За ночь земля высохла, но песок на берегу пруда был еще сырой, поэтому Мишка, Хвостиков и Люлик решили ехать с Володькой в рощу, рассчитывая, что после такого хорошего дождика там выросло множество грибов.

— Мне все равно! — сказал Володька. — Я везде люблю бывать. А сегодня мне снилось, будто мы от кого-то удираем, а я — быстрей всех! Это ноги мои чувствуют, что скоро перестанут бездельничать — готовятся!..

— Что же вы ему покоя не даете! — сокрушалась Мария Антоновна, хотя должна была радоваться, что почти не приходится ей возиться с Володькой. — Тащите невесть куда кале… больного человека! Ему лежать нужно, в покое…

— Ничуть мне покой не нужен, я не какой-нибудь — покойник!.. — сказал Володька и захохотал, довольный своей шуткой. — Мне нужно во всем участвовать! Люблю я во всем участвовать! Ну, поехали, что ль? Где моя хворостинка?..

Грибов в лесу не оказалось: то ли дождик был для них неподходящий, то ли не проник он в глубь земли, где таились грибные корни, или сами грибы не набрались еще сил, чтобы пробить земляной слой и вылезти наружу. Зато все остальное — и листья, и травы, и цветы — было вымытое, свежее, пахучее!

А когда ребята выехали на лужайку, то сразу почуяли, что земляника поспела на пригорках, на солнечных припеках, и кое-где прямо на виду краснела она из-под листиков.

Володьку вынули из коляски и посадили на траву. Он сразу же очень проворно пополз, упираясь руками в землю и волоча ноги, нашел спелую земляничку и съел.

Мишка хотел ему помочь, но он отказался.

— Не надо! Я сам! Я могу даже с вами наперегонки! Он здорово замечал каждую красную ягодку и полз к ней, крича:

— Сюда, сюда! Тут мно-ого!

Чулки, штаны и ладони сделались у него зеленые, грязные, а он с удовольствием себя оглядывал, и похоже было, что никакая усталость его не брала.

— Может, ты отдохнешь? — сказал ему Мишка, но Володька отчаянно замотал головой:

— Я уже наотдыхался! Я целых два года только и знал — отдыхал! Дай вот только ноги включатся — я вообще никогда отдыхать не буду! Буду вставать пораньше и куда-нибудь идти! До ночи! Посплю немного и опять пойду! Буду везде ходить, все смотреть!

— Что смотреть?

— Все: людей, дома, деревья, кошек, собак… Какие происшествия случаются — тоже буду смотреть! А когда смотреть будет нечего, буду просто гулять, я ногам покоя не дам! Они у меня отработают за все время!.. А кто это там мелькает?..

Прямо по земле бежала среди травы, то скрываясь, то снова показываясь, какая-то птица.

Мишка, Хвостиков и Люлик одновременно вскочили и бросились за ней, чтоб немедленно эту птицу поймать, а Володька крикнул им вслед:

— Сюда несите!

Птица бежала не спеша, но только кто-нибудь настигал ее и протягивал руку, она моментально оказывалась в двух шагах впереди.

Ребята промчались сквозь орешник, продрались сквозь колючие заросли шиповника, перепрыгнули множество пней и ям. Птица бежала все на том же расстоянии от них.

Наконец она вспорхнула и села на ветку дикой яблони. Люлик тотчас начал карабкаться за ней, а Мишка и Хвостиков помогали ему с земли разными указаниями. Едва Люлик добрался до птицы, она перепорхнула на самую макушку, Люлик залез еще выше и уж совсем было ее схватил, но тут птица взлетела и скрылась, а Люлик, уже падая сквозь ветки, успел панически вскрикнуть:

— Упаду! Мишка! — и очутился на земле.

Сидя на земле и остолбенело моргая, он ощупал себя всего, но никаких серьезных повреждений не нашел. С деревьев ему не часто приходилось падать, поэтому он не знал, что полагается делать в таких случаях — плакать или нет.

Все-таки он заплакал бы, если б из чащи не вышли метизы.

— Вы чего тут делаете? — спросил Сема. — А Володька где?

— Там… — неопределенно махнул Хвостиков, так как ребята уже позабыли место, откуда начали погоню за коварной птицей.

