– Ну нет, увольте! – хохотнул сидевший напротив нее рыжий, конопатый и остроглазый. – Это счастливое событие мы пережили два года назад, слава Богу...

– А сегодня явились в универ лишь для того, чтобы по-христиански порадоваться чужому несчастью, – подхватил очкарик. – Вам, коллега, с завтрашнего дня предстоит питаться исключительно гранитом наук, а нас, «дедов», ждут просторы родных картофельных полей. Хочу сказать, завтра отчаливаем в колхоз. Как видите, нам легче прожить!

– Угу. Если б только там кормили нормально, все было бы класс, – с набитым ртом добавил четвертый – флегматичный крепыш, который с завидным аппетитом уничтожал лежащую перед ним горку пирожков с капустой.

Александра открыла было рот, чтобы как-то прореагировать на такое обилие одномоментно выплеснутой на нее информации, но инициативу снова перехватил Борис. Он встал с видом тамады, держа в руке вместо рога граненый стакан с кофе, и демонстративно постучал вилкой по стакану очкарика, требуя тишины и внимания.

– Итак, дамы и господа, по вашим многочисленным просьбам переходим к процедуре знакомства. Миледи! – он галантно наклонил голову в сторону девушки, тряхнув русыми вихрами. – Перед вами мужское соцветие славного третьего курса небезызвестного вам факультета журналистики. Четыре неразлучных мушкетера, закаленных в таких битвах, по сравнению с которыми осада Ла-Рошели кажется не более чем увеселительной прогулкой. Так сказать, «старая гвардия» государя нашего императора всея факультета Борислава Теофиловича Конюхова. Кстати, миледи: профессор еще не предупреждал вас, желторотых юнцов, что запрещается под страхом смертной казни через лишение стипендии обзывать его Теофилом Бориславовичем? Если нет, то я...

– Тамаду на мыло! – буркнул крепыш. – Ври по делу.

Александра была вовсе не против исполнить роль хозяйки светского салона. Прочие роли она без труда распределила между присутствующими.

– В самом деле, господин Д'Артаньян! Кажется, мне обещали знакомство с господами мушкетерами, а не с мсье профессором?

– Виноват, но зачем же сразу на мыло? – обиделся Борис. – Грубо, мистер Чип! Грубо и пошло. За это я оставлю вас перед нашей дамой без имени, с одной кликухой.

– Во напугал! По мне – так хоть и без кликухи. Было бы что лопать.

– Сударь, вы лишаетесь слова до конца обеда. А если и это не поможет, я пойду на крайнюю меру: отберу последний пирожок и заставлю заплатить по счету за всю компанию.

– Держи карман шире! – насмешливо процедил «Портос», однако с последним пирожком медлить не стал: на всякий случай...

– Итак, миледи, – тамада снова обратился к даме, – только что вы имели случай познакомиться с образом мыслей и манерой выражаться неотесанного мужлана и обжоры, известного друзьям под именем Чип. Как видите, мы не пользуемся именами четырех литературных мушкетеров: это слишком старо. Тем не менее я уверен: у вас не возникнет вопроса, с каким персонажем сравнить нашего Чипа. Конечно, он не заслужил, но тем не менее открою вам еще одно имя, под которым его знают официальные круги: Толик Чипков. Справедливости ради должен признать: названный субъект обладает не одними отрицательными свойствами. Но, как только что подтвердил он сам, признание его личностных качеств не является для него самоцелью – было бы, грубо говоря, пожрать. А потому хватит о нем!

– Угу, – согласился непритязательный Чип, коротко кивнув Александре.

– Разумеется, сударыня, – продолжал оратор, хлебнув остывшего кофе, – у вас возникает вопрос: если имеется Чип, значит, где-то поблизости обязательно должен быть и Дейл? О, конечно же, вы правы! Вот он, наш славный Дейл – тот, кому мы обязаны вашим появлением за нашим столом.

С этими словами Борис положил свободную руку на плечо очкарика в вязаном свитере. Тот с достоинством наклонил взъерошенную голову. Все ясно: это «Атос».

– Даня Кулик, рекомендую. В просторечии этот ученый муж именуется, как вы убедились, довольно скромной фамилией. Но не советую вам, миледи, доверяться случайным ассоциациям, очень не советую! Никакой это не кулик, не зяблик и тем более не воробушек-»жидюга»...

– Фу, Борис! – поморщился Даня.

– ... Это, сударыня, настоящий, скажу я вам, орел! Ходячая энциклопедия, живой интеллект третьго курса, да и всего, не побоюсь этого слова, факультета. Плюс к тому – трудяга, за чей счет всегда можно проехаться на семинаре и во время сессии, отличный товарищ, не жмот... Да что это я, в самом деле: просто мировой мужик! Этим все сказано.

– Я искренне тронут, Борис. Особенно тем, что на моей на шее всегда можно прокатиться!

Конец его фразы потонул в веселом гоготе всей компании.

– Клянусь вам, Данечка, – пообещала Александра, – что я этим пользоваться не буду.

– Наконец, – возвысил голос самозваный тамада, – позвольте вам представить, сударыня, наше рыжее солнышко – Славика Филимонова. Или, попросту, Филю. Если мистер Чип, образно выражаясь, это, извините, брюхо нашей компании, вечно голодное и вечно свободное, если мистер Дейл – ее мозг, то Филя – это, безусловно, ее вечно живая душа. Ее юмор, оптимизм и «перпетуум мобиле» – вечный двигатель...

– «Королева в восхищении», – перебила девушка, слегка уставшая от этого фонтанирующего красноречия. – Ну, а какую же роль вы отводите себе, Борис? Кто здесь вы? Сдается мне – вечно неумолкающий язык!

Первым раскатисто заржал Чип, за ним закатился Славик Филимонов. Их с неожиданным задором поддержал очкарик Даня.

– Кто я?! О, миледи, это вопрос вопросов...

– ... И я с удовольствием дал бы вам на него ответ ответов, да боюсь, что при дамах не годится поминать вслух подобные части тела! – со смехом влез «Арамис». – Извини, Боряня, но ты сам предложил анатомическую символику, а я только продолжаю образ!

Напрасно тамада, который отнюдь не выглядел смущенным, стучал по стакану: прошло, должно быть, несколько минут, прежде чем страсти немного улеглись.

– Хочу вас предупредить, сударыня, что каждый понимает сказанное в меру своей испорченности. Мой остроумный друг, должно быть, имел в виду легкие, снабжающие весь организм живительным кислородом. Или печень, которая обновляет и очищает кровь, выводит вредные шлаки. Или, может быть, глаза, которые все видят, все замечают и предупреждают нас об опасности... Одним словом, Сашенька, ваш покорный слуга в этой маленькой компании – это одновременно ее мозг, душа и все жизненно важные органы вместе взятые. Ее интеллект, ум...

– ... честь и совесть, – в тон ему подсказал Чип.

– Не вижу повода для жеребячьего ржанья. Именно так: ум, честь и совесть нашего курса – просьба не путать с нашей эпохой! Впрочем, дамы и господа, все сказанное можно заменить тремя словами: Жемчужников, Борис Феликсович.

Его светлые вихры упали на грудь в манерном поклоне, который оратор отвесил Александре.

– Он кончил! – тоном судебного адвоката возвестил Филя.

– А я – еще нет, – буркнул себе под нос Чип.

Новый приступ непристойного веселья «господ мушкетеров» потонул в капитанском окрике кулинарной служительницы.

– Эй, молодежь! У нас обед. Свое заседание закончите на улице.

– Мадам! – Тамада послал за прилавок улыбку, вполне соответствовавшую его «блестящей» фамилии. – Что такое просто обед по сравнению с радостью дружеского общения?! Вы знаете, что сказал по этому поводу Омар Хайям? Он сказал...

– Не знаю, что он там тебе сказал, а мне сейчас сказала заведующая, что пора закрываться! Так что давайте-ка, очищайте помещение. И посуду за собой приберите. Ишь ты: омар ему сказал... Может, еще скажешь – устрица?!

Крашеная под серебристого пуделя «мадам» никак не могла успокоиться. Почему-то упоминание древнего классика, которого она спутала с представителем ракообразных, затронуло ее за живое. Вся компания тихо давилась от смеха. Проигнорировав торчащую между ними нескладную фигуру Дани Кулика, Борис максимально приблизился к уху Александры:

– Внимание! Сейчас она скажет: «Больно умные все стали!». Спорим?