Бандит согнулся и, получив еще один мощный удар в голову, сполз на пол. Владимир Петрович, Денис, Вера Николаевна бросились на поверженного мужика и заколотили, замолотили, заработали руками, ногами, зубами. Одна Карина так и осталась стоять, крепко сжимая пистолет. А вдруг сейчас Великоцкие разлетятся в стороны и покажется крепкая фигура преступника?

— Веревку! — скомандовал задыхающийся Владимир Петрович.

Девушка метнулась, схватила валявшийся на полу белый жгут и протянула матери. Та с ловкостью рукодельницы связала лапищи бандита.

Удовлетворенная, Вера Николаевна разогнулась.

Все! Денис сполз с преступника с опаской, словно боялся, что тот по примеру киношных героев одним движением плеч порвет путы и снова станет в стойку. Последним поднялся Владимир Петрович, и Карина наконец-то опустила пистолет. Боязливо оглядела его и быстро положила на столик. Ее тело сотрясала крупная дрожь.

Вера Николаевна открыла форточки, включила кондиционер. Владимир Петрович, грозно сопя, склонился над преступником и обеими руками стянул с его головы шапочку-маску. Увидев незнакомое лицо, недовольно зарычал. Бросил сердитый взгляд на простреленную фотографию.

Рявкнул:

— Кто тебя послал?! Отвечай! Колосов?

— Да пошел ты в жопу, — процедил ублюдок.

Владимир Петрович покраснел еще больше и, горя справедливым возмущением только что освобожденной жертвы, ударил связанного ногой в живот.

— Отвечай, придурок!

Тот скрючился, заскрипел зубами.

Владимир Петрович приготовился нанести новый удар, но идиот сделал быстрое движение ногами и хрястнул противника по коленной чашечке. Хозяин замычал и схватился за ушибленное место. К мужу подскочила испуганная Вера Николаевна:

— Володя! Что он тебе сделал?!

Великоцкий раздраженным движением сбросил с плеч участливую руку жены, буркнул недовольно:

— Ноги чего не связала?

Проковылял к креслу и облегченно плюхнулся в него. Растирая пострадавшее колено, скривился:

— Я давно заметил: кто-то под меня копает.

Дела совсем с катушек слетели… — Буравя взглядом «раненую» фотографию, потряс кулаком:

— Это все Колесов… Чует мое сердце. О-оон, дружочек старый!

Преступник тоже уселся удобнее на полу, оперся спиной о стену. Теперь Карина смогла как следует рассмотреть его. Твердый, словно вырезанный из гранита подбородок. Довольно крупный нос. Узкие ненавидящие глаза. Урод. Как все-таки природа справедлива! У человека порядочного и лицо хорошее. А на эту бандитскую рожу раз взглянешь — сразу поймешь, с кем дело имеешь. Ему бы и по улицам следовало в маске гулять, а еще лучше — в наморднике. Весьма Карину удивил возраст идиота. Почему-то ей казалось, что на такие опасные дела ходят отморозки помоложе. Мужику явно хорошо за тридцать. Родителям ее почти ровесник. Ну что ж?

Видно, ему "покой не по карману".

— Пап, ну как ты его из пистолета! "Я сейчас, только мобильничек достану…" А потом по физике ему! — взвизгнул Денис.

Мальчишка зашелся от радости, представив, как станет рассказывать в школе об их семейном подвиге.

— Я чуть от страха не умерла, когда Денис появился, — счастливым смехом залилась Вера Николаевна. — Упала бы, если б и так не лежала.

— А я захожу такой… Не сразу даже врубился. Маман и папан связанные. По полу какой-то чужой мужик ползает. Ринка визжит, будто ее насилуют. Тут он на меня! Я еле успел увернуться. Ба-а-ах!

— Ты у меня герой. — Вера Николаевна ласково провела рукой по волосам мальчишки.

Напряжение, сковывавшее Великоцких в течение двух невыносимо длинных часов, переродилось в излишнюю говорливость, нервный смех, глупые вскрикивания. Карина же лишь натянуто улыбалась. Что-то мешало ей расслабиться полностью, взорваться ликующим: "Ура нам!" Может, непонятная тревога вызвана угрозой бандита: "Будешь жалеть об этом…"?

— Молодцы! — Великоцкий-старший подвел итог бурному веселью и дал знак, что нужно переходить к делу. — Надо звонить ментам. Ох, тряхнут они тебя, голубчика. Ох, обломают.