— Что же вы его одного оставили? — укоризненно сказал Сема. — Мало ли что… Пошли быстрей! — И они зашагали так стремительно, что Люлик напрасно все забегал вперед, пытаясь рассказать, как он падал с дерева и что при этом чувствовал.

Наконец они нашли лужайку, где остался Володька, но его там не оказалось…

— Вот так так!.. — удивился Хвостиков. — Куда же он делся?

— Может, его утащил медведь? — осенило Люлика.

— Откуда здесь медведь? — сказал Сема. — Что здесь — тайга тебе? А тележку тоже медведь взял?

— А вдруг! — не унимался Люлик. — Ну, а вдруг!

— Может, он выздоровел и пошел нас искать… — предположил было Мишка, но Сема его оборвал:

— Не болтай! Надо вон у тех спросить…

Он показал на девчонку с маленьким мальчишкой, которые с опаской таращились на них из кустов.

— Эй, вы! — крикнул он, — Тут пацан наш был… С тележкой! Вы не видали, куда он делся?

Мальчишка вылез из кустов и заговорил, захлебываясь от волнения:

— Утащили разбойники!.. Из темного леса!.. У них волк! Огромадный! Язык красный, глаза красные, как заво-о-оет! Так я и оглох!.. И разбойники — огромадные, с саблями… Ка-ак завыли, крыльями замахали и-и… поехали!

— Куда? — спросил ошеломленный Сема.

— В темный лес! — Мальчишка широко раскрыл глаза, видимо, сам испугавшись нарисованной им картины, вздрогнул и замолчал.

Но тут вмешалась девчонка:

— Вы его не слушайте, он у нас фантазер! И начала степенно рассказывать:

— Их двое было: один в клетчатой рубашечке — клеточка черная, клеточка белая, и в гольфах серых, а другой — в одних трусах и босоножках, желтенькие такие. Собака у них — на лакированном ремешочке… Они подошли к вашему, потом, который в рубашке, достал яблоко, и они начали по очереди все откусывать, по два раза каждому досталось откусить… А живут они: который в рубашке — у них дача синей масляной краской выкрашена, а в окно видно ковер красенькими такими розочками… телевизор они недавно…

— Почему нас не позвала?

— А мне надо? — пожала плечами девочка.

— А! Не надо! — возмутился Сема и два раза дернул ее за волосы: — Будешь знать! Будешь знать! Пошла вон отсюда! Не рвать нашу землянику!

Девчонка завыла противным голосом и, выкрикнув:

— Ладно! Узнаете! — побежала прочь, таща мальчишку за руку.

— Значит, это были лягуши! — сказал Сема. — Они его и похитили… Проникли на нашу территорию! Такого еще за всю историю не было — чтоб лягуши бродили по нашей территории, как по своей! Это — против всех договоров! Если мы это допустим, лучше уж и на свете не жить!

— А мы сами сегодня были у них на пруду! — сказал полковник Борис.

— Это верно… — согласился Сема. — Ты знаешь. Мишка, что стало с нашим песком? Его оккупировали малыши! Поналезло туда этой мелюзги — живого места нет! Все с ведерками, совками. Наверное — лягуши…

— Лягуши не виноваты, что они — лягуши… — вдруг заметил полковник Борис.

— Как это не виноваты! Как это ты так рассуждаешь?..

— Дайте мне сказать! — выступил вперед полковников брат — майор.

— Я…

— Стойте! — поднял руку Хвостиков. — Знаете, что у нас сейчас происходит? Митинг! Только он не по правилам! Здесь место не то! Пошли!

И Хвостиков повел метизов по роще, оглядывая разные места и что-то соображая.

— Ну, где же? — нетерпеливо спрашивал полковник. — А то я хочу сказать, что лягуши…

Хвостиков отмахивался:

— Подожди… Не здесь… Пошли дальше!

Наконец он нашел подходящий, по его мнению, пенек и сказал:

— Вот. Этот пенек будет — трибуна. С него — говорить. Организованно надо, поняли? Кто первый? Ты? Лезь!

Полковник забрался на пенек, выпятил грудь, откашлялся и произнес:

— Товарищи!

Потом долго молчал, тер лоб…

— В общем, как-то все вылетело из головы… — махнул он рукой и спрыгнул.

— Кто следующий? — спросил Хвостиков.

Метизы мялись, оглядывались друг на друга и помалкивали…