-то достало ума закрыть ставни, потому что сама она сегодня с трудом поднялась с постели. Леа надеялась, новые посадки тростника выдержат бурю.

Учитывая вчерашний переполох во всем имении, просто удивительно, что сегодня вообще кто-то смог вовремя подняться. Сердце Леа сладко сжалось при воспоминании о том, как вчера поздно вечером Тревор возвращался в усадьбу со своей находкой. И девушка, радостно улыбаясь приятным мыслям, пошла дальше. Правда, они так и не сумели поговорить, но она надеялась, что вот-вот Тревор разыщет ее. При мысли об этой встрече Леа заволновалась.

Внизу на ступеньках показалась бледная, как привидение, Рэйчел. Леа уже собиралась поприветствовать сестру, но та покачала головой:

— Идем обратно наверх. Я должна тебе кое-что сказать.

Леа прошла к себе и дождалась, когда Рэйчел тоже войдет и закроет за собой дверь. Черты лица сестры исказились горечью, она забегала по комнате и часто, судорожно задышала. Леа почуяла недоброе.

— Что-то с дядей Эдвардом?

— Нет. — Рэйчел повернулась к ней. — Я не знаю, как тебе признаться в этом.

— Боже мой, Рэйчел, я ведь не дитя. Да что такое ты можешь мне сообщить?..

— Я беременна. Я хранила это в секрете, но, должно быть, Хипи как-то догадалась и разболтала повсюду. Тревор попросил у дяди Эдварда моей руки.

Леа молча, не в силах что-либо ответить, заморгала глазами. Должно быть, она чего-то не поняла.

— Ты… не могла бы повторить, что сейчас сказала?

Рэйчел подошла ближе и взяла Леа за запястье.

— Прошу тебя, не надо меня ненавидеть. Мне показалось, что Тревор это знает от тебя, и я решила, что ты нарушила обещание и рассказала ему о нас с Джастином… Я слишком поздно поняла, что он заблуждается. Теперь он хочет спасти меня от позора. Сказав мне об этом, он прошел вперед, в кабинет дядюшки, и выполнил свое намерение. Дядя Эдвард рад тому, что все так сложилось, ну а мне остается лишь плакать.

Резко высвободив свою руку, Леа поглядела на сестру. Она пыталась овладеть собой, а между тем горячие слезы уже навернулись ей на глаза. Несмотря на все усилия, голос ее зазвучал злобно и яростно:

— Как ты могла такое допустить? Ты же любишь капитана Трента. Или уже забыла?!

Рэйчел смотрела в пол, нижняя губа ее дрожала.

— Это не моя вина, Леа. Я люблю Джастина и хотела остановить Тревора, но не успела. Ты же понимаешь, что, пока Джастин не вернется, я никому не могу о нем рассказывать. Ведь понимаешь, правда? Дядя Эдвард возненавидит его. О Боже, не знаю, что мне теперь делать! Обещай, что не выдашь меня, пока я не приму решения.

Истерические всхлипывания, которыми сестра сопровождала эту свою речь, смутили Леа, но самое главное она уяснила себе слишком даже хорошо. С пылающей в сердце яростью она крикнула:

— Не беспокойся, твой секрет в надежных руках! — И, резко развернувшись, выбежала из комнаты.

— Подожди! — взмолилась Рэйчел, но опять опоздала.

Разум говорил Леа, что Тревор решился на этот шаг лишь затем, чтобы спасти репутацию Рэйчел, но сердце не желало прислушиваться к доводам рассудка. Мужчина, которого она любит, собрался жениться на ее родной сестре. Леа помчалась вниз по лестнице. Она не думала, куда и зачем бежит, и не останавливалась, покуда не очутилась на первом этаже.

Здесь она встала как вкопанная. Прямо перед нею оказался Тревор. Девушка глубоко вздохнула и сжала губы. Черт бы его побрал, ну как же можно не знать, с кем провел ночь!

— Леа, — прошептал Тревор. — Леа, мне надо с вами поговорить.

Внезапно у майора за спиной показалась дядина голова. Выходя вперед, он улыбнулся:

— Леа, дорогая, ты уже слышала прекрасные новости? Тревор и Рэйчел собираются стать мужем и женой.

Девушка закусила нижнюю губу и, досадуя на предательские глаза, готовые вот-вот пролить скопившуюся в них влагу, ответила:

— Рэйчел только что обрадовала меня.

