— Да ладно, уже и спросить нельзя. Это я так, на всякий случай. Куда б ты от меня делся в таких трусах? Мамочка была права — это самый главный свадебный подарок. Самый нужный, — и тут же, без перехода от лирики к прозе жизни, буднично поинтересовалась:

— Ужинать будешь? Или чаю?

— Какой ужин? Я только что из-за стола. Спать, завтра день тяжелый, долгий.

На самом деле он был ужасно голоден — на вечеринке почти не закусывал, разве что лимончиком зализывал. И от чайку очень бы не отказался — муторно было не только на душе, но и в желудке, казалось, сама душа требует чего-то горяченького. Но Бахарев точно знал — не выдержит он Юлькиного влюбленного взгляда, сорвется. И пусть виноват во всем только он, но зло придется срывать на ней — больше не на ком.

— Спать, Юль, спать. Ты не представляешь, как я устал.

Уже лежа в постели, вспомнил Юлькины слова. О да, теща действительно мудрая женщина. Шутки шутками, а как ее подарок пригодился. Прозорливая баба эта Татьяна Владимировна. Но какой стыд ему пришлось вынести из-за этого чертова "противоугонного устройства"! Зато сработало на "пять" — никто, никакая Наталья Петровна не уведет мужа из семьи. Эта простенькая на вид система не поддается взлому.

К неописуемому восторгу Бахарева, компания "Макнот", как и многие коммерческие фирмы, устроила сотрудникам рождественские каникулы аж до самого Старого Нового Года. И правильно — толку-то работать в эти дни? Русский человек гуляет широко. А главное — долго. Тем более эффективность работы компании зависела не только, и даже не столько от своих сотрудников, сколько от совершенно посторонних людей. А в праздничные дни всюду творилась такая кутерьма — не поймешь, кто отдыхает, кто работает, а кто только так, делает вид, а на самом деле… Ох, а на самом деле после массовых праздников так тяжело собрать мозги в кучку.

Целых полмесяца Вадим жил спокойно. Удалось убедить самого себя в том, что ничего такого и не было, просто он слегка перебрал на вечеринке, вот ему и примерещилась какая-то ерунда. Пятнадцатого же января, даже, пожалуй, с вечера четырнадцатого, начал колотить мандраж: как он столкнется с Чуликовой, что она ему скажет? Рассмеется в глаза, или сделает вид, что ничего не было? А вдруг после его ухода, а точнее побега с вечеринки она все разболтала остальным? С нее станется. Да и пьяна была, как и сам Бахарев, а чего можно ожидать от пьяной женщины?

Кто бы знал, как Вадиму хотелось уволиться. Но разве он мог себе это позволить? А как же Юлька, как малышка? Чем расплачиваться за квартиру? Вести Юльку к своим родителям? В принципе, не невозможно, но… Это было равнозначно тому, чтобы расписаться в собственной беспомощности. А после рождения малышки он так же повесит расходы на родителей? И какой он после этого мужик, какой глава семьи?

Нет, это исключено. Вот если бы поменять работу, тогда… Но это куда проще сказать, чем сделать. Идти на прежнюю зарплату он не мог себе позволить по все тем же причинам. А так быстро найти работу с нынешней зарплатой было попросту нереально. К тому же, даже подвернись ему что-то подходящее, работодатель непременно поинтересуется: "А почему ты, мил человек, так мало отработал на прежнем месте? То ли работник ты паршивый, то ли конфликтный человек, а мне такие даром не нужны".

Так что хочешь не хочешь, а иди, Бахарев, работай на старое место. В международную компанию "Макнот", вполне достойно оплачивающую твой продуктивный труд. Под начальство Натальи Петровны Чуликовой. И не ной, что тяжело, что нет сил взглянуть в ее глаза. В конце концов, а кому сейчас легко? Время такое, привыкай.

Входя в офис, Вадим подобрался, готовый в любое мгновение отразить атаку. Нападения можно было ждать с любой стороны, а потому на всякий случай он насупился — получить удар в ответ на добродушную улыбку казалось кощунственным.

