– Что тебе еще нужно от меня?

– Я должна… нет-нет, мне бы хотелось остаться в Чесли. Хотя бы ненадолго.

Ричард застыл на месте, обнаженный и растерянный. Эванджелина соскочила с кровати, промчалась мимо него, нагнулась и подобрала платье. Затем она подняла затравленный взгляд, покачала головой и устремилась к дверям спальни.

Ричард сделал к ней три шага и протянул руку.

– Нет! – крикнула Эванджелина. – Нет! – Она надела платье через голову, повернула ручку, выскочила из спальни и тихо закрыла за собой дверь.

Он долго смотрел на эту дверь, а потом перевел взгляд на туфли и чулки Эванджелины, кучкой лежавшие посреди спальни.

Вечер выдался необыкновенно темным; единственным светлым пятном были белые барашки волн, мерно накатывавшихся на берег. Было холодно, очень холодно, и Эванджелина, шедшая к гроту, плотно куталась в темный плащ. Как всегда, она предпочитала держаться в тени.

Сегодня, думала Эванджелина. Сегодня она отдаст прибывшему человеку письмо, и Эджертон поймет, что она больше не может продолжать работу. После этого все кончится. Должно кончиться.

Она вспомнила сегодняшнее утро, когда герцог пришел за ней на конюшню. Эванджелина хотела сбежать, но он улыбнулся и преградил ей единственный путь к отступлению.

– Ты чуть не преуспела, – сказал он. – Я был убежден, что сегодня утром ты станешь избегать меня, и придумал одну маленькую военную хитрость. Эванджелина, мы должны поговорить.

Она кивнула, ничего другого не оставалось.

– Ты плохо спала? – Конечно, плохо, но Эванджелина не думала, что это написано у нее на лбу. Тем временем герцог сухо продолжил:

– Можешь не волноваться. Я не буду перекидывать тебя через плечо и тащить в постель. Честно говоря, я с удовольствием раздел бы тебя и начал ласкать, но не собираюсь прикасаться к тебе. Что она могла ответить? Что сама отдала бы все на свете за возможность раздеть его и начать ласкать?

– Я решил, что не лягу с тобой в постель, пока ты не согласишься стать моей женой. Увы, судя по тому, как ты отводишь глаза, я вижу, что ты по-прежнему не хочешь меня, – точнее, не хочешь, чтобы я стал твоим мужем. А любовником? Ты предпочитаешь быть моей любовницей? Поскольку ты стала пунцовой с головы до ног, я делаю вывод, что сейчас передо мной стоит мадемуазель Эванджелина де Бошан, а не вдова почившего в бозе святого болвана Андре. Это верно?

– Я сделала Андре похожим на одного молодого французского джентльмена, графа де Пуйи. Он хотел жениться на мне.

– Надеюсь, ты отказала этому идиоту?

– Отказала.

– Ты больше не будешь отрицать, что любишь меня?

– Не буду. Можете дразнить меня и смеяться, пока я не всажу в вас одну из старинных шпаг ваших предков. Но послушайте меня, милорд… Если вы любите меня, то дайте мне время подумать, как быть дальше. По-вашему, я прошу слишком много?

Герцог потер пальцами подбородок.

– Ну что ж, это большая уступка с твоей стороны, – наконец сказал он. – Выходит, кое-чего я все-таки добился. Нет, ты просишь немного. Перед тобой стоит самый терпеливый из людей. Хотя на самом деле я не так уж терпелив. В данную минуту мне больше всего хочется раздеть тебя, повалить на кучу сена, лечь сверху и зацеловать до смерти. – Он тяжело вздохнул. – Но я дал слово. Взамен ты должна пообещать, что не будешь избегать меня.

И она согласилась.

От близкой воды тянуло холодом. Времени оставалось в обрез. Она быстро дошла до условленного места, зажгла фонарь, подала сигнал и заторопилась к причалу встречать приближавшуюся лодку. Когда лодка заскрежетала о причал, сидевшие в ней люди тревожно зашептались. Двое мужчин выпрыгнули наружу и быстро заговорили с теми двумя, которые оставались на веслах. Затем один из них оттолкнул лодку от причала и пошел к Эванджелине, бесшумно ступая по деревянному настилу.

– Вы Орел?

Она привыкла к недоверию, звучавшему в голосах людей. Никто из них не ожидал увидеть женщину. Это хранилось в строгом секрете.

Эванджелина кивнула.

– А вы Поль Трезон?

Мужчина улыбнулся и подошел ближе.

– Да. – Он протянул ей толстый конверт. – Вот мой документы. Мне сказали, что вы должны будете прочитать их.

Вместо того чтобы вернуться в грот, Эванджелина опустилась на колени, зажгла спичку и быстро прочитала его рекомендательные письма. Трезону предстояло стать помощником всесильного лондонского Ротшильда. О Боже, этот пост откроет ему все двери…

Она бросила догоревшую спичку, проставила свои инициалы в углу документа и поднялась.

– Все в порядке, месье. Уже поздно. Вам надо торопиться. Пожалуйста, возьмите с собой это письмо и проследите, чтобы его передали Рыси.

Он нахмурился, но кивнул.

– Ладно. А это вам.

Мужчина передал ей два конверта. Она знала, что в одном из них находятся инструкции Ушара, а в другом письмо от отца.

– Теперь недолго, – сказал Трезон. – Скоро это место приобретет новое и намного большее значение. Через несколько месяцев император вступит в бой с союзниками и вашим Железным герцогом. Вы станете более ценной, чем все мы вместе взятые.

Эванджелина стиснула конверты. Она рассчитывала, что для них с отцом все будет кончено, как только Наполеон вернет себе бразды правления. Дура, дура! Как можно было верить Ушару? Окажись этот человек здесь, она убила бы его не моргнув глазом.

– Ступайте, – сказала она и поспешила к гроту.

Эванджелине представился Ричард, давший ей время на размышление. Она не могла сказать ему ничего другого, но это опять было ложью. Как только Эджертон отпустит ее, она тут же вернется к отцу в Париж и больше никогда не увидит герцога. Да, она презренная тварь, но что делать? Получив ее письмо, Эджертон непременно приедет или хотя бы пришлет записку. Придется подождать. Но только не слишком долго: этого она уже не выдержит.

Внезапно в ночи прогремели два выстрела и кто-то завопил от боли. Еще один выстрел и еще один вопль. Эванджелина обернулась и посмотрела вверх. С вершины утеса донеслись крики. На мгновение она окаменела, не в силах ни думать, ни двигаться. Их обнаружили… О Боже, их обнаружили!

Она пригнулась и бросилась в грот, пытаясь не потерять ориентировку в темноте. Откуда-то донесся стук тяжелых сапог и громкие, возбужденные голоса. Эванджелина повернулась и увидела людей в черных плащах, которые быстро спускались с утеса на берег, отрезая ей путь к отступлению.

Затем кто-то скомандовал: – Обыскать каждый дюйм берега! Он должен быть где-то неподалеку. Это изменник. Не дайте ему ускользнуть. – Она узнала голос лорда Петтигрю.

Эванджелина устремилась к дальней стене грота, сама не своя от страха. Сейчас ее убьют! Нет, хуже – схватят! Она подумала об отце. Он умрет вместе с ней, потому что она провалилась. А герцог? Нет, никто не поверит, что он мог изменить Англии.

Эванджелина присела на камень и стала ждать, когда ее найдут. Послышался плеск воды и приближавшиеся мужские голоса. Она сидела и смотрела на вход в грот. А потом ей вспомнился Эдмунд. Ее дорогой мальчик, который начинал кричать от восторга, когда ему удавалось рассмешить свою няньку. Если ее обнаружат, Эдмунд умрет. Эджертон останется на свободе и убьет мальчика. Нет, она не позволит этому мерзавцу причинить вред ребенку. Она должна остановить ублюдка. Эванджелина устремилась к выходу из грота, но тут же попятилась, услышав разговор.

– Проклятье! – проворчал кто-то. – Дальше пути нет. Скоро прилив достигнет высшей точки. Этот малый не мог пройти сюда, иначе мы бы его увидели.

– Ты прав. Утес почти смыкается с водой, и он совершенно отвесный. Давай вернемся.

Они остановились, а затем зашлепали по воде обратно.

Скоро прилив достигнет высшей точки… У Эванджелины появился шанс. Ледяная вода уже доходила до щиколоток, но до сих пор она этого не замечала. Она подошла к выходу из грота, прислушалась, но услышала только шум прибоя.