Владимир Петрович открыл сумку грабителя. Несколько секунд в задумчивости смотрел на ее великолепное зеленое содержимое. Вытащил мобильники: разбирайте.

— Алло, дежурка? У нас тут грабитель. Южная, 148. Да. Я? Хозяин — Великоцкий. Он? Связанный валяется… А вот так и справились. Приедете — расскажем.

Владимир Петрович самодовольно улыбнулся. Преступник следил за ним глазами попавшего в ловушку зверя. В них читалась душераздирающая смертная тоска. Наверное, общежитие с решетками на окнах, отметила Карина, ему знакомо очень даже хорошо. Не хочет и боится отправляться туда, гад.

— Слышь, мужик, — подал голос грабитель. — Отпусти, будь человеком.

Владимир Петрович хмыкнул. Ему очень хотелось подойти и еще раз заехать придурку ногой в живот. Но он боялся, что бандит опять применит какой-нибудь ловкий приемчик.

— Мне деньги не для себя нужны. Для дела. Понимаешь?

— Конечно, понимаю. У нас все для дела грабят.

Карина опустила глаза. Почему-то униженный тон мужика вызвал легкую краску стыда на щеках девушки, точно это она ныла и канючила.

Раздражало довольное хмыканье отца. Удушающая боязнь за близких отступила. И Карина сквозь увеличительное стекло юношеского максимализма вновь увидела все недостатки своего папаши. Тот уже озабоченно топтался у сумки.

— Деньги бы надо вытащить. Свои… — почесал затылок. — : Они и менты — народ ненадежный. Опишут, увезут — ищи-свищи. А тридцать тысяч зеленых — не три рубля. А-а-а?

Великоцкий выжидательно уставился на жену. Вера Николаевна пожала плечами:

— Нельзя, наверное. Лучше так оставить.

Владимир Петрович сапнул. Супруга дала не тот совет, который он хотел услышать, но спорить хозяин не стал. Поинтересовался у связанного:

— Много награбил?

— С тебя хватит. — Голос бандита уже опять звучал свинцово, ненавидяще.

— Это плата ему, чтоб нас убил! — подскочил Денис. — Точно!

— Да-а-а, — с сомнением протянул отец.

Мозг-калькулятор бизнесмена легко просчитал ситуацию и забраковал предположение мальчишки как ошибочное. Но распухшее самодовольство теснило разумные доводы, склоняло Владимира Петровича согласиться с сыном.

Слишком заманчиво звучало: бизнесмен Великоцкий отбирает у киллера деньги, которые тому заплатили за убийство этого самого предпринимателя-орла.

Хозяин распорядился:

— Веруня, принеси нам сока. Что-то в горле пересохло.

Жена отправилась на кухню, зазвенела там посудой. Через пару минут вернулась с подносом, на котором теснились четыре стакана, наполненные густой оранжевой жидкостью.

Несмотря на жажду, Карина пила сок без удовольствия, словно ненависть незнакомца отравила прохладный вкусный напиток.

— Спасибо, — девушка поставила на поднос почти полный стакан.

Прошла в ванную и смыла косметику. Собрала волосы в узел. "Курица расфуфыренная"?

— Придурок! — Карина произнесла любимое ругательство отца с особенным наслаждением.

Придирчиво осмотрела в зеркале свое потускневшее без макияжа-иллюзиониста лицо… и в раздражении отвернулась.

В холле отец продолжал строить догадки, кто его заказал. Эта мысль завладела им целиком и полностью. Видимо, Владимир Петрович надеялся, что, решив один ребус, справится и с другим: как оттащить от гибельного обрыва свой бизнес?

Вера Николаевна возилась на кухне — пыталась спасти безнадежно испорченные отбивные. Карина не понимала: как в этот момент мать могла думать о котлетах, об ужине? Денис, озаренный новой "светлой идеей", подскочил:

— Па, можно я его связанным сфотографирую?

Владимир Петрович покосился в сторону кухни. Если бы в холле присутствовала Вера Николаевна, она бы не дала санкции на съемку. Запрет явился бы не следствием жалости. Просто женщина имела твердое убеждение: в любой ситуации нужно самому сохранять лицо порядочного человека. Она и дочь к этому приучила.

Поэтому, когда мальчишка нажал на отца: "Фотку газетчикам можно загнать", — а Великоцкий-старший лениво кивнул: "Давай", — Карина встала.