Расплюев  пропускает ломоть.

Еще… Что тебя, прорвало, что ли? (Вслух.) Скажите, как вы себя чувствуете?..

Расплюев. Ну — скажу вам, еще ничего не чувствую.

Тарелкин. Неужели?

Расплюев. Натура такая: оргaн. (Наливает стакан водки.)

Тарелкин. Это водка.

Расплюев. Водка — так водка. (Выпивает.) У меня это, батюшка, под одним номером.

Тарелкин смотрит на пол.

Вы чего ищете?

Тарелкин. А я смотрю — может, у вас днище выперло — так не проходит ли насквозь?

Расплюев  (встряхиваясь на стуле). Нет, сударь!.. У меня крепко, — не пройдет. Вы слыхали, у Паганини хорош был инструмент?

Тарелкин. Слыхал.

Расплюев. Ну, у меня лучше.

Тарелкин. Верю.

Расплюев. Об этом инструменте расскажу вам, государь, гисторию: прихожу я этто в трактир; спросил калач, чаю; вот у меня инструмент мой и заиграл; песни такие — ну! стало, мол, работы просит. Делать нечего: подай, говорю, ветчины порцию, икорки порцию, водки по препорции, — думаю, так, мол, червяка этого я тем и заморю. — Съел. Представьте себе, милостивый государь, не берет!

Тарелкин. Тссссс…

Расплюев. Хорошо, думаю; отвалил еще хлеба, сыру спросил, хересу выпил; а меня, милостивец, еще злее на еду позывает. Фу-ты, мол, штука какая? Давай, говорю, блинов! Пропустил десяток, послал другой в погоню — только зуб разгорается, — третий! Хоть ложись да умирай — не берет!!

Тарелкин. Необычайно!!

Расплюев. Вижу, дело плохо — все хляби мои стало, мол, разверзлись; и приказал, сударь, я подать по-нашему, по-русски: аржанова хлеба коврижину, три сельдины — по полену каждая, да квасу жбан — перекрестился — восчувствовал этак, съел; ну, будто и завязало. Так у меня тут (хлопает себя по брюху) огнь неугасимый и червь неутолимый.

Те же; входит Людмила Спиридонова.

Людмила. Скажите, отцы, Сила Силич Копылов здесь, что ли, проживает?

Расплюев  (ест). Здесь, касатушка, здесь.

Тарелкин. Что тебе, матушка, нужно?

Людмила. Так, и где ж мне их найтить-то?

Тарелкин. Да вот он — я.

Людмила. Что ж мне это сказали, что вы померли?

Тарелкин. Нет, — это шутки, это глупые шутки.

Людмила. Н-да! Ну, я очинно рада. А то куда ж бы мне мою головушку приклонить. Ну что ж, вы Людмилушку-то помните, а?

Тарелкин. Какую Людмилушку?

Людмила. Людмилу Спиридонову; соблазнители вы!

Расплюев и Тарелкин смеются.

Тарелкин  (рисуется и припоминает). Амалия… ну Розалия… была, кажется, одна Капалия… ну Людмилы, нет — Людмилы не помню. Да она из балета или из школы?

Людмила. По протомойству.

Тарелкин  (с презрением). По протомойству?!! Нет, я но протомойству никого не знаю.

Людмила. Ну, а сердце-то ваше не вещует?

Тарелкин. Ну нет; не вещует.

Людмила. Так вот она.

Тарелкин. Неужели? Вот те раз! Да это чудовище какое-то! Нет, черт с тобой, — я такой женщины не понимаю.

Людмила. Ой ли? Вот как! Не понимаешь? А детей видеть хочешь?

Тарелкин. Какие дети? Что ты? У меня никогда детей не было.

Людмила  (Расплюеву). Вот они каковы, ваше благородие: наплодят, да опосля и знать тебя не хотят. (Отворяя дверь.) Эй, дети, сюда!

Вбегают двое ребятишек.

Тарелкин. Что это? Боже мой!..

Людмила. Ну, детки, вот ваш тятенька… Что, хорош — а? Ну не взыщите — каков ни есть — к нему.

