При этом он вспомнил, как мистер Адамс испытывал электрический стул, когда авторы «Одноэтажной Америки» осматривали знаменитую тюрьму Синг-Синг, которая оказалась теперь в районе, закрытом для советских журналистов.

— Ничего не получится, — сказал мистер Хевеленд, — «детектор лжи» читает лишь мысли, выраженные английской фразой. А русскому языку он не обучен. Впрочем, вы отчасти и правы в своих предположениях. Машина угадывает мысли не всегда. Когда на стуле «детектора лжи» сидит настоящий гангстер, то приборы выписывают почти прямую линию. А стоит проверить полицейского, как образуются, чуть ли не полуметровые амплитуды.

Мы поблагодарили лейтенанта Хевеленда за интересные пояснения, спустились этажом «иже и попали в огромный диспетчерский зал, где работало, по крайней мере, сто человек. Перед каждой парой диспетчеров висела карта определенного микрорайона Чикаго. По карте двигались светящиеся кружочки, показывающие число свободных машин.

Перед некоторыми сотрудниками этого отдела стояли небольшие телевизоры, на них загорались и гасли какие-то строчки.

— Вы догадались, что здесь происходит? — спросил мистер Хофф. — Наш чикагский полицейский обнаружил похищенную и брошенную машину в предместьях города. Он сообщил сюда ее номер. Оператор повторил этот номер на клавишах, и через три секунды на экране вспыхнул ответ: автомобиль принадлежит Генри Смиту из штата Колорадо.

— Наверное, теперь, когда вы оседлали электронику, автоматику, телевидение, преступнику просто некуда деться и кривая преступления катится вниз. Не так ли? — спросил Москвич у нашего гида.

Мистер Хофф остановился, всплеснул руками:

— Да что вы! Преступность растет с каждым днем. Давайте-ка зайдем в эту комнату.

У самой двери за письменным столом сидел молодой полицейский офицер.

— А ну, Джек, покажи-ка, чем ты тут у нас занимаешься, — обратился к нему мистер Хофф.

И мы увидели еще одну карту Чикаго. Она была исколота множеством булавок, которые отличались друг от друга цветом и формой своих головок. Каждая из них обозначала место, где произошло вооруженное ограбление помещений.

— Сколько их было у тебя в прошлом месяце? — полюбопытствовал мистер Хофф.

— Тысяча восемьсот, обычная наша норма.

— А много ли было вооруженных нападений на улицах? — спросили мы.

— Этого сказать не могу. Уличными ограблениями занимается другой сотрудник, — ответил молодой полицейский.

— Если бы вы посидели у наших пультов хотя бы час, волосы бы у вас встали дыбом, — сказал нам мистер Хофф, — сплошной человеческий вопль о помощи.

С ума можно сойти. Он сообщил нам, что один из самых процветающих бизнесов в нынешней Америке — производство замков, хитроумных запоров на двери и окна. Люди посостоятельнее держат в квартирах овчарок и свирепых волкодавов. Женщины носят в сумочках изящные пульверизаторы со слезоточивым газом размером с тюбик губной помады. Мужчины предпочитают пистолеты.

— Я так привык к тяжести пистолета в кармане, — говорил нам один владелец аптеки, — что когда я забываю его в столе, то у меня такое чувство, будто я забыл надеть штаны. Да, джентльмены, меня охватывает именно такое чувство.

В главе «Страшный город Чикаго» авторы «Одноэтажной Америки» писали:

«В этом городе стреляют. Было бы удивительно, если бы здесь не стреляли, не крали миллионерских детей (вот это и есть «киднап»), не содержали бы тайных публичных домов, не занимались рэкетом. Ракет — самая верная и доходная профессия, если ее можно назвать профессией. Нет почти ни одного вида человеческой деятельности, которого бы не коснулся ракет. В магазин входят широкоплечие молодые люди в светлых шляпах и просят, чтобы торговец аккуратно, каждый месяц, платил им, молодым людям в светлых шляпах, дань. Тогда они постараются уменьшить налог, который торговец уплачивает государству. Если торговец не соглашается, молодые люди вынимают ручные пулеметы («машин-ган») и принимаются стрелять в прилавок. Тогда торговец соглашается. Это — ракет. Потом приходят другие молодые люди и вежливо просят, чтобы торговец платит им дань за то, что они избавят его от первых молодых людей. И тоже стреляют в прилавок. Это тоже ракет».

Написано это было треть века тому назад. А в тот самый день, когда мы беседовали с мистером Хоффом, в городе Чикаго произошли два события. Известному в стране трубачу-негру позвонили по телефону и предупредили, что если он не согласится отдать неким молодым людям часть своего заработка, то ему будет очень плохо.

То ли трубачу жалко было своих денег, то ли он просто не поверил угрозе, — как бы там ни было, он игнорировал предупреждение. Ночью, после концерта, когда музыкант садился в машину, раздались два выстрела. Пули прошли в сантиметре над его головой, оставив в ветровом стекле зримое и убедительное доказательство того, что гангстеры шутить, не намерены. Теперь все в Чикаго, включая и самого трубача, убеждены, что ему придется раскошелиться, не дожидаясь новой встречи с молодыми людьми, которые не бросают слов на ветер.

Другой случай произошел среди бела дня. Это был тот самый «киднап», о котором упоминали Илья Ильф и Евгений Петров. Преступник проник в квартиру, где не было никого, кроме двенадцатилетней девочки школьницы. Похититель вывел парализованную страхом девочку на пустынную улицу, заставил ее лечь в багажник своего автомобиля, закрыл на ключ крышку багажника, сел за руль и помчался.

По-видимому, преступник нервничал и поэтому проехал красный свет светофора. Нарушение правил заметила патрульная полицейская машина. Началась погоня. Второпях преступник угодил в какую-то канаву, бросил машину и убежал. Только тогда полицейские обнаружили в багажнике опрокинутой машины перепуганную насмерть девочку.

Эти два события попали на страницы некоторых чикагских газет. Тысячи других происшествий, подобных этим или еще более драматических, в газеты не попадают. Одно время вашингтонская вечерняя газета «Стар» принялась, было отводить целую страницу хронике ограблений, убийств и насилий, совершенных в столице Соединенных Штатов в течение дня. Однако вскоре газета бросила свою затею. Люди перестали читать эту страницу: надоело, из номера в номер одно и то же. Внимание читателей задерживалось лишь на описании ограблений и избиений иностранных дипломатов. Число таких случаев тоже неуклонно растет. По сведениям государственного департамента США, в 1965 году было тридцать четыре таких преступления, а в первую половину прошлого года уже триста шестьдесят одно. Вооруженным нападениям на улицах американских городов подвергались и наши коллеги — советские журналисты.

Стремительный рост преступности — страшное социальное явление капиталистической Америки, перед которым пасуют все новейшие электронные приборы полиции. Поражает размах. Чувством страха перед преступниками охвачены буквально все американцы. В больших городах жители боятся выйти на пустынные улицы с наступлением темноты. Женщины боятся остаться с незнакомым мужчиной в лифте. Хозяева маленьких лавочек боятся одиноких покупателей, когда остаются с ними один на один. Таксисты боятся ночных пассажиров. Матери боятся, что гангстеры похитят их детей.

Поражают жестокость, садизм, которыми сопровождаются преступления. Но больше всего нас удивило другое. В чикагском полицейском управлении нам сказали, что почти половина всех грабежей банков совершается сейчас не профессиональными бандитами, а налетчиками-дилетантами. Среди них — домашние хозяйки, студенты, клерки, мелкие бизнесмены. Грабежи банков и магазинов стали чем-то вроде развлечения в обеