– Я в порядке, папа, – заверила Лиззи отца. Мистер Бесслер разглядывал дочь, пытаясь отыскать в ее лице признаки апатии и безразличия. Призрак ее меланхолии стал для него подспудным кошмаром. Лиззи было стыдно, что в свои годы она все еще доставляет отцу тревогу и беспокойство, а ведь давно следовало выйти замуж и порадовать старика внуками.

– Нет, правда, папа. У меня все хорошо.

Рука об руку поднимались они по великолепной лестнице Линдхерст-Холла, где проводили неделю в гостях. Вскоре к ним должен был присоединиться ее жених.

Пожелав отцу спокойной ночи и поцеловав его в щеку, Лиззи пошла к себе. Там она почти тотчас же отослала свою горничную. Ей хотелось побыть одной.

Три недели до свадьбы!

За прошедшие две недели Лиззи не виделась ни со Стюартом, ни с Уиллом Марсденом. По Уиллу она скучала намного, намного больше. Раз в день обязательно возникало желание броситься бегом, разыскать его и сказать, что она выйдет за него. Прямо сейчас.

Потом просыпались сомнения. Что, если она действительно настолько пуста и мелочна, как опасался Марсден? Разумеется, ничто в ее недавнем прошлом не наводило на мысль о силе характера, необходимой в ее положении. Кроме того, она боялась не только того, что будет несчастной сама, но беспокоилась о Марсдене. Отчаянно не хотелось превратиться в озлобленную старуху и сделать его несчастным до конца дней.

В дверь постучали. Стук ее напугал. Лиззи взглянула на часы: пять минут первого ночи.

– Кто там?

Под дверь просунули визитную карточку. Она потуже затянула пояс халата, подошла к двери и взяла карточку. Мистер Уильям Марсден. Сердце ушло в пятки. Когда же он приехал р Линдхерст-Холл?

– Откуда я знаю, что это действительно вы?

Под дверь подсунули еще одну визитку. Она прочла написанное от руки: «мюзик-холл».

Лиззи рассмеялась, несмотря на то, что сильно нервничала. Приоткрыла дверь, совсем чуть-чуть. Уилл Марсден тут же проскользнул внутрь, осторожно закрыл за собой дверь и повернул в замке ключ. Лиззи смотрела на него с восторгом и ужасом.

– Что вы тут делаете? – спросила она шепотом. Подумать только, Марсден пришел к ней в комнату в столь поздний час, а она разрешила ему войти. Какой скандал! Если их застанут, ее репутации наступит конец, и поделом!

– Я отчаянный человек, – сообщил Уилл с сияющим видом. – Поэтому решил прибегнуть к последнему средству.

– И?

– Сейчас я буду вас соблазнять.

Кажется, еще никто не наносил ей такого восхитительного оскорбления.

– И вы полагаете, это заставит меня выйти за вас?

– Не знаю. Вы совершенно бессердечная женщина, – сказал он. – Но если и нет, по крайней мере мне будет приятно знать, что остаток жизни вы проведете, жалея, что не можете переспать со мной еще раз.

– Ах Боже! Ну и самомнение.

– Да, скромником меня не назовешь. Но ведь вам следует узнать неприкрытую правду.

Уилл подошел к Лиззи и поцеловал ее. У девушки закружилась голова. Желание нахлынуло на нее, как орда диких монголов. Она отскочила от Марсдена, тяжело дыша:

– Это очень неприлично с вашей стороны, сэр! Лиззи не собиралась уступать так легко.

– Правда? Вероятно, вот это вам больше понравится. И он начал целовать ее снова, развязывая пояс ее халата. Вскоре халат был вовсе сброшен с плеч.

С деланным возмущением Лиззи воскликнула:

– Сэр, как вам не стыдно!

– Мне не стыдно, – ответил Марсден, не сводя с нее влюбленных глаз. – Смотрите.

Он не спеша расстегнул крошечные крючки ее ночной сорочки один за другим, открывая ее нагое тело от горла до живота.

– А теперь вот так, – продолжал он, сдергивая сорочку с ее плеч и открывая груди во всей наготе.

Лиззи не дышала. Марсден медленно вздохнул. Игривый тон пропал без следа. Внезапно Лиззи снова стало страшно. Готова ли она к такому повороту событий?

Марсден встал перед ней на одно колено. Лиззи сделала большие глаза. Он что, собрался делать ей официальное предложение? Нет. Сняв поясок с ее халата, он приложил его к груди, прикрыв соски.

– Спасибо, что щадите мою стыдливость, – прошептала она.

– Не стоит благодарности, – шепотом ответил Марсден.

Узкая шелковая лента заскользила по ее коже. Ощущение было такое, словно ее ласкали языком, только прикосновения выходили прохладными, невероятно легкими. Божественно! Лиззи застонала. Потом лента двинулась в обратном направлении, даря ни с чем не сравнимое удовольствие.

– Я всегда дрожу от нетерпения, когда музыканты настраиваются перед началом симфонического концерта, – склонившись к ее уху, прошептал Марсден.

– Хотите сказать, концерт еще не начался? – сумела пробормотать она.

– Нет. Но сейчас мы переходник увертюре.

Уилл схватил ее на руки и усадил на постель – высоченную, почти как изгородь, приподнял подол ее сорочки и стал целовать колени, поднимаясь к бедрам. Лиззи инстинктивно сжала колени, но он легко заставил ее открыться снова и продолжил свое путешествие вверх – и внутрь.

– Это… В высшей степени неприлично.

Лиззи понимала, что он задумал, но самой ей этого испытать еще не доводилось. К тому же при всей ее опытности казалось крайне неприличным.

Уилл тихо рассмеялся:

– Что? Лиззи, неужели вы посещали только третьеразрядные симфонические концерты?

А потом губами и языком показал ей, что такое симфонический концерт самого высокого класса. О, Марсден был превосходным дирижером, отлично умеющим поладить с оркестром. Через минуту он уже знал, какие именно ласки приносят ей сильнейшее наслаждение.

Лиззи смотрела на него – просто не могла оторвать взгляда. Она чувствовала себя выставленной напоказ, в то же время принимая дань самого искреннего обожания. Ей нравилось то, что он с ней проделывал. Не только физическое наслаждение, но и восхитительное чувство свободы и уверенности в присутствие мужчины, который ласкал ее в сокровенном месте.

Потом мысли спутались. Лиззи закрыла глаза. Ощущения приобрели особую остроту и пыл – словно ее окатили волной теплых сливок. Она задрожала всем телом. Прикусила нижнюю губу, чтобы не закричать. Пальцы утонули в мягких завитках его волос.

Это был финал симфонии Бетховена, способный в последнюю минуту пробудить полный зал мирно дремлющих отцов семейств, взрываясь звуками тарелок и ударных инструментов.

Но Уилл и не думал останавливаться. Его язык и губы напомнили что это была всего лишь увертюра, а главное впереди. Сразу же за первой волной блаженства Лиззи накрыла вторая, а затем и третья.

Лиззи увлекла его за собой на постель. Он был тверд и горяч, но отказался взять ее прямо сейчас.

– Слишком рискованно. Ведь я решил в последнюю минуту – ничего не прихватил с собой, а ведь нельзя забывать о мерах предосторожности.

– Я думала, вы собираетесь на мне жениться.

– Да, но вдруг что-нибудь случится со мной до свадьбы? Он был прав. Сердце Лиззи ожесточилось, но сейчас мало-помалу начало оттаивать. Генри тоже настаивал на соблюдении мер предосторожности, но лишь ради собственной репутации. Но этот мужчина, ах, этот восхитительный мужчина…

– Уилл, мой сладкий, – прошептала Лиззи. Ее сердце переполняла любовь.

Скользнув вниз, приняла его губами. То же самое Лиззи делала и для Генри, но сейчас все было по-другому. Ее восхищали его жар и его гладкость, вздохи, которыми Марсден поощрял ее жадность и, наконец, острый и непристойный вкус семени, которое она приняла в себя до последней капли.

– Бог мой, Лиззи, – хрипло прошептал Марсден, когда она снова крепко его обняла.

– Да, – сказала она со счастливой улыбкой. – Я выйду за вас.

Лиззи еще не встала, когда принесли записку от Стюарта. Он сообщал, что прибыл в Линдхерст-Холл и хочет с ней поговорить. Мисс Бесслер оделась, наскоро перекусила и послала записку в ответ, что будет ждать его на внутреннем балконе, выходящем на оранжерею. Оранжерея представляла собой впечатляющее стеклянное сооружение высотой в два этажа. Она занимала целое крыло дома. Там было полно тропических растений, радующих глаз буйной зеленью даже в разгар зимы.