Один журналист наскоро набросал портрет министра иностранных дел, Талейраном начертанный. Вот он: "Un ministre des affaires etrangeres doit avoir assez de tact pour sembler ne rien ignorer de ce qu'il entend pour la premiere fois, il faut qu'il ait toujours lair ouvert, tout en demeurant impenetrable" et il doit etre assez habile pour affecter quelquefois les dehors de la naivete. Mais surtout il ne doit pas cesser de penser un seul moment durant les 24 heures, qu'il est ministre des affaires etrangeres! Tout cela, d'ailleurs, n'exige que de l'habilete. On croit trop souvent que la diplomatic autorise la ruse et la faussete. Mr de Talleyrand dit que la bonne foi est la base la plus solide des grandes negociations, et peut seule assurer lavenir de leurs resultats; mais il ne faut pas confondre la faussete avec la reserve". В этом портрете все его самого узнали. Вот о нем еще фраза из "Дебатов": "Mr de Talleyrand doit faire le desespoir des vieillards: ses homelies ne baissent pas". Талейран читал без очков! А глаза служат ему с 1754 года, говорят "Дебаты".
31/19 марта, 1838. Концерты и здесь разоряют нас. Гораздо приятнее посещать сборы для бедных: там не только услышишь хорошую проповедь и оставишь что-нибудь в пользу бедных, да еще полюбуешься на хорошенькую ручку сборщицы, обыкновенно избираемой между красавицами. Недавно были мы a Marie Therese, т. е. в богадельне Шатобриана (или жены его), где Равиньян проповедовал на текст "аз есмь путь, истина и живот" - и проповедовал прекрасно, хотя и с излишними жестами и декламациею. Увещание к щедрости в пользу дряхлых священников, в сей богадельне содержимых, было трогательно, и красноречие проникало в сердце. Парижский архиерей произнес благословение. Хор был из лучших певчих. Собрание состояло из легитимистов, между которыми особенно много находилось дам Сен-Жерменского предместья. В числе сборщиц у дверей была графиня Циркур. Собрано 14 400 франков да еще после несколько сотен. После проповеди я встретил Шатобриана в саду, и он показал мне издали все части заведения, а я показал многим его самого. Кажется, он решительно принимается за биографию императора Александра.
Сборы в пользу бедных, по приходам, здесь очень обильны. Ни в одном приходе менее 10 тысяч франков не собиралось. Равиньян кончил свою проповедь словами маршала Люксембурга: "J'aurai donne toutes mes batailles gagnees pour un verre d'eau offert a un pauvre". Я надеюсь, что два тома Шатобриана выйдут до моего отъезда отсюда. Через три недели выйдет еще новая поэма Ламартина. {6}
1 апреля/20 марта 1838. Сегодня после русской обедни ездил я в собор Notre-Dame слушать Равиньяна. Опять почти вся церковь полна; в числе слушателей Берье, Ламартин и сен-жерменские fashionables. Мы не близко стояли, а слышали почти все. Содержание проповеди было: "Sur les varietes de l'erreur et l'unite catholique". Он начал с древних и привел определение религии одного буддиста: "La religion est l'echelle par laquelle les hommes vont au ciel". Но заблуждение буддизма в крайности, до коей он доводит своих последователей: "Le devoir, d'apres le bouddhisme, est de s'aneantir". Потом Равиньян разбирал вкратце существо различных религиозных сект и мнений: "Le pantheisme mystique, l'idealisme, le quietisme, le mysticisme allemand, le mysticisme exalte de l'lnde, le stoicisme, qui disait a Jupiter: "vous n'avez pas plus de vertu que moi". Таким образом, исчислил он "toutes les inconsequences, ou plutot toutes les consequences de la sagesse humaine" и привел нас во второй части своей проповеди a la verite catholique, которую противопоставил a la laborieuse impuissance des opinions humaines. Тут он возвысился до истинного красноречия и обещал нам к великому четвергу проповедь о христианской любви, charite, в пользу бедных соборного прихода, а в следующее воскресенье конференцию о бессмертии души. Из собора прошли мы чрез Palais-Royal в кабинет чтения, где к 1 апреля нашли новые Revues со статьями Шатобриана ("Revue des deux mondes") о Веронском конгрессе (прелесть слога); Вильменя в "Revue de Paris" о влиянии Руссо на французскую литературу, из его новых лекций, кои скоро выйдут; в "Revue Franchise" также много статей любопытных. Ответ пастора Николая Лакордеру написан не высокопарно, но просто и дельно. Дома нашел приглашение на новую проповедь Равиньяна в пользу построения в Лозане католической церкви. Сборщицы дамы. Барон д'Экштейн прислал мне свою брошюрку о св. Павле. Я еще не читал ее и не знаю, отвечает ли она высокому мнению о его таланте многих его читателей и почитателей.