Раненое сердце кровоточило. Но это и понятно — оно разрывалось на части. Она поглядела в пронизывающие глаза Тревора.

— Полагаю, я должна и вас поздравить, майор Прескотт.

— Леа…

Тревор на минуту обернулся к дяде, чтобы шепнуть ему что-то. Леа воспользовалась этим, приподняла край юбки в голубой цветочек и прошмыгнула мимо него. А она-то, дура, вырядилась ради него! Почти вслепую девушка преодолела пространство холла.

— Леа! — окликнул ее Тревор.

Звук его сапог, топающих по полу, заставил кровь стремительно помчаться по ее сосудам. Он догонял ее. Но Леа не желала с ним говорить. Во всяком случае, не сейчас. А может быть, и вообще никогда. И она бросилась бежать, но вскоре Тревор поймал ее за руку и развернул к себе лицом. На скуле его играли желваки, он был зол, но в глазах стояла боль. Господи, да как он смеет жалеть ее?!

— Дай мне объяснить… пожалуйста, — попросил он.

Леа выпрямилась во весь свой рост.

— Прекрасно. У тебя есть ровно минута.

Несколько мгновений он молча водил пальцами по своим волосам. Даже теперь, когда все внутри у Леа ныло и болело, этот жест тронул ее. Боже правый, вот же она, любовь, только руку протяни! Но тут она представила его и Рэйчел в качестве супругов и пришла в отчаяние.

— Понимаешь, хоть я и обязан теперь жениться на твоей сестре, но люблю я только тебя и всегда любил…

— Нет! — оборвала она. — Нет, слишком поздно!

Он рассмеялся, но радости в этом смехе не было.

Леа услышала в нем нескрываемую горечь и смутилась. Жуткая мысль пронзила ее мозг, но Леа быстро прогнала ее от себя. Она не должна его слушать, не должна внимать его признаниям в любви. Теперь он потерян для нее навсегда. Девушка отвернулась и собралась уходить, но Тревор был к этому готов и быстро удержал ее, обхватив за талию. Отчаянно вырываясь из его объятий, Леа замолотила кулаками по широкой груди майора.

— Леа, можем мы пойти куда-нибудь, чтобы поговорить наедине?

Наконец она высвободилась. Глаза ее метали молнии:

— Мы никогда не сможем быть наедине, никогда! Ты станешь мужем Рэйчел.

Сделав судорожный вдох, она немного успокоилась, чтобы даже с некоторым изяществом отвернуться от него и прошагать через зал. А на улице дождь заливал всю округу. Погодка под стать ее настроению, решила Леа. Самообладание не покидало ее, покуда она не ступила в длинный коридор, ведущий к хозяйственным пристройкам.

Выйдя на улицу, она наконец-то смогла дать выход отчаянию, которое ее одолевало. Рыдая, Леа подставила лицо и плечи порывам ветра и потокам небесной влаги.

Тревор вернулся в кабинет Эдварда, от усталости и отчаяния повесив голову и даже немного сгорбившись. Ни слова не говоря, он налил себе бокал бренди и подошел к окну. Отхлебнув большой глоток, майор рассеянно заметил:

— Здесь еще не закрыли ставни.

— Это я запретил. Ненавижу сидеть точно жук в коробке, — отозвался Эдвард. — Впрочем, если хочешь, закрой. Все равно я сегодня не вижу ни зги.

Тревор ощутил приступ сочувствия к несчастному хозяину плантации. Этот человек просил его о помощи, а он воспользовался его доверием. Если бы он не явился сюда, то для всех в «Ривервинд» было бы только лучше. При мысли об этом с языка у него внезапно сорвался вопрос:

— А что с вашим кузеном? Наверное, он уже скоро должен приехать?

Не торопясь с ответом, Эдвард прокашлялся и невнятно пробормотал:

— Не знаю.

Тревор заподозрил неладное и поглядел на него через плечо. Другу отца явно не хватало лицемерия, чтобы с достойным видом солгать.

— Так что же, нет никакого кузена?

Эдвард покосился на Тревора и нащупал графин с бренди. Молодой человек наблюдал, как он наполняет свой бокал, пальцем нащупывая край, чтобы не промахнуться. Лишь после того, как Эдвард подбодрил себя глотком спиртного, он доверительно обратился к Прескотту: