— А потом? Ведь вы не оставите море, не так ли?

— О, море у меня в крови, но есть награда, к которой я давно стремлюсь. Либо добьюсь ее, либо умру от горя.

Трент и прежде частенько беседовал с Леа, но ни разу — с таким воодушевлением. Никогда глаза его не горели так ярко. Она видела: капитан хочет, чтобы девушка поняла его, но она задумалась о своем.

Он стал отдавать распоряжения матросам, постоянно поглядывая на пристань. Леа тоже хотелось посмотреть в ту сторону, но для этого ей понадобилось бы развернуться на сто восемьдесят градусов, а она не собиралась проявлять такого очевидного любопытства. Она осталась стоять лицом к капитану, разглядывая густые и длинные усы Трента, которые он регулярно подрезал точно на том месте, где при улыбке залегали морщинки.

Вдруг он перестал улыбаться. Леа все-таки оглянулась и немедленно пожалела об этом.

Леа ощутила, как в сердце вонзилась острая игла. Тревор и Рэйчел стояли настолько близко друг к другу, что со стороны можно было принять их за обнимающихся любовников. Неимоверным усилием воли напустив на себя безразличный вид, она перевела взор на капитана и обнаружила, что он полностью разделяет ее чувства. Однако в отличие от нее Трент не предпринимал попыток прикинуться равнодушным: лицо его выражало отчаяние, а пальцы рук сжались в кулаки. Ярость так и выплескивалась из него, будто языки пламени из пылающего костра… О небо! Да это же настоящая ревность! Так вот к какой награде он стремится…

Хотя Трент и не собирался скрывать своих переживаний, Леа решила, что с ее стороны неприлично пристально разглядывать его. Она снова посмотрела в сторону, где стояли Рэйчел и Тревор. Что-то там было не в порядке. Одной рукой Тревор обнимал сестру за плечи, а она почему-то странным образом запрокинулась назад. Леа вдруг осенило: ее щепетильная сестричка никогда не позволила бы себе такого вызывающего поведения прямо на корабельной пристани в присутствии почти половины жителей Маната!

— Там что-то случилось, — всполошилась девушка и схватила капитана за руку. — Наверное, Рэйчел плохо. Она уже давно бледна как смерть.

С причала донесся странный стук. Леа снова глянула в ту сторону и заметила, что это Тревор бросил свою трость и она покатилась по дощатому настилу, тогда как сестра безжизненно повисла у него на руках. Леа вскрикнула:

— О Господи, да она же в обмороке!

— Черт! — бросил капитан Трент и зашагал к ним.

Леа побежала следом. Ее мучило жестокое чувство вины — ведь сегодня с самого утра она излила на сестру все накопившееся раздражение и вела себя просто возмутительно. И вот Рэйчел занемогла, возможно, даже серьезно. Она так редко выходит на испепеляющую жару и никогда не подставляет свою светлую нежную кожу немилосердным лучам солнца. Молясь о том, чтобы с сестрой было все в порядке, Леа вслед за капитаном Трентом подбежала к Тревору как раз в тот момент, когда он, поудобнее упершись в землю и найдя равновесие, поднял Рэйчел на руки.

Леа успокоилась. Он вел себя как настоящий герой: несмотря на покалеченную ногу, сумел проявить истинную галантность и в нужную минуту поддержал даму. Добежав до места происшествия, девушка резко остановилась и с трудом перевела дух:

— Что случилось?

Тревор поднял глаза на ее пепельно-серое лицо и ответил:

— Просто внезапный обморок. Ничего удивительного. Слишком сильная жара для нежного создания.

Капитан Трент протянул руки и сказал:

— Позвольте мне понести ее.

Тревор опять беспокойно глянул на Леа, но она кивнула:

— Пусть капитан Трент донесет Рэйчел до коляски. Он сумеет… он быстрее это сделает.

Несколько секунд в Треворе боролись гордость и беспокойство за Рэйчел. Потом он все-таки передал свою ношу капитану Тренту. Сердце Леа сладостно сжалось. Поистине рыцарь в сияющих доспехах!

Она достала из рукава Рэйчел носовой платок и промокнула сестре лоб. Голубая шляпка сестры съехала набок, выбившиеся волосы величавой волной переливались через руку капитана, доставая до самой земли. С тревогой и нежностью нес моряк свою драгоценную ношу.

Глядя на него, Леа почувствовала себя лучше. Все еще беспокоясь, она попыталась представить выражение лица Рэйчел, когда та очнется и обнаружит себя в сильных руках капитана. Должно быть, ее милая, благовоспитанная сестричка тут же снова потеряет сознание.

Леа нагнулась, чтобы поднять трость Тревора, как вдруг пальцы их соприкоснулись. Встретившись с ним взглядом, она ощутила приятную дрожь, которую всеми силами попыталась скрыть и с трудом сглотнула. В ореховых глазах сверкнули золотистые искры, а губы медленно сложились в чарующую улыбку. Огонь вспыхнул в душе Леа, разогревая кровь до температуры кипящего тростникового сока.

Выпрямляясь, она потеряла равновесие и покачнулась. Тревор поспешил ей на помощь, и прикосновение его большой руки к запястью словно обожгло девушку, как раскаленный ковш с тем самым тростниковым сиропом. У нее перехватило дыхание. Леа уже и сама готова была лишиться чувств.

— Мне надо позаботиться о Рэйчел, — пробормотала смущенная девушка.

Глядя вслед удаляющемуся капитану, майор заметил:

— Трент справится.

Вдвоем они спустились с причала и пошли к коляске, время от времени перебрасываясь фразами о состоянии Рэйчел. Леа окинула взглядом округу и с облегчением отметила, что прабабушка увлеклась описанием своего путешествия, беседуя с тремя дамами. Капитан Трент между тем поднял бесчувственную Рэйчел в экипаж и, пока никто не успел остановить его, влез следом.

— Но я сама должна ехать с нею, — запротестовала Леа.

— Позвольте мне, прошу вас, — как ребенок, взмолился старый морской волк. — Мисс Рэйчел будет в полной безопасности, я довезу ее до самого дома и немедленно передам в заботливые руки Нелли и прислуги.

Эти слова можно было бы расценить как просьбу. Но Трент был настойчив. Он твердо решил сопровождать Рэйчел, о чем говорил его взгляд, устремленный на сестру.

— Но ваш корабль? — спросила Леа.

— Команда хорошо обучена. Они справятся с разгрузкой самостоятельно.

Но вспомнив о прабабке и о том, что во имя Рэйчел ей следует соблюсти приличие, девушка снова принялась возражать:

— Но я действительно думаю…

Тревор тронул ее за руку:

— Если вы не против, Леа, то у меня есть предложение. Нас ведь тут двое, и у каждого свои обязанности.

Леа из последних сил сдержалась, чтобы немедленно не вспылить. Ей казалось, она уже слышит, как Тревор предлагает отослать ее вместе с Рэйчел домой, а его самого оставить распоряжаться на пристани. Правда, и ей казалось, что так будет правильно. Но ведь и тут много дел. И она вполне способна справиться с ними без чьей-либо помощи!

— Вы лучше меня знаете, как тут распорядиться, — продолжил Тревор. — Если не возражаете, я отправлюсь вместе с капитаном до усадьбы, а потом доставлю коляску обратно за миссис Стэнтон.

Она удивленно приподняла бровь, не в силах вымолвить ни слова. Тревор без устали преподносил все новые сюрпризы.

— Ну так что же, Леа? Мне кажется, это могло бы устроить нас всех, если, конечно, вы не пожелаете ехать с вашей сестрой. Решайте.

— Буду с нетерпением ждать того момента, когда вы снова вернетесь на пристань, — улыбнулась Леа. — Против ваших приемов опытного соблазнителя не могут устоять даже престарелые леди. Бабушка, кажется, уже очарована вами и непременно устроит жуткий скандал, если вы сами не отвезете ее домой.

Тревор шутливо по-военному откозырял ей, и снова с замиранием сердца Леа представила его в форме. Возле коляски тем временем собралась группа негров. Тревор властным голосом приказал им разойтись и приниматься за работу, и уже через полминуты коляска катила по дороге на плантацию.

На дядином жеребце майор Прескотт был неотразим. Просто поразительно, как он менялся: порой это был добрый, заботливый мужчина, а иногда — властный и горячий. Была в нем какая-то природная злость, точнее — гордое упрямство. Теперь Леа видела, что он честен не только вообще, но и перед самим собой: готов признать истинную расстановку сил между ними, тогда как все прочие мужчины, с которыми ей доводилось встречаться, безоговорочно претендовали на первенство. Леа поняла это как-то вдруг, неожиданно для самой себя, словно по темному небу полоснула ослепительная молния.