Литмир - Электронная Библиотека
A
A

Кашкин оделся, вышел из квартиры, завёл свою побитую чёрную Волгу и аккуратно выехал из двора.

***

Солнце всё ещё светило, распуская по заваленной хламом строительной площадке солнечные зайчики, расположившиеся на земле так же ровно, как и уже остеклённые окна нижних этажей, которые стали причиной их появления.

Работа на стройке затихла, почти все собрались в удивительно ровное кольцо вокруг места происшествия. Когда подъехал Кашкин, тело уже упаковывали в чёрный полиэтиленовый мешок с молнией, а один из судмедэкспертов на повышенных тонах обсуждал с красноглазым строителем в спецовке и оранжевой каске необходимость изъятия металлического листа, ставшего причиной смерти человека.

Кашкин попросил показать ему бригадира, отвечавшего за укладку листов на крышу, и ему указали на того самого красноглазого субъекта, что не хотел отдавать следствию орудие убийства (в том, что это было убийство, Кашкин уже не сомневался).

-Наша бригада не виновата, - сказал бригадир ещё перед тем, как Кашкин успел открыть рот.

-А лист откуда? - Кашкин попытался сделать свой голос как можно более зловещим.

-Чёрт его знает, со склада, наверное... Там у них вообще беспредел творится, - затараторил бригадир, пытаясь увести разговор от неприятной для него темы, ведь он и сам не был окончательно уверен, что этот лист действительно не был оставлен кем-то из его бригады.

Осознав, что дальнейший разговор с бригадиром вряд ли будет настолько же информативен, Кашкин, показав ему фотографию Алексея и убедившись, что тот его видит в первый раз, отпустил его, а сам пошёл к подъёмнику, чтобы осмотреть пункт отправления смертоносного листа.

Подъёмник двигался медленно, и следователь стал осматривать строящийся дом и площадку под ним, чтобы не терять времени даром. Иногда мелкие детали лучше видно издалека. Осмотрев всё, что было слева, Кашкин стал перемещаться вправо, и вдруг пол под его ногой немного прогнулся. Он инстинктивно отпрыгнул, упёршись спиной в пыльный борт подъёмника, покрашенный таким же жёлтым цветом, как доперестроечные железные заборы, некогда разделявшие встречные полосы на крупных улицах города, а теперь заменённые чёрными, с ядроподобными шарами между секциями.

Кашкин посмотрел на пол и понял, что испугался напрасно. Ему показалось, что под ним прогибается обветшавший пол, а на самом деле это был покрытый мешковиной лист стали, точно такой, какой попал в ничего не подозревавшего человека, отрубив ему таким образом голову. Кашкин остановил подъёмник и поехал вниз, делать на крыше было больше нечего.

Когда подъёмник уже находился на уровне второго этажа, Кашкин заметил, что милиция загружает в машину отчаянно сопротивлявшегося человека. Спустившись и расспросив оставшихся на месте преступления, Кашкин узнал, что рабочие поймали какого-то сумасшедшего и тот сознался, что скинул лист с крыши.

Кашкин понимающе покивал головой, пошутил что-то на счёт чистосердечного признания, хотя ни на йоту не сомневался в невиновности задержанного. Он знал имя истинного убийцы, простое имя, в переводе с греческого означающее: "помощник, защитник, предотвращающий", а без перевода: "Алексей".

***

Марина обещала позвонить около двух, но Алексей, после звонка Олега, уже сомневался в том, что этот звонок состоится. Ему почему-то показалось, что Олег если не знает, то догадывается о произошедшем между им и Мариной, хотя говорил он о другом.

Алексею приходилось сидеть на кухне, так как в гостиной сверху раздавались равномерные удары молотка, сопровождаемые перетаскиванием чего-то большого и тяжёлого из одного угла в другой. Так как у Алексея не было никакого желания связываться с соседями сверху, он решил записать футбол, который собирался смотреть, и перенести просмотр на более безопасный для психики момент времени, тем более, матч транслировался в записи.

Около двух часов дня, десятью минутами раньше, раздался звонок, но к удивлению Алексея, звонок был не телефонный, звонили в дверь. Алексей на цыпочках прошёл в прихожую и наклонился к глазку. Непонятно почему, но у него внезапно возникла мысль, что соседи сверху, разобравшись между собой, решили теперь приняться за него (скорее всего эта мысль появилась потому, что молоток наверху снова затих).

Соседа с окровавленным молотком наизготовку за дверью не оказалось, но там находилось то, что обрадовало его не больше, чем если бы это был сосед: там была лысина, большая, блестящая, конусообразная лысина следователя Кашкина.

Лысина повернулась из стороны в сторону, потом поднялась и её место занял глаз, который медленно приблизился к глазку, закрывая собой свет (следователь таким образом хотел проверить, горит ли в квартире свет).

Алексей тяжело, но беззвучно вздохнул, отошёл на цыпочках в комнату, а потом, громко шлёпая тапками по линолеуму, подошёл к выключателю, включил свет и сделал шаг к двери. В глазке по-прежнему было темно, поэтому он напустил в голос побольше недовольства и спросил:

-Кто там?

-Я.

-Нет, я-то здесь, - попытался пошутить Алексей, одной рукой уныло снимая с двери цепочку, а другой поворачивая ручку замка.

Следователь ворвался в квартиру с такой скоростью, словно придуманный Алексеем сосед с окровавленным молотком существовал в действительности и, как раз в это мгновение, громадными прыжками летел вниз по лестнице, угрожая полностью изменить геометрическую конфигурацию лысины Кашкина.

Алексей закрыл дверь, оценил мокрые следы, оставленные на линолеуме оттаивающими ботинками Кашкина и прошёл за ним в комнату. Следователь уже сидел в кресле, а между пальцами правой руки дымилась только что прикуренная сигарета. Если бы не события последнего месяца, Алексей, может быть, и разозлился, но теперь он понимал, что если Кашкин себя так ведёт, то у него для этого есть какая-то причина, пусть даже им самим придуманная.

Алексей присел на диван и сказал:

-Я вас слушаю.

-Нет, это я вас слушаю. Для начала я хотел бы, чтобы вы рассказали мне, где находились сегодня с десяти до двенадцати часов. Только не надо ничего придумывать, я хочу знать, что вы делали после того, как вам позвонил Олег.

-Откуда вы знаете, что он мне звонил? - Алексей уже понял, что что-то произошло, а Кашкин пытается разыграть из себя нечто среднее между Коломбо и Глебом Жегловым, и считает, что у него это прекрасно получается.

-У меня свои источники, и я не обязан их разглашать. Вы будете отвечать на вопрос?

Осознав, что отпираться бесполезно, Алексей ответил.

-Буду. С тех пор, как я повесил трубку, я никуда не выходил из квартиры, и большую часть времени просидел на кухне, так как в этой комнате кто-то молотком по потолку всё утро стучал.

-Это ваше последнее слово?

-Вы хотите, чтобы я придумал то, чего не было, так как то, что было, не вписывается в заранее построенную вами картину преступления, которое сегодня произошло?

-Вот я вас и поймал. Откуда вы знаете о том, что сегодня произошло преступление, если вам об этом ещё никто ничего не сообщал.

-Вы же сами спрашивали, что я делал с десяти до двенадцати, а обычно это спрашивают тогда, когда хотят проверить чьё-то алиби, а кто проверяет алиби, когда нет преступления? Логично?

-Логично-то, может быть, логично, но я вам всё равно не верю, а алиби, как выясняется, у вас просто нет.

Алексей устал от хищнического взгляда следователя:

-Так что всё-таки произошло?

-Как будто вы сами не знаете? Сегодня утром вы убили человека, причём довольно оригинальным способом. - Кашкин оглянулся в поисках пепельницы, но когда пепел упал на ковёр, снова перевёл глаза на Алексея и улыбнулся, то ли выжидающе, то ли прося прощения за свою неловкость, а может и так и так.

-Я? - Алексей испытал ощущение, несколько схожее с тем, что испытывает человек, когда его ударяют большим и пыльным мешком по голове. В связи с испытанным ощущением, голос дрогнул, исказив вопросительный знак на конце реплики и превратив его в нечто несуразное, но чрезвычайно подозрительное. Если бы Алексей сам услышал от кого-нибудь фразу, сказанную таким голосом, то он поставил бы всю имеющуюся при себе наличность на то, что всё сказанное - чистейшая ложь.

10
{"b":"138025","o":1}