Я поел, достал новую пачку сигарет, закурил и посмотрел в окно. В пространстве между замком и монастырём происходила какая-то возня. Отверстие, которое с таким трудом было сделано монахами накануне, больше не существовало. На его месте была чёрная плита, изготовленная из того же, излюбленного местными магами, чёрного материала, что и разрушенные мной статуя и саркофаг. Вдруг в моей голове из всех произошедших событий сложилась ясная картина. Я понял, что все мои действия были безальтернативны. Мне казалось, что я выбираю между тем, чтобы остаться в России и тем, чтобы уехать с Холи; казалось, что я могу не пожать руку чёрной статуе, что могу не спускаться вниз в соты. Я понял, что это была лишь иллюзия выбора. Иногда некоторые люди, дающие интервью, пафосно говорят: "Если бы я начал жизнь сначала, я сделал бы то же самое", причём считают, что они сделали хоть что-то по своей воле. Никакой свободы выбора просто нет. Если вам предлагают два варианта, то один из них в данный момент наверняка более важен, или предпочтителен, чем другой. Когда легендарный осёл умирал с голоду между двумя кучами сена, ему казалось, что обе кучи были равноценны , но на самом деле, с одной стороны дул ветер, а с другой светило солнце. В конце концов, он должен был узнать о существовании этих стогов сена, сначала посмотрев на них. Следовательно, один из стогов он увидел раньше, и это значит, что варианты изначально не были равноценны. Так что, когда человек сталкивается с выбором, перед ним нет никакого выбора. Кто-то может сказать, что в одной и той же ситуации два человека, а, иногда, и один поступит по-разному. Это так, но выбора у него всё равно не будет, просто в данной ситуации данный человек с данным настроением и определённым количеством жизненного опыта, может поступить только одним образом. Даже когда он кидает монету, дрожание руки отражает его состояние в данный момент, а ветер, влажность, сила тяжести, являются уникальными для этого момента. У человека нет выбора.

Я вспомнил, что нечто похожее на эту мысль приходило мне в голову и раньше. Однажды, я шёл по улице. Был вечер, весь тротуар был завален различными отходами (днём на том месте располагались несколько палаток, торговавших фруктами и овощами). Большая часть тротуара была залита мутными гниющими лужами, наполненными остатками тухлых помидоров и всякой другой гадости. До того, как я приблизился к этому месту, рядом со мной, примерно с такой же скоростью шёл человек, внешним видом напоминавший бомжа. Несмотря на то, что на улице уже разливался холод, который приносит с собой каждая ночь в конце лета, он был одет лишь в одну заляпанную грязью футболку и в тренировочные штаны с уродливо обвисшими коленями. Ему было около тридцати- тридцати пяти лет, но выглядел он на все семьдесят.

Когда мы подошли к участку тротуара, загаженному торговцами, я сбавил шаг и стал продвигаться осторожно, стараясь не наступить на гнилые остатки какого-нибудь баклажана или арбуза и не промочить ноги в жиже, которая наполняла почти перекрывавшие асфальтовое покрытие лужи. Этот человек продолжал идти с той же скоростью, ему было наплевать на лужи (видимо он считал, что грязь меньше одного сантиметра это не грязь, а больше - сама отваливается) так что когда я, наконец, преодолел это торговое препятствие, он оказался в двадцати- тридцати метрах впереди меня. Дальнейшие события развивались стремительно. Передо мной промелькнул и врезался в стену дома грузовик, по-моему, КАМАЗ. Отскочив от стены, ударившись в столб и снеся его, машина остановилась. Из окна кабины на меня смотрело бледное лицо водителя. Сначала я подумал, как хорошо, что он был пристёгнут, но потом я заметил ноги в тренировочных, неестественно прямо торчащие из-под переднего колеса грузовика. В тот момент меня словно током ударило. Я подумал, что если бы, как и этот бомж, пошёл бы напрямик, невзирая на грязь под ногами, то сейчас был бы уже мёртв. Но потом эту мысль сменила следующая, я отчётливо понял, что не мог идти напрямик.

