Когда у Вити не случалось свежих носок, а Военторг был закрыт – террикон выгребался в проход между кроватями.

Витя брезгливо, двумя пальцами, выуживал приглянувшиеся, чудом сохранившие изначальную форму, экземпляры и с отвращением обнюхивал.

Получившая одобрение пара одевалась на Витины ноги и донашивалась до бесповоротного состояния.

В конце сентября Вите дали отпуск.

Он протер мокрой тряпкой три огромных чемодана и стал собираться.

Когда, среди прочих вещей, в каждый чемодан было уложено по три, разрешенных к провозу через границу, бутылки ликера, Серёги забеспокоились.

– А Генеральная Стирка, а носки? – спросили они.

– Потом! После отпуска! Не успеваю! – лаконично ответствовал Витя.

Серёги возмутились.

– Ты, фрукт! Собирай свою кучу, и вези её в Союз! – огласил ультиматум один из них.

– И, правда! Он отдыхать будет, а мы тут эту погань нюхай! – поддержал второй.

– Опять же перед товарищами положено проставиться! За благополучный отпуск, – продолжил Серых.

– Бабло кончилось! Потом! – хмуро ответил Витя.

– Ах ты ж, хорёк! – с досадой заметил Серых.

– Конкретный хорь! – заметил второй Серёга и вышел из комнаты.

Через пару минут он вернулся озабоченный и взмыленный.

– Потерянный, тебя комбат на инструктаж вызывает! По поводу отпуска! – с трудом переводя дыхание, выдал он.

– А форма одежды какая? – спросил одетый в спортивный костюм Витя, и отконвоировал с трудом закрытый чемодан поближе к выходу.

– Какая может быть форма одежды, когда вызывает комбат? – мрачно заметил Серых, – Военная, в сапогах и в сбруе…

– Доложить, зачем прибыл, не забудь! Так, мол, и так, представляюсь по случаю убытия в очередной отпуск, – отдышавшись, добавил второй Серёга.

Витя, чертыхаясь, принялся переодеваться. Через пару минут, застегивая на ходу портупею, он пулей вылетел из общежития.

– В самом деле, вызывает? – лениво поинтересовался Серых.

– Нужен он комбату… – отозвался второй. – Пусть прогуляется! Опять же комбат во вверенном гарнизоне готов каждый столб проинструктировать… Оформит в лучшем виде!

– А мы тем временем… – продолжил Серых.

– Отправим носочки Витиной маме! – весело закончил второй Серёга.

Они дружно вскочили и принялись расстегивать стоявшие у двери чемоданы.

Носочный террикон из-под Витиной кровати выгребли с помощью швабры. В чемоданы он явно не помещался.

Решение нашел менее скованный условностями Серых.

– Кто сказал, что Витя не поставил товарищам, уезжая в отпуск? – лукаво заметил он, изымая ликеры.

– Таможня добро не даёт! – поддержал товарища второй Серёга и вынул бутылки из второго чемодана.

Вскоре освободившееся пространство во всех трех чемоданах было туго набито Витиными носками.

– Легковато получается, – подёргав с трудом закрывшийся чемодан за ручку заметил Серых.

– Сейчас! – второй Серёга выскочил за дверь и вскоре вернулся со стопкой кирпичей.

– Старый зампотыл собирался ремонт делать, да на махинациях влетел на досрочную замену в Союз. А кирпичи остались… Негоже им без дела пропадать!

– И то верно, – поддержал идею Серых и принялся укутывать первый кирпич Витиными носками.

Чемоданы закрылись с трудом. Лейтенанты с размаху садились на их крышки и синхронно щёлкали замками.

Изъятые бутылки спрятали под Витину кровать.

Когда Витя вернулся и стал из-за спинки кровати доставать гладильную доску, то ногой задел за что-то твёрдое. Твёрдое стеклянно звякнуло и выкатилось из-под кровати.

– Что это? – спросил он.

– Сюрприз! – ответили Сереги.

– Давно бы так! – одобрил Витя. – А то выставляйся, выставляйся! Вы радоваться должны, раз я уезжаю… А у кого радость, тот и выпивку ставит! Я правильно рассуждаю?

– Правильно, Витя, правильно! Ты даже не подозреваешь, как ты прав! Давай, разливай!

