С утра пораньше Диму Радченко вызвал в кабинет хозяин адвокатской фирмы Юрий Семенович Полозов. Дима плелся по длинному коридору на ту половину, где сидит начальство, гадая про себя, какая муха укусила Полозова, который встречался с адвокатами не чаще двух-трех раз в месяц, и непременно после обеда.

В кабинете начальника Радченко разложил на столе папки с бумагами и собрался с мыслями, пока босс трубил в телефонную трубку. Закончив разговор, Юрий Семенович, одетый в летний костюм и шелковый галстук в оранжевую полоску, вышел из-за стола и показал в улыбке ровные зубы, напоминающие белый забор. Он с чувством тряхнул руку подчиненного и даже похлопал его по плечу. Таких почестей Радченко удостаивали всего несколько раз, когда в судах он с блеском выигрывал заведомо проигрышные дела. Значит, предстоящий разговор не сулил ничего хорошего.

– Я просмотрел, чем ты сейчас занимаешься, – присев напротив, за стол для посетителей, Полозов положил перед собой большой почтовый конверт, постучал по нему кончиками пальцев. – В основном рутина, быт. С такими вопросами разберется безграмотный и безмозглый адвокат, назначенный государством. А тебе, старшему партнеру адвокатской конторы, копаться в этом навозе – только терять квалификацию. Сейчас же передашь дела Епифанову. Для тебя есть кое-что поважнее.

– Я просто партнер, – вставил Дима. – Не старший. Просто – партнер.

– Вот как? – удивленно вскинул брови Полозов. – А я почему-то решил… М-да, упустил из виду. Это моя вина, Димыч, извини. Тебе сколько лет?

– Тридцать шесть скоро стукнет.

– Для настоящего адвоката возраст младенческий. И все же пора подумать о твоем повышении. И хорошая премия будет не лишней, а?

Он достал из кармана записную книжку в переплете змеиной кожи и золотым карандашиком нарисовал какую-то бесполезную загогулинку. Радченко убрал папки с бумагами в портфель и заскучал. Так и есть: в этот конверт, что лежит на столе, начальник положил нечто такое, отчего надолго пропадет сон, праздники превратятся в будни, а светлый день в темную ночь. Разговоры о повышении, о продвижении, о служебном росте, стремительной карьере и солидной премии начинались в те минуты, когда на Радченко вешали тухлое дело.

– Короче, для тебя есть работа, совершенно особое деликатное поручение, – Полозов сделался серьезным, – я двое суток подбирал кандидатуру и сделал окончательный выбор.

– Спасибо, – промямлил Димыч.

– Тут нужен человек молодой, но уже с опытом. Настырный, умеющий доводить все до конца, не наложить в штаны в минуту опасности. И главное, надо держать язык за зубами. Я не буду долго распинаться о нашей фирме, ведь ты не пришел ко мне наниматься младшим юрисконсультом. Ты знаешь, с кем мы работаем, какие берем дела и все прочее. Репутация – вот наш главный актив. А репутация у нас безупречна. Но это дело, оно немного того… С душком. Я долго думал. Были сомнения, брать его или вежливо отказаться.

Адвокатская фирма свалилась в руки Юрия Семеновича, как зрелый плод с яблони, когда ее прежний хозяин Саморуков отошел от дел, передав контору в доверительное пользование Полозову, а позже продал свою долю. Саморукова лечили в лучшей швейцарской клинике, но передовая медицина, выставив вдове покойного астрономический счет, отступила на заранее подготовленные позиции. Вот уже более года Полозов владел конторой единолично. Он в отличие от неисправимого либерала Саморукова обладал волчьей хваткой, всегда держал нос по ветру и сумел привлечь много клиентов, давно потерявших счет своим деньгам. За дела «с душком» он брался только в тех случаях, когда запах больших денег перебивал все остальные запахи.

– Мы часто отказываемся от выгодных предложений только потому, что они кажутся сомнительными. И это дело, – Полозов постучал пальцами по конверту, – может показаться тебе немного странным. Но когда ты разберешься в его сути, поймешь: миссия у тебя благородная. Надо защитить хорошую женщину и спасти ее репутацию. Певица Ольга Дунаева, слышал? Кстати, Дунаева – псевдоним нашей героини. По жизни она Петрушина.

Радченко выразительно поморщился.

