Центурион закричал, схватившись за щёку:

– Ах ты шлюха! Сучка… Что ты наделала? Да я тебя… – Вытащил из щеки иголку, показалась кровь. Свирепо сверкнул синими глазами. – Да ты… Ты дура, что ли? Чем ты соображаешь?.. Ну ничего… – Он мстительно сузил глаза, подбирая с земли её головной платок, она потеряла его, когда вырывалась; волосы рассыпались по плечам, а в кулаке Ацилия держала две острых шпильки.

– Не подходите ко мне… Я смогу ударить… Потом ни одна женщина не посмотрит в вашу сторону…

– Ну ничего… – Он стирал со щеки выступившую кровь, пряча за пояс платок рабыни. – Я ещё подумаю, как отомстить тебе, как тебя ударить побольнее… Уж кто-кто, а я-то ТАМ у тебя буду, вот увидишь… Посмотрим.

– Уходите!

Держась за щёку и ругаясь сквозь зубы, он ушёл. Ацилия обняла себя за плечи и попыталась унять дрожащее тело. Как этот говорил тогда, хозяин её: «Попадёшь в руки солдат, можешь не орать, всё равно не отпустят…»

Вечером пришёл Марций, нахмурился, увидев её без платка, с просто уложенными на голове волосами, непривычно показалось ему, но ничего не сказал.

– Эй, Марций, всё хотел тебя спросить…

– Спрашивай… – Марций поморщился, поворачивая голову к центуриону Лелию, и уже внутренне приготовился к восприятию рыжего голубоглазого лица. Они давно уже конфликтовали друг с другом, пытались задеть при всяком удобном случае, потому что были прямой противоположностью друг другу.

– Я слышал, у тебя появилась рабыня…

– Ну и что? При чём тут ты?

– Я её видел. Ничего девка, горячая…

Марций старался держать себя в руках, но ощущал, что сегодняшняя вечерняя встреча может закончиться неприятностями. Чувствуя накаляющуюся обстановку, легионеры подтягивались со всех сторон. Любопытные.

– И дальше что? – Марций вызывающе вздёрнул подбородок.

– Я тут подумал на досуге, зачем она тебе вообще нужна? Что она у тебя делает? Ты ведь не используешь её по назначению… Правильно я говорю? – Он засмеялся, работая на публику, огляделся на лица окружающих. – Я ведь правильно говорю?

– Какое тебе дело, Лелий?

– Ха-ха-ха! Да я прав! Ты даже не спишь с ней! Зачем она тебе? Для чего? Отдай её тем, кто знает, что делать с женщиной… – Марций наклонил голову, глядя на собеседника исподлобья, от волнения тёмные волосы прилипли ко лбу и к вискам. – Слушай, Марций, может, – он усмехнулся, обнажая белые крупные зубы в ухмылке, – я знаю, есть такие уроды среди мужчин, хотя, даже не знаю, можно ли их назвать мужчинами… С натяжкой…

Марций бросился к нему, скрипнув зубами, что аж в ушах зазвенело, но кто-то из деканусов удержал его за локоть, успокаивающе зашептал рядом.

– Ха-ха-ха! – засмеялся Лелий. – Сегодня будет жарко!

– Отвали! – Марций пытался всеми силами обуздать, деканус удерживал его с трудом, начали подтягиваться другие. В любой момент столкновение могло перерасти в драку.

– Я её видел и даже пощупал немножко… – Многозначительно изогнул рыжие брови. – Она девственница, Марций! Девочка… Ты держишь у себя под боком девушку… Может, ты не знаешь, что с ней делать?.. Ты меня позови, я тебе покажу! Даже научу немножко!.. А то ты так и помрёшь в незнании… Бедная душа! Честное слово…

– Лелий, успокойся, чего ты взялся сегодня на ночь глядя? – вмешался ещё один центурион, но Лелий даже взглядом его не удостоил; сейчас перед ним было лишь бледное раскрасневшееся на скулах лицо центуриона Марция.

– Признайся, сколько девок ты попортил в Нуманции за эти три дня? – Усмехнулся пренебрежительно. – Да отдам своё жалование – ни одной! Зачем ты тогда у себя её держишь? Продай её мне! Она – девочка, Марций, я даже накину тебе за это лишнюю сотню, а? Давай, договоримся!

– Да пошёл ты!.. – Марций дёрнулся в руках державших его людей, закричал, – Да что вы держите меня? Вы лучше его держите!