– А чё только одну купили? – спросил разомлевший Витя час спустя.

– Сюрприз номер два! – голосом циркового конферансье объявил Серых и вытащил из-под Витиной койки вторую бутылку.

– Сюрприз номер шесть! – кричал Витя в три часа ночи, нашаривая под кроватью очередную бутылку.

– Ты это… Того… – дружно отказались Серёги. – Мы – пас! Это ты в отпуске, а нам уже через четыре часа на службу…

– А сюрпризы что, все кончились? – спросил следующим вечером проспавшийся за день Витя.

– Хватай чемоданы, чудо! Автобус до Келети отходит через полчаса, – ответствовали ему Серёги (Келети – южный вокзал в Будапеште, на который принимались поезда из Советского Союза – прим. автора).

Витю проводили.

До автобуса.

Общими усилиями с трудом забросили в автобусное чрево неподъемные чемоданы.

– Кирпичами загрузился, что ли… – недовольно заметил сидевший за рулем автобуса сержант-сверхсрочник.

Когда поезд доехал до чопской таможни, оказалось, что Витины приключения только начинаются.

– Что везём? – спросил Витю в два часа ночи хмурый таможенник.

– Как обычно… – неопределённо ответил сонный Витя и зачем-то отвёл глаза.

Он всегда чувствовал себя неуютно в присутствии смотревших ему в глаза людей. Вите мерещилось, что он снова не выучил школьное, или, что гораздо хуже, училищное задание.

Таможенник вяло заинтересовался и предложил Вите открыть на выбор один из чемоданов.

– К примеру, вон тот! – и ткнул пальцем в направлении верхней полки.

Витя полез. Схватился. Натужился. Дернул. И вместе с чемоданом свалился на сидевшую на нижней полке симпатичную женщину.

Женщина зашипела от боли, но стерпела.

– Открывайте! – поторопил таможенник.

Женщина подвинулась. Витя взгромоздил чемодан на освободившее место и открыл…

Никому мало не показалось.

Намотанные на волглые кирпичи носки, оказавшись в душной жаркой атмосфере закупоренного чемодана, взопрели. Источаемый ими дух пропитал все находившиеся в чемодане вещи. Пропитал самоё себя, и настоялся до боевой концентрации.

Дух вырвался из чемоданного плена как Мохаммед Али на ринг. И нокаутировал. Всех.

Таможенник перекосился лицом и схватился за горло.

Женщина, судорожно зажимая нос, чуть не сшибла его, пробкой вылетая из купе.

Второй Витин сосед, пожилой прапорщик, не суетился.

– Ну, ты, брат, и скунс! – только и сказал он, выходя из купе.

Таможенник хлебнул в коридоре свежего воздуха, и в нем проснулся профессионал.

– Что Вы там прячете? В носках? – спросил он Витю, на секунду нырнув в покинутое остальными пассажирами купе.

– Не знаю! – честно ответил Витя.

– Покажите… – отреагировал таможенник, уже начиная смутно о чем-то догадываться. – Давайте, давайте, товарищ лейтенант! Разворачивайте!

Когда из носочных листьев красной кочерыжкой появился кирпич, Вите стало совсем плохо. Он присел возле раскрытого чемодана на освобожденную убежавшей дамой полку и, положив кирпич на колени, неподвижно застыл.

Таможенник же вполне пришел в себя и снова был невозмутим.

– Доставайте остальные! – потребовал он и громко позвал трудившихся в этом же вагоне своих коллег и пограничников.

Второй и третий кирпичи Витя доставал уже под бдительным наблюдением всей таможенной бригады. Бригада, начиная входить во вкус, с трудом сдерживала хохот.

– Открывайте второй чемодан! – продолжал "зверствовать" таможенник.

– Занятно-занятно… А что у нас в третьем? – сквозь сдерживаемый смех спросил он.

Когда на купейном столике лежало девять кирпичей, гроза контрабандистов вогнал Витю в окончательный ступор, добив ситуацию простым до абсурдности вопросом.

– А что у нас в кирпичах? – спросил он.

Коварству этого вопроса поразились даже видавшие виды ветераны таможенной бригады.

Витя же и вовсе не нашелся что ответить. На что ночной истязатель, к вящему веселью коллег, попросил его на выход. В здание таможни. На рентген. С кирпичами.