— Ты понимаешь, что я хочу сказать, Миранда?

Старик склонился ко мне и протянул свою костлявую руку, только теперь не схватил меня, а подождал, пока я пожму ее сама, подарю ему свое доверие, которого не хотела больше скрывать. Я наконец почувствовала себя — какая глупая! — в полной безопасности.

— Ты понимаешь, что получается? — продолжал капитан. — Старый Обадия Бэском еще на палубе. Здесь ты, и здесь сын Эндрю Маклина, Брок. Есть, правда, и такие, что каркают, дескать, "Бэском и компания" — давно уже пустой звук. Дураки! С моей помощью вы станете ее наследниками, вернете ей былую славу. Ты ведь сделаешь это ради нас, Миранда? Ради Натаниэля, и Эндрю, и меня?

Я понятия не имела, о чем он говорит, но заметила, что он разволновался, и вспомнила предостережение миссис Маклин. Желая утешить и успокоить старика, я тепло улыбнулась.

— Я сделаю все, чтобы помочь вам, капитан Обадия, — проговорила я.

Китаянка издала тихое укоризненное восклицание и вышла из темноты, встав возле кресла капитана.

— Эта юная душа не понимает, что обещает, — произнесла она своим высоким чистым голосом, в котором звучала незнакомая музыкальная нотка, своеобразная напевность, хотя английская фраза была построена правильно.

Капитан Обадия посмотрел на жену с гордостью и заметил, словно ее здесь и не было:

— Первосортный английский! Я не хотел слышать от нее никакого там пиджин-инглиш, так что сперва сам ее учил. Естественно, я начал следить и за собственным языком. Негоже было бы ей ругаться, как старый морской волк. А Ян Прайотт довершил начатое.

— Эта юная душа должна понимать, какую дает клятву, — продолжала настаивать китаянка.

— Ступай прочь, Лиен! — вспылил капитан с внезапной яростью. — Ты еще смеешь мне указывать, что делать! Миранда даст мне обещание. А что еще ей остается? — Он досадливо повернулся ко мне. — Как иначе ты сможешь выжить? Какое существование будешь влачить в Нью-Йорке? Зачахнешь в девках гувернанткой? Будешь драить полы для какой-нибудь бабы, для которой ты пустое место, и не будешь иметь собственного угла? Тебе этого хочется?

— Мне этого совсем не хочется, — мягко отозвалась я, изо всех сил стараясь интонацией утихомирить старика. — Но я не понимаю, чего именно вы от меня хотите.

Китаянка, однако, не отступила, как прежде, во мрак. Вместо этого она подошла к ближайшему шкафчику и что-то оттуда вынула. Потом подошла к капитану и встала перед ним на колени, протягивая к нему руки и опустив голову, словно выражая покорность судьбе. Огонь очага высек золотую искру из филигранной шпильки в прическе Лиен и отразился кровавым отблеском на стальном предмете у нее в руках.

Предмет, что китаянка протягивала капитану, оказался коротким мечом или саблей с широким изогнутым лезвием, вроде малайского криса. Этот жест и само зрелище коленопреклоненной кукольной фигурки в зеленом жакете и шароварах показались мне столь театральными, что я снова потеряла ощущение действительности и своей причастности к происходящему. Все казалось таким нереальным, что я не верила своим глазам. Потом я узнала, что Лиен часто вела себя так, словно играла на сцене. Может быть, зрители были незнакомы с нравами далекого Катая[1] , поэтому у них и возникало ощущение, что Лиен не от мира сего. Это было ей очень на руку: все считали ее просто китайской куклой, а она тем временем воплощала в жизнь свои замыслы и планы.

Но капитана маленькая фигурка, так драматично преклонившая перед ним колени, ничуть не растрогала. Правда, он немного успокоился и теперь улыбался.

— Давненько ты этого не делала, Лиен! — промурлыкал он и вдруг подмигнул мне.

Я не улыбнулась ему в ответ, потому что увидела лицо Лиен, которое не видел капитан. Под слоем рисовой пудры ее кожа казалась зеленоватой, а в глазах полыхал темный огонь, правда, бледные веки его тут же пригасили. Меня оно потрясло, я перестала быть просто зрителем. Лиен отнюдь не собиралась подчиняться каждой прихоти мужа.

Капитан взял жуткий меч за рукоять и поднял стальное лезвие над головой.

— Это малайский крис, душа моя Миранда. Пиратский меч, даже скорее кинжал. Он попал мне в руки, когда мы налетели на джонку китайского мандарина, дрейфовавшую возле островов Кантонского устья. На борту все были мертвы, кроме жены мандарина — она спряталась в матросский сундук и только благодаря этому спаслась. Я никогда не встречал высокородной китайской дамы. Мне выпала редкая привилегия ее спасти, а потом она оказала мне честь, став моей женой.

Китаянка подняла голову, и ностальгическую нежность капитана как рукой сняло.

— Я должен исполнить свой долг, — жестко сказал он, — и никто меня не остановит. Ни ты, Лиен, и никто другой.

Старик снова владел собой. В голосе его не было дрожи, хотя опасный огонек все еще плясал во взгляде.

— Я объясню, что мне от тебя нужно, — сказал он мне. — Брок Маклин мне все равно что сын, так же как его отец был мне словно брат. Мои родственники все перемерли, и твои тоже. Детей у меня нет. Брок — единственный, кто сможет после меня заправлять компанией и сделать ее снова такой, какой она должна быть. Она дорога ему так же, как была дорога в свое время мне. Он должен стать моим наследником.

Все это было понятно. Я допила остаток чая и ждала, что он скажет дальше. Лиен грациозно протянула руку за моей пустой чашечкой. Она не ушла, а осталась стоять на коленях у кресла капитана, только глаза опустила.

Капитан Обадия со звоном швырнул уродливый малайский кинжал на пол и продолжал:

— К сожалению, Брок поставил на себе крест. Он почему-то решил, что у него все всегда будет идти вкривь и вкось. За что бы он ни взялся — все идет прахом. Так ему, по крайней мере, кажется. Он постановил никогда больше не жениться, потому что ему совершенно нечего предложить женщине — да и себе самому, коли на то пошло. Если Брок не женится, будущее компании с ним и умрет. У него есть дочь, но я должен отдать свою компанию внуку, пусть через своего приемного сына. Так что Броку непременно надо жениться. Я все еще не понимала, куда он клонит. Я сидела на пуфике, обхватив руками колени, и слушала завораживающие речи, но они не имели ко мне отношения.

Старик уставился на меня своим ясным взглядом, и вдруг моя уютная отстраненность разлетелась вдребезги, потому что капитан сказал:

— Я выписал тебя сюда, Миранда, чтобы ты вышла за него замуж. Это решит все наши проблемы. Через тебя продолжится династия "Бэском и компании". Ты родишь Броку сына, который будет умножать наше богатство. С того дня как сюда Натаниэль приехал, я знал, что ты держишь нашу судьбу в своих маленьких хорошеньких ручках.

Наверное, я тупо вытаращилась на него. Я помню, что ахнула и на мгновение онемела. Потом возмущенно запротестовала:

— Я ведь даже не знаю Брока Маклина, а он не знает меня! То, что вы предлагаете, невозможно! Он, естественно, откажется, и я, разумеется…

— Не трать мое время на глупости, девочка, — перебил капитан. Он снова протянул руку и схватил меня за запястье. Я почувствовала его стальную хватку, странно и страшно сильную у такого внешне хилого, больного старика. — Вы оба — и ты, и Брок — поступите, как я сказал. Мне недолго осталось жить, и я хочу все уладить, прежде чем уйду. Даже если Брок откажется, ты должна будешь его вразумить. Ты же красивая. Зря, что ли, ты дочь Карри Коркоран? Три капитана будут продолжать свое правление в Бэскомовской компании и Гавани Шотландца благодаря вам.

Он задрожал от возбуждения. Меня испугала судорога, исказившая его губы.

— Дайте же мне немножко времени, — взмолилась я. — По крайней мере до завтра. Дайте мне хоть увидеть человека, за которого хотите меня выдать. Я же не пешка на шахматной доске, чтобы двигать мною, пренебрегая моими собственными чувствами.

Капитан уступил, чего наверняка не сделал бы в прежние времена. Он выпустил мою руку и в изнеможении откинулся на спинку кресла. Склонившись над ним, Лиен стала салфеткой вытирать ему лоб и кивком велела мне уйти.