В трагедии Брифо "Сигизмунд, царь Аустразии" много прекрасных стихов, по правилам строгого классицизма написанных. Я слышал ее чтение. Читали ее автор и его приятель - превосходно. Почти можно было не сожалеть, что она не играна. Враг германцев, озлобленный их неблагодарностию, отвечает:
Et si la voix du monde
Crie: ou sont les Germains - que leurs cercueils repondent!
Подобных стихов много, также и трогающих душу, например отчужденный от друзей и отечества и полузабытый ими говорит со вздохом:
Au foyer des amis je ne manquerai pas.
На кладбище, где погребены знатные и вельможи:
Tous ces grains de poussiere autrefois souverains!
Вот другое чувство старого германца к врагу его:
Се n'est qu'en te voyant que j'ai connu la haine.
Старец-отшельник, потерявший невесту своего сына, вступается за убийцу и требует, чтобы Сигизмунд простил ему убиение дочери, умершей христианкою:
N'as-tu pas entendu son dernier cri: pardon?
Вот и чувство нехристианское:
J'ai goute le bonheur d'un mortel qui se venge.
Я упомнил еще несколько счастливых стихов:
A cote du heros on respire la gloire.
Или о человеке, подобно ‹Жуковскому›:
Et citer ses vertus, c'est conter son histoire.
Отшельник, потеряв все надежды земные, говорит, скрываясь в последний раз от мира:
Il me reste un espoir!..
Его спрашивают: "Sur la terre?", он: "Au ciel!". Брифо еще не хочет отдавать "Сигизмунда" на театр, хотя, я уверен, его сыграли бы с успехом. Он легитимист; в сочинении много намеков на верность Бурбонам старшей линии - и это не прошло бы без рукоплесканий.
По милости m-me Рекамье я познакомился с Верраком, сыном и наследником того, который был у нас посланником при императрице Екатерине II. Он сохранил все депеши его, с коих я имею черновые, Кальяром, секретарем его, писанные. Но так как многих номеров у меня недостает, то я и просил у него позволения дополнить их из его собрания, а он обещал привезти мне все рукописи его из деревни, куда на днях сбирается* и сообщить на время все, что имеет. Боюсь, чтобы это меня здесь не задержало.