– Что, не твой вкус? – усмехнулся Полозов. – Эстрадный стиль, попса? Слишком пошло, низко и даже вульгарно? Тебе бы Джими Хэндрикса или на худой конец «Криденс»? Угадал? Но разговор не о наших музыкальных вкусах. Речь идет о чести человека, прекрасной умной женщины, возможно, даже о ее жизни.

Полозов продолжал изъясняться высоким штилем, а Дима гадал про себя, сколько денег слупил его шеф с этой эстрадной звезды. Наверняка вскрыл ее на всю наличность, выпотрошил легко и элегантно. А Дунаева еще спасибо говорила и вытирала глаза платочком. Полозов всегда находит свой единственно верный подход к людям – ключик к их сердцам, бывает красноречив и убедителен, когда видит наличность. Но, если позабыть о довольно прохладных отношениях с начальником, Полозову надо отдать должное – он знает свое дело. Иначе не сидел бы в этом кресле. Покойный Саморуков, продавая свой бизнес этому человеку, не ошибся. Старик вообще редко ошибался в людях.

– Димыч, проснись, – Полозов нахмурил брови, – а то…

– Я вас слушаю. – Радченко постарался придать своей физиономии осмысленное выражение. – Это у меня манера такая: глаза закрывать, когда задумываюсь.

– Странно. Раньше не замечал за тобой таких ужимок. Ладно, проехали. Итак, все началось одним прекрасным утром. Известная певица и привлекательная тридцатипятилетняя женщина проснулась в своем новом загородном доме, особняке дворцового типа. Обустройством гнездышка она вместе с мужем занималась целый год и немного устала, поэтому решила устроить себе выходной день. Муж уехал в город по делам, семилетний Максим еще спал. А бдительная няня караулила его чуткий утренний сон. Никаких дел на горизонте. Она отдернула занавески и увидела прекрасное весеннее утро, восходящее солнце над полосой леса, лужицы, еще схваченные корочкой льда, стволы березок… Дунаева выпила кофе в столовой и поднялась в кабинет мужа. Подошла к стеллажам с книгами и переставила с места на место пару деревянных статуэток, купленных в Японии.

– Именно японских? – усмехнувшись, уточнил Радченко.

– Именно, – с достоинством кивнул Юрий Семенович. – По большому счету, это не имеет значения, японскими были те фигурки или китайскими. Я просто горжусь тем, что у меня прекрасная память на мелочи, профессиональная. Хотя бумаги из этого конверта я читал всего один раз. Итак, наша клиентка занималась в кабинете какой-то чепухой. А потом села к компьютеру, подключилась к Интернету и открыла почтовый ящик, куда попадают письма поклонников. Она хотела прочитать какую-нибудь приятную чепуху: «Ваши песни дарят мне надежду и силы радоваться своей судьбе, гордиться своими близкими» и так далее. Дунаева нажала кнопку клавиатуры. И все. На этом закончилась прежняя налаженная, счастливая жизнь хорошего человека и начался кошмар, похожий на страшный сон, который длится несколько месяцев и не думает кончаться, а только набирает силу.

Полозов остановился, вытащил из деревянной коробки тонкую сигару, прикурив от настольной серебряной зажигалки, пустил к потолку струйку дыма и вопросительно посмотрел на подчиненного. Дима сказал те слова, которых от него ждал начальник.

– Да, вы меня заинтриговали. Без дураков.

– Тогда попробуй угадать, что было в почтовом ящике.

– Письмо, разумеется, что еще там могло быть. С угрозами. Скорее всего, это шантаж. Какой-нибудь подонок угрожал обнародовать интимные фотографии Дунаевой. У нее наверняка была связь на стороне. Даже не связь – так, легкое увлечение. С любовником она давно порвала, почти забыла его. А фотографии остались. Потому что этот малый – сообразительный сукин сын. В точку?

– Ну, не совсем. Только по части фотографий. Для классного юриста, который специализируется на уголовных делах, ты мыслишь слишком шаблонно, схематично. В почте действительно оказались три черно-белые карточки. Труп молодой женщины. Тело лежало на земле, к коже прилипли сосновые иголки. Одежда разорвана в клочья, несколько ножевых ранений в грудь и живот, горло перерезано. Фотографии сопровождала короткая подпись: «Наверное, она сильно мучилась перед смертью. Как думаешь?» Вот так, Дима… Остальное узнаешь из этих документов.