– Ха-ха-ха! – расхохотался Лелий. – Молодой петушок залетел на забор!.. Подождите, ребята, сейчас он начнёт кукарекать!.. Да, сдаётся мне, эта курочка не для тебя, ты у нас вообще какой-то расслабленный… А, может, ты неспособный? Может, ты не можешь, а?..

Марций сбросил с себя всех, кто пытался его удержать, в мгновение оказался рядом, сбивая последние слова с губ обидчика коротким сильным ударом кулака. Лелий опомнился, одним махом двинул в ответ, а второй рукой – под дых, выбивая воздух из лёгких. Марций упал на колено, от неожиданности, конечно, драться с Лелием один на один – сплошное безрассудство! Не давая опомниться Лелий, ударил ногой сверху по лицу, и Марк упал на локоть, но в падении, уже больше на инстинкте, толкнул противника в ноги. Тот в пылу драки не удержался и рухнул на колени, Марций бросился на него, начал бить по голове кулаками, но тот лишь заворочался на земле, мотая огромной рыжей головой, словно всё ему нипочём – провёл короткий удар в грудь, больше дистанция не позволяла. Марций осел на землю, прижимая руки к груди, а Лелий, обхватив его рукой за горло, сдавил руки в замок, удобно укладывая подбородок противника на локоть. Зашептал на ухо поверженному врагу разбитыми губами:

– Всё равно она будет моей… Рано или поздно… И ты сам увидишь это… из нас двоих… она… она меня предпочтёт… И я у неё буду первым… Я первым возьму твою рабыню, а ты останешься с носом. Ведь это всё, что у тебя есть… – Усмехнулся, сжимая локоть, и Марций захрипел, задыхаясь кровью.

– Лелий! Лелий, ты что? Ты же задавишь его! Остановись! Что ты делаешь? Что делаешь?

Подлетевшие легионеры и офицеры начали разнимать их, растягивать тиски рыжего центуриона. Показался трибун:

– Драку устроили! А ну как палок всем прикажу выдать! Это что такое? Прекратить!

Лелий поднялся сам, а Марция подняли деканусы. Он стоял, стирая кровь с разбитого калигом лица, шипы сапога сорвали кожу на щеке и на подбородке.

– Это кто здесь у нас такой? – Трибун вышел в свет горящих костров. – Марций? Лелий? Центурионы? Вы что, с ума посходили? Какой пример для подчинённых! Сейчас легату доложу, и получите палок!.. Что, Марций, совсем пьяный, что ли? – Смотрел прямо в глаза, но центурион выдержал взгляд, даже жестом не ответил на вопрос. – Пораспустились! Чем соображаете? – кричал, а сам смотрел на Марция.

Все молчали, лишь когда трибун ушёл, загомонили, разводя оппонентов в разные стороны.

– Если бы не трибун, Марций… – подал голос Лелий. – Я бы тебя удавил…

– Всё-всё, успокойся… Хватит! – Деканусы отвели его в сторону, подальше в темноту.

Марций стоял, опустив гудящую голову, смотрел в чёрную землю, сжимая виски кулаками.

– Ну, как ты? – спросил центурион Фарсий. – Всё нормально? До себя доберёшься? – Марций качнул головой. – Придёшь к себе, помоешься, отоспишься, и всё будет нормально… Сегодня не дежуришь? – Снова покачал головой. – Ну вот и хорошо! Иди!

«Будь проклят тот день, когда ты появилась у меня!..»

Ацилия и Гай встречали его с огромными глазами удивления и ужаса.

– Господин… – запричитал старый Гай, видя кровь, рабыня, ошеломлённая, стояла рядом со светильником в руке, возвышаясь над сидящим на триподе центурионом.

– Дай воды! – приказал, и раб метнулся на улицу. На Ацилию он не смотрел намеренно, стирая из-под носа выступающую кровь, она шла быстро и капала на пыльную кирасу и тунику у горла.

– Вы голову запрокиньте…

Но он лишь бросил на нее короткий, пренебрежительный взгляд, и Ацилия поджала губы, решив про себя, что больше не скажет ни слова.

Вернулся Гай с бронзовой миской в руках, стал мокрой тряпкой стирать кровь с лица господина.

– Отдай ей!

Ацилия задрожала, не зная, как это делать, неловкая, несмелая. Он морщась отодвинул её руку и прямо глянул снизу вверх, выговаривая:

– Ты вообще ничего не умеешь!

– Извините… – Она опустила руку и отвернула голову, стараясь на него не глядеть.

– Ну?..

Она вздрогнула и качнулась на ногах.

– Я боюсь сделать вам больно…

Он усмехнулся, сверкнув в полумраке тёмными глазами: