«Люди, кои не брезгуют греховными средствами, могут преуспеть, добиться желаемого, одержав победу над врагами, но их ждет неминуемая духовная погибель».

Рабиндранат Тагор.

…До берега реки оставалось не более двух тотов, но силы мои были на исходе. Дыхание с каждым шагом становилось сдавленнее, сухой раскаленный воздух раздирал грудь. Потом я упал, споткнувшись о корневище еаль-баа. Почти невидимое в высокой траве, оно змеей извивалось под ногами и скрывалось в пахучих зарослях турникона.

Затаив дыхание, я прислушался к звукам со стороны опушки. К шелесту травы и стрекотанию кузнечиков примешивался едва слышный плеск волн Озера.

Потом еще один звук привлек мое внимание. Сколько я не напрягался, так и не понял, что он означает. Я не знал этого звука, хотя он и напоминал шипение Большой Змеи из Синей Реки. Но незнакомый звук лишь напоминал это шипение. Этот звук был Чужим и, скорее всего, Враждебным.

Небольшой крыль выскочил из под пурпурного листа турникона и уставился на меня изумрудными глазами, навевающими ужас. На загривке крыля быстро набухал защитный желтый капюшон, усеянный устрашающими фиолетовыми пятнами и шипами.

Ящер вытянул в мою сторону хищную остроносую морду и угрожающе заквакал.

Я замер, боясь шелохнуться, и некоторое время продолжал лежать без движения. Даже не моргал, отчего глаза начали слезиться.

Видя, что с моей стороны опасность ему не угрожает, крыль спрятал ядовитые шипы и бесшумно исчез в зарослях.

Со стороны опушки раздались легкие шаги. По их звуку, а также по характерному запаху, я догадался, что шаги принадлежат босоногой девушке.

Я осторожно приподнялся над листьями турникона и взглянул в сторону опушки.

По водопойной тропе к озеру шла молодая локиня. Набедренная повязка и мокасины составляли весь ее наряд, хотя ей было не менее восемнадцати лет. Правая рука локини сжимала примитивное копье, изготовленное из гладкого ствола туайи. Точнее, это было не копье даже, а заостренный с одного конца прямой ствол, с которого были удалены ветки.

Судя по одеянию, оружию и запаху, это была дикая локиня.

В зарослях раздался едва слышный шорох, и дикарка замерла, настороженно прислушиваясь. Она была красива эта юная локиня. И по всему было видно, что она еще не прошла Обряда Посвящения.

Проследив направление взгляда локини, я увидел морду лунга. Он осторожно выглядывал из оранжевых зарослей. Глаза его пылали вожделением.

Я невольно вжался в землю. Из полумрака зарослей, за спиной твари в сторону дикарки смотрели еще две пары налитых кровью глаз.

Глаз лунгов!

Локиня рванулась в сторону озера, но из зарослей ей наперерез выскочили еще два лунга. Их пасти разверзлись, обнажив желтые клыки, с которых текла обильная слюна.

До озера оставалось всего несколько шагов, но лунги перекрыли тропу и, хрипло хрюкая, приближались к локине.

Девушка испуганно вскрикнула и метнулась в сторону ближайших зарослей. Лунги бросились, было за ней, но неожиданно застыли на месте.

Теперь их морды выражали испуг.

Я осторожно приподнялся и увидел, что из зарослей навстречу уродам вышли трое воинов из племени осмилоков. Старший из них был вооружен коротким мечом, руки второго натягивали лук, направляя в сторону ближайшего лунга длинную стрелу, а третий воин замахнулся на переднего лунга копьем.

Злобно шипя, твари попятились в заросли.

Юная дикарка испуганно смотрела то в сторону нелюдей, то в сторону осмилоков. Своим спасителям она тоже была не очень рада.

Старший осмилок засунул меч в ножны, снял лассо, прикрепленное к поясу, и многозначительно протянул его дикарке.