Тогда я забыл эту мысль, но сейчас это воспоминание послужило для меня окончательным доказательством моей правоты. Самым страшным было то, что сам факт осознания мной этого порядка вещей, не сможет изменить ничего. Даже если я, в связи с этим выберу другой вариант, то этот вариант будет всего лишь единственным возможным вариантом для меня, так как при этом, второй вариант станет невозможным, по причине того, что я не смогу не совершить попытку сломать привычный ход вещей. Тем более, эту последовательность невозможно сломать, так как она существует только в прошлом. Если бы она существовала и в будущем, то было бы достаточно выбрать другой вариант, и это бы её сломало. Но это невозможно, так как выбранный вариант всегда останется тем, что я выбрал, руководствуясь совокупностью факторов, даже если одним из этих факторов будет протест.

Потом я подумал, что на самом деле, это никак не ущемляет моей свободы, так как каждый раз я выбираю именно то, чего я хочу, даже если этого выбора реально и не существует. В итоге, я понял, что запутался.

Я снова посмотрел в окно и увидел там Холи. Она стояла недалеко от бывшего входа в подземелье и, оживлённо жестикулируя, беседовала с каким-то человеком. Человек показался мне довольно странным. Он разительно отличался от монахов. Первым, что выделяло его из толпы, окружавшей его и Холи, был рост, на полметра превосходивший рост самого высокого из собравшихся. Одет он был довольно странно. Серый плащ, похожий на тюбетейку головной убор, всё это выглядело странно, и вообще, серый цвет его одежды контрастировал с чёрными одеждами монахов, хотя раньше я сомневался, что серый может с чем-то контрастировать.

Почистив зубы и побрившись, я спустился вниз. Когда я вышел из замка, оказалось, что расстояние, на котором находились люди, было несколько больше, чем мне показалось из окна. Я посмотрел на небо, погода была замечательной. Я прикурил ещё одну сигарету и, не спеша, пошёл в ту сторону, где находилась толпа. По мере моего приближения, монахи стали расходиться, так что когда я подошёл, передо мной остались лишь Холи и высокий незнакомец. Приблизившись, я увидел, что он несколько выше, чем мне показалось сверху, хотя он не выглядел высоким. По своей конституции он скорее напоминал плотного человека маленького роста, которого просто увеличили в масштабе 2:1.

Заметив моё приближение, Холи подбежала ко мне и, совершенно по-детски, подтащила меня за руку к незнакомцу. Тот ухмыльнулся и пробурчал что-то нечленораздельное. Я посмотрел на Холи и пожал плечами, показывая, что я не понял ни слова из того, что сказал незнакомец. Она засмеялась так, что еле смогла проговорить, что это нечленораздельное мычание, было именем говорившего. Я не разделял её оптимизма, но посмотрел в глаза великану и представился сам. Тот как-то странно засмеялся, будто ему только что показали, как это делается, и протянул мне свою широкую руку, которую я и пожал, серьёзно опасаясь за кости своей правой кисти. Физическими травмами рукопожатие, к счастью, не закончилось, но я заметил одну очень странную деталь: рука этого человека была горячей, не тёплой, а именно горячей, как будто он только что убрал её с батареи центрального отопления. (В отношении существования которых в данной стране, у меня были серьёзные и обоснованные сомнения.)

Минуты полторы мы стояли молча, пока Холи не разбила неловкую тишину, (во время которой я понял, что за человек стоял передо мной), одной простой фразой, которая мгновенно сняла большую часть напряжения: "Надо отметить".

Мы медленно пошли в сторону дворца. Я шёл немного впереди, а Холи о чём-то шепталась с магом. Я почувствовал раздражение, так как имел право рассчитывать на большее внимание с её стороны. "Хоть бы спасибо сказал, что я его вытащил, а так бы гнил бы до сих пор в своём каменном коконе", - подумал я и злобно покосился в его сторону. Должно быть, у меня получилось красноречивое выражение лица, так как реакция не заставила себя ждать. Он улыбнулся своей неумелой улыбкой, а Холи тут же подошла ко мне.