2 апреля/21 марта 1838. Мы были сегодня в камере перов. На наше счастье, заседание было очень занимательно, как по предмету прений, так и по таланту ораторов. "Следует ли представлять президенту камеры назначение членов комиссий камеры, учреждаемых из среды оной, для точнейшего предварительного рассмотрения проектов, от министров и от других лиц в камеру поступающих, или камера сама должна избирать из себя сих членов?". По сию пору доверенность камеры к ее президенту барону Пакье предоставляла опытности и беспристрастию его сие назначение; но на будущее время власть сия, укорененная привычкою, могла соделаться опасною и затруднительною для камеры. В комиссии, где заседали по сему вопросу Маре (т. е. герцог Бассано), д'Аргу, Барант и другие, произошли не совсем сходные и несколько разногласные мнения; не было совершенного единства в оных. Мы застали графа д'Аргу говорящего в пользу мнения, по-прежнему предоставляющего президенту назначение членов особенных комиссий. Он сделал моральную и политическую статистику жизни или долголетия камеры - и, конечно, не имел намерения рассмешить камеру, исчислив, что сложив все года жизни членов оной, получишь, что камере в сложности 18 582 года. Молодые перы расхохотались; старичкам было не до смеха, особливо, когда по рассчислению д'Аргу оказалось, что из 300 перов 103 имеют от роду за 60 лет, из коих 19 от 80 до 93 лет! Эта жизненная статистика нужна была оратору для доказательства, что из немногих только членов камеры перов можно избирать в особые комиссии, ибо сверх того более 100 чиновников: 9, кои по молодости не имеют еще совещательного (deliberative) голоса в камере; потом следуют нерадивые или редко являющиеся в камеру и т. п.; а для комиссии нужна особая деятельность и часто специальные сведения по какой-либо части. Д'Аргу, в подтверждение своего мнения, сослался на прежние политические камеры, в коих, за исключением des etats generaux, не было особых bureaux для предварительного рассмотрения предлагаемых проектов закона. Но все сии статистические и исторические указания не утешили перов, кои, подобно пирамидам, "ont fatigue le terns", и по рассчислению насмешников-журналистов впятеро старее тех пирамид, "du haut desquelles Napoleon montrait a son armee quarante siecles qui la contemplaient". Вильмень, в язвительной и блистательной своей импровизации нападая слишком жестоко на соображения и на цель (tendance) д'Аргу, предсказал, "que ses calculs sont tout au plus susceptibles dexercer la verve spirituelle des petits journaux". В самом деле, насмешки над камерою так и хлынули из "Корсара", "Шаривари", "Фигаро" с братиею. Слушая продолжительные колкости Вильменя с оговорками мнимой скромности, я начинал досадовать на самую неистощимость в блестках остроты его. Д'Аргу морщился, бесился и взбежал на кафедру, чтобы защитить и оправдать себя от личностей своего _почтенного друга_ (Вильмень называл его беспрестанно "mon honorable ami"). Но нападки Вильменя устремлены были более на оратора-статистика; Кузень, напротив, всю едкость своего таланта обратил на ничтожность самой камеры - и не в бровь, а в глаз метил. Он заклинал ее воспользоваться сим случаем для политического своего возрождения, для новой жизни, для новой деятельности. "Pairs de France, - кричал он, - qui avez perdu lheredite et qui n'avez pas gagne l'election; pairs de France, qui n'avez ni fait ni defait un ministere, проснитесь от глубокого семилетнего сна вашего!". Но справедливы ли все сии укоризны камере de ce pair-parvenu? Разве камера перов, когда еще в ней не было профессоров, не оказала неустрашимости в 1830 году, когда волны народные тщетно разбивались у стен Люксембурга? Во время суда министров один только Лафайет мог удерживать в пределах сии буйные волны, разъяренные против судей и судимых. Когда начало смеркаться, а суд еще не был кончен, то и Лафайет прислал сказать, что он ночью не может отвечать за безопасность Люксембурга - и камера поспешила произнести спасение министрам. К чести перов должно прибавить, что тогда все старики и больные явились в камеру, куда призывали их долг и опасность. Видели тогда, как одного из судей принесли в суд на носилках. Такие минуты незабвенны в жизни частной и общественной - и лавр гражданского мужества должен вечно зеленеть над сединою старцев. С 1830 года переводчик Платона сделался искателем фортуны, т. е. власти и почестей, и перестал поучать нас с сорбоннской кафедры, ораторствуя в камере перов. Эти упреки в бездействии, в политическом ничтожестве не показывают чистого желания блага отечеству, но заставляют подозревать какую-то скрытую досаду за собственное политическое бездействие, на которое осуждены теперь перы Франции. В камере депутатов более случая ораторствовать в оппозиции. Вопросы, возникающие там, животрепещущи - и на голоса ораторов-депутатов откликается вся Франция. Характер камеры перов более мирный - и она обязана отличаться более государственною мудростию, умеренностию, нежели жаром и опрометчивостию. Ей прилично некоторое самоотвержение, а не искание народного скоропреходящего одобрения (popularite).