Ребятишки бросаются на Тарелкина, — он от них отбивается.

Тарелкин. Прочь, прочь, бесенята, прочь!! (В отчаянии.) Как, вся жизнь!! С прачкой?!! Нет!! Никогда.

Людмила  (припадает к нему и нежничает). Ну полно, Силич, — давай на мировую, ведь не впервой. Ах! Силич! Силич! Ндруг! постарел же ты… айиньки постарел. Тебя и не признаешь; облез, как колено голое. Да здесь взаправду в Питере воды такие (махнув рукой), так куда ж тут быть жиру или доброй сытости. Знаешь, Силич, как я только тебя увижу, так во мне две перемены бывает: одна от моей пламенной горячности, а другая от твоей жестокой холодности. (Ласкается.) Силич, ндруг.

Тарелкин. Ступай вон, гадкая баба, — вон! Я тебя не знаю, — вон! И щенят возьми, — а то я их в окно выкину.

Людмила  (Расплюеву). Вот, мой отец, слышали? Будьте свидетели! Вот как он свое исчадие прогоняет. Я вам, ваше благородие, просьбу подам — вы его, зверя, укротите.

Расплюев. Приходи в часть. Там частному приставу и подашь.

Людмила. Ну, так прощайте, ваше благородие. (Берет детей.) Я сейчас и подам… (Уходит.)

Расплюев, Тарелкин, Варравин переодет; в военной поношенной шинели, парик, густые усы, зеленые очки; резкий, военный тон; хромает и подпирается костылем; толпа кредиторов. Шум и голоса; стучатся в дверь.

Тарелкин. Кто там? Кто это там?

Кредиторы и с ними Варравин, шумно входят.

Что вам надо?

1-й  кредитор. Скажите на милость, где же Кандид Тарелкин?

2-й  кредитор. Где коллежский советник Тарелкин?

Варравин  (не своим голосом). Где этот мошенник Тарелкин? (Стукает костылем.)

Тарелкин  (в сторону). Э… э… э… Это мои кредиторы. Какие рожи… (Вслух.) Он умер, голубчики, умер.

1-й  кредитор. Ах, разбойник, — он нарочно.

2-й  кредитор. Я не согласен, я требую.

Варравин. Зарезал. Без ножа, а кинжалом ударил.

3-й  кредитор  (пискливо). Вот оно!.. Где же у нас законы? Ведь это грабеж!!

4-й  кредитор  (притряхивая всем телом). Этто… бес… чест… но!!

1-й  кредитор  (кричит). А я вам говорю, что я его на дне преисподней сыщу!..

2-й  кредитор  (кричит). Ну что вы бессмыслицу говорите. Какая преисподняя?.. Ну где там по преисподней нам за ним охотиться.

1-й  кредитор. Однако могу же я искать мою собственность, где я хочу.

2-й  кредитор. Да отыскивайте; мне начхать на вашу собственность.

1-й  кредитор. А я на вашу плюю. (Плюет и растирает ногой.) Видите!..

1-й и 2-й кредитор ы (горячатся, и вместе). Как! кому! я… я!..

Варравин  (разнимает их). Оставьте, господа. Вы не то. Подавай нам (стучит костылем) его имущество!

Кредиторы (кричат). Вот это так! Подавай нам его имущество?!

Тарелкин  (затыкая себе уши). Все, все взяла полиция.

1-й  кредитор. Стало, и имущество пропало? Это — это катастрофа!!

3-й  кредитор  (к публике). Ну, я спрашиваю: где же у нас законы?

4-й  кредитор  (та же игра). Эттто… бес… чест… но!!

2-й  кредитор. Ну, пойдемте в полицию, — одно спасение полиция.

Все кредиторы (кричат). В полицию! В полицию!

Тарелкин  (их провожая). В полицию! В полицию!

Расплюев  (встает из-за стола и выходит на авансцену). Это так, в полицию! Одно спасение полиция!..

4-й  кредитор  (простоявши немного). Этто… бес… чест… но!!! (Быстро повертывается и уходит.)

Тарелкин выпроваживает кредиторов и припирает за ними дверь.