Ничто не напоминало о вечеринке. Ни вычурно украшенной елки, ни гирлянд, свисающих с потолка, ни празднично накрытых столов вдоль стены, ни громкой музыки, многократно отражающейся от стеклянных перегородок и чуть дребезжащей из-за этого. Ничего. Офис был все тем же скучным офисом, в который четыре с половиной месяца назад Бахарев пришел впервые.

Сослуживцы, воспринимавшиеся на вечеринке ближайшими друзьями, смотрели пустыми взглядами мимо него. Неприятно, конечно, но пусть уж лучше, как всегда, игнорируют, лишь бы не насмешничали. Видимо, у Чуликовой все-таки хватило ума промолчать. Вот бы его хватило на то, чтобы молчать до последнего вздоха…

Пару раз в течение этого дня он столкнулся с Натальей Петровной. Оба раза та прошла мимо, словно бы не замечая Бахарева. Вернее, в первый раз сухо кивнула, поздоровавшись, и тут же вернулась к изучению каких-то бумаг, которые ей на бегу подсунула дотошная секретарша. При повторном столкновении она опять казалась чрезмерно занятой, а потому никого вокруг не замечающей. И Бахарев вздохнул спокойно.

Пожалуй, впервые за последние годы Наташа не знала, как поступить. Прокола она не ожидала, да, собственно, его и не было. То, что случилось, следовало назвать другим словом. Проблема в том, что она никак не могла найти подходящее. За две прошедшие недели так и не придумала, как быть дальше.

Естественно, она не ожидала, что их первая интимная встреча закончится столь необычно. Ну кто же знал, что Вадим, будущий Влад, носит такое дурацкое белье? Жаль, конечно, что она не сдержалась. Ну подумаешь, фишка такая у человека. Должен же он быть хоть в чем-то оригинален, тогда почему не в выборе белья? Трусы, правда, совсем-совсем идиотские, какие-то даже клоунские: длиннющие, широченные. Ладно, пусть. Пусть даже ему нравится эта жуткая расцветка: нестерпимо-малиновая в разноцветных бантиках. Пусть. Но кружевной бант?! Огромный гипюровый бант с длинными закрученными завязочками? Такой какая-нибудь старуха могла пришпандорить на ночнушку, полагая, что это очень красиво. Но обнаружить этот бант на мужских трусах… Мягко говоря, это было слишком неожиданно.

Именно это и оправдывало Натальину реакцию. Вернее, ей очень хотелось думать, что оправдывало. Оставалось надеяться, что Влад не особенно сильно обиделся на нее. Или Вадим? Не суть важно. Влад, Вадим — какая разница? Все равно станет Владом рано или поздно, если только она не передумает.

Главное — понять, нужен он ей теперь или нет. Такой, любитель дурацких трусов. Нужен или нет? С одной стороны — безусловно, было в его страсти к… скажем, необычному белью нечто странное. С другой — ну и что? Какая, в конце концов, разница, носит ли он трикотажные плавки, стринги, семейные трусы или… как их назвать-то? Ладно, пусть будут "нестандартные семейные". Ага. Или "малиновые с бантиком".

Тьфу ты, надо ж до такого додуматься! Наталья Петровна сроду не интересовалась мужским бельем, однако была абсолютно убеждена: такие трусы, "нестандартные малиновые с бантиком", в магазинах не продаются. Фабрика, специализирующаяся на изготовлении такого уродства, непременно вылетела бы в трубу. Выходит, Бахарев шьет трусы на заказ? У-уу, как там все запущено…

Раз так, то приучить его к нормальному белью будет непросто. Эти трусы для него не просто трусы. Это — фетиш. Видимо, без них он чувствует себя ущербным. Может, мамаша его к таким приучила, или еще какие скрытые причины привели его к этому идиотизму, но мужиком он себя ощущает только в таких уродливых трусах. Кто знает, возможно, это его единственная отдушина, и только в них он чувствует свое отличие от остального мира. Наверное, он позиционирует себя так: "Вот он я, сюрприз с бантиком. Принимайте меня таким, или не принимайте вообще".

Отучить его от этой фишки вряд ли удастся на раз-два. Придется потратить немало сил и времени на то, чтобы выбить из бестолковой башки всех тараканов. И денег, кстати — вряд ли тут обойдешься без помощи профессионального психоаналитика. Наталья не рассчитывала, что избранник обойдется ей во всех отношениях дорого.