Взглянув на лассо, локиня попятилась к Озеру. Едва осмилок шагнул в ее сторону, как она с криком развернулась, и, преодолев прыжками песчаный пляж, отделявший ее от Озера, прыгнула в воду…

– …Это была запись фрагмента сознания Виктора Зудина, из экспедиции Розова, – проговорил Новицкий и выключил мнемограф. – Это биолог, который снял и ввел в свое сознание запись с мозга агасфика. Так называют себя аборигены из ОРА, Особого Района Аруаны, который мы чаще называем просто Осмилонией. Мнемограмма транслировала в твой мозг меры длины аруанцев, а также, названия которые они дали животным и растениям своей планеты. Кстати, эта запись передала субъективность оценок, свойственную обитателям Осмилонии. Лунги, к примеру, вовсе не так уродливы. Локи и осмилоки враждуют с лунгами, поэтому видят их, мягко говоря, не совсем объективно. Что и отразилось в мнемозаписи…

Я тряхнул головой и огляделся. Освобожденное от записи собственное сознание возвращалось крайне тяжело. Я осознал, что нахожусь в хранилище КГБ, Комитета Галактической Безопасности, и прохожу инструктаж перед вылетом. Предо мной сидел Председатель Экологической Комиссии Новицкий, который уже не один год инструктировал всех инспекторов, перед отправкой.

– Признаться, запутался с вашими осмилоками, лунгами и агасфиками, – я поднялся с кресла.

– Ты познакомился с представителями основных рас Осмилонии, – успокоил меня Новицкий. – Остальные аруанцы мало чем отличаются от осмилоков.

– Значит ли это, что осмилоки ушли по пути прогресса дальше, чем, к примеру, локи?

– Черт его знает, что это значит…. – Новицкий брезгливо поморщился. – Мы до сих пор ничего не понимаем в их иерархиях. Похоже, локи являются представителями регрессивной ветви. Девушка, которую ты видел, – типичная представительница этой расы.

– Ну, если так выглядят представительницы регрессивной ветви, – заметил я, – то не представляю, как выглядят дамы из ветвей прогрессивных.

– Да, следует признать, хороши чертовки, – согласился Новицкий. – Но вернемся к классификации аруанцев… На следующей ступени развития стоят лунги-агасфики. Такой вот своеобразный расизм получается. Некоторые антропологи считают, что локи и агасфики являются иными биологическими видами, вроде наших Йети и Алмасты, миллионы лет сосуществовавших на Земле с видом Гомо Сапиенс. И, наконец – осмилоки…

– Остановись! – не выдержал я. – У меня в голове уже каша из твоих аруанцев!

– Они мои не больше, чем твои… Точнее: теперь они твои даже больше, чем мои…

– Но почему вы отправляете именно меня?

– Ты учился вместе с Лариным. Кое-кто надеется, что это облегчит твой контакт с ним…

– Давай-ка, еще раз все уточним… Итак, на Аруане уже десяток лет работают земляне, и она, вроде бы, изучена вдоль и поперек…

– Вот именно – «вроде бы», – вставил Новицкий. – Мы ни черта не знаем об Осмилонии…

– Хорошо, за исключением Осмилонии, – согласился я. – Вы меня хотите перебросить именно туда?

– И не просто в Осмилонию, а на Киалану, праздник осмилоков, куда допущен лишь твой однокашник Шах Ларин. Ты должен прибыть на Киалану вместе с ним. И узнать все, что связано со всей этой чертовщиной!..

– А что же на сей день известно об этой «чертовщине»?

– Ну… что это – главный праздник Союза Осмилоков. Причем, Союз сей, крайне враждебно относится к нам, землянам. Все остальные аруанцы дружат с нами по полной программе, а осмилоки, не желают, видите ли. Причем, по неведомым нам причинам. Они терпят одного лишь Шаха, который, похоже, слегка свихнулся на своих экспериментах. А может быть и не слегка. Подробнее узнаешь обо всем по дороге… – Новицкий протянул мне футляр с дисками и мнемограммами. – Я очень на тебя надеюсь…

– Но я еще не дал своего согласия! – возразил я.

– Куда ты денешься… – Новицкий обнял меня на прощание…