_____________________________________________________________________________

6) Донорские пункты желудочного сока. Половина налога уплачивается желудочным соком.

_____________________________________________________________________________

В конце все его заботы остаются по-прежнему

1. Редактор разобрал винтовку и снова погрузился в газету, забывши про жену, а та развлекается.

2. Аптекарь раздобыл кучу марок и хвастает, что теперь у него есть и марсианские, но не показывает.

3. Вопрос о пенсиях висит. Говорят, что будут выдавать желудочным соком. Ну что за проклятый мир — ничего в нем не меняется, все остается прежним.

Марсиане

1. Ранним утром в стороне столицы огонь и взрывы. Летают самолеты, проезжают военные грузовики — и тут поцелуи и объятья дочки с секретарем, и слова секретаря насчет пенсии.

________________________________________________________________________________

2. Днем слухи: восстание, революция, нападение — война, взрыв заводов с горючим, связь прервали, маневры.

3. Пока сидели в кабаке (под вечер), прилетели марсиане в магистратуру. Герой видел только машину. Констебль разгоняет толпу.

4. На след<ующее> утро он спешит к магистратуре узнать насчет пенсии. Уже народу полно, слухи о вчерашнем посещении марсиан. След в пыли — оказалось, инвалида на деревяшке.

________________________________________________________________________________

5. Мрачные прорицания редактора и несоответствие их действительному положению.

________________________________________________________________________________

Третий день:

1. Сбор ветеранов на площади. Констебль их разгоняет.

2. Избиение короля наркотиков.

3. Сообщение о снижении цен на спиртное и возвращение некот<орых> ветеранов. 4. Герой подходит к [1 слово нрзб] наводит гестаповца[222] на аптекаря.

5.

21 декабря 1965

Осовелость. Говорим о всякой всячине. Составили план «Нашествия».

Опыты гипноза. Вечер у Димы.[223]

22 декабря 1965

Ничего особенного не сделали. Говорили о плане веселой повести. Приезжала Адка.

23 декабря 1965

[Перечень фамилий, адресов, телефонов — кинодеятели.]

24 декабря 1965

Обсуждали сценарий.

25 декабря 1965

Обсуждали сценарий.

Шлепянов Александр Ильич

А-4-84-25 (Лрд)

АД-1-45-76 (Мск)

27.12.65. Закончили «Лес». План «2-го нашествия». Обсужд<ение> сценария ТББ.

28.12.65. Отъезд п. № 13. 15h 45m.

1965 год — удачный год. Часто встречались, много сделали…

Много и издано: книги (ПНВС в «Детской литературе», ПКБ+ХВВ в «Молодой гвардии»), публикации в сборнике (ДР в третьем томе «Библиотеки фантастики и путешествий»), ХВВ в казахской газете «Ленинская смена».

Вышли переводы Кобо Абэ под псевдонимом «С. Бережков»: «Тоталоскоп» и «Четвертый ледниковый период» во втором Томе Библиотеки современной фантастики. До книжной публикации перевод повести «Четвертый ледниковый период» был опубликован в журнале «Смена» с предисловием АНа. Этим же предисловием открывался и том Абэ в БСФ.

Читатель, раскрывший в июле 1958 года свежую книжку журнала «Сэкай», был поражен. В номере начиналась новая повесть Абэ, писателя, заслужившего высокую оценку японской критики как представителя «чистой литературы». «Четвертый ледниковый период» — название повести несколько странное, но дело даже не в названии. «Сэкай» — журнал с репутацией. Это «толстый», солидный ежемесячник, не без левизны в отделе критики, но печатает он произведения исключительно классического типа, с глубокими мыслями, без всяких скидок на неподготовленного читателя. И Абэ — серьезный автор. Кажется, и литературе придерживается западноевропейской ориентации: достаточно вспомнить одно из первых его произведений, — «Преступление господина Карумы», которое так странно перекликается с «Метаморфозами» Кафки, или роман «Звери идут на нас», опубликованный в позапрошлом году. Итак, «Четвертый ледниковый период». Читатель листает повесть, и его охватывает смущение. Программирование… Электронная машина… Пульт управления. Да ведь это же чистой воды научная фантастика. Нет, читатель ничего не имеет против научной фантастики как таковой. Это неплохое чтиво, чтобы развлечься. Он сам иногда почитывает в вагоне электрички по дороге на службу выпуски «Эс-Эф магадзин», перепечатку на японском языке американского журнала научной фантастики. Он временами заглядывает даже в роскошно изданные научно-фантастические романы весьма популярного у детей молодого писателя и астронома Сэгавы, которого именуют японским Жюлем Верном, — «Цветут цветы на Марсе», «61 Лебедя» и другие. Но чтобы Кобо Абэ… и вдобавок в журнале «Сэкай»…

Впрочем, читатель вспоминает, что Абэ уже немножко грешил фантастикой. Что-то такое передавали по телевидению. «Охота за рабами» — про людей-животных и «Корабль-экспресс» — про лекарство-панацею. Показывали еще «Изобретение Р—62» — это про робота, который научился делать людей, очень забавно, и «Привидения живут здесь» — про лавку привидений. Да, очень забавно; но, насколько помнится, не совсем самостоятельно, чувствуются влияния, заметны заимствования… Но что может означать научно-фантастическая повесть на страницах такого — не будем бояться этого слова — склонного к снобизму журнала, как «Сэкай»?

Но вот повесть прочтена. Она была написана на высоком литературном уровне, свойственном Абэ. Несмотря на научные термины, научно-фантастический антураж и совершенно фантастические ситуации, повесть эта, как и другие произведения «большой» литературы, имеет дело с психологией среднего человека. И, говоря по правде, она явилась в японской литературе чем-то новым, свежим, необычайно интересным и читалась залпом.

А самое главное — конфликт «Четвертого ледникового периода» выходил далеко за пределы обычных конфликтных ситуаций вроде любовного треугольника, бесславного восхождения к вершинам общества ценой попрания совести, всякого рода саморазоблачений и так далее. Он был совершенно необычен, этот конфликт. Вторжение будущего в настоящее. Испытание пригодности человека для будущего. Непреходящая враждебность повседневной обыденщины в отношении будущего. Повесть заставляла переживать необычные проблемы.

Более того, повесть заставляла думать! Она напоминала о громадной ответственности каждого человека перед обществом — особенно в такие поворотные эпохи истории, как наша. Наш мир идет к тупику, утверждает автор. Забыты высокие идеалы, остановилось общественное развитие, в духовной жизни царит цинизм, разочарование, любые перемены внушают ужас. Это начало конца, начало деградации.

Но, говорит он, оглянитесь с завистью на другой мир, на Советский Союз! Вот кому ничего не грозит, вот кто ничего не боится, потому что еще в начале века он вступил на правильный путь и с тех пор смело глядит в будущее! И потому ему одному не грозит катастрофа, его одного не захлестнут кипящие волны диковинного и жестокого грядущего, надвигающегося на нас, грядущего, которое не оставит нам места на Земле, разве что в качестве экспонатов в музеях.

Конечно, и среди нас есть люди, которые сознают значение темной тени, уже упавшей на человечество по эту сторону «железного занавеса», они работают для спасения того, что еще можно спасти, но их так мало, и они работают тайком — ведь мещанское болото, окружающее их, враждебное им; осознав свою обреченность, оно может все уничтожить в припадке последнего животного ужаса и ненависти. Даже лучшие из этих мещан, ученые и изобретатели, оказываются не в силах вынести очной ставки с жестоким будущим своего мира и, как честные люди, сами приговаривают себя к смерти.

Будущее и только будущее является высшим и единственным судьей настоящего. Судьей неподкупным и строгим. И чтобы смело глядеть в глаза этому судье, нужно отрешиться от непрерывности обывательского бытия, нужно осознать свою ответственность и жить, работать, бороться на основе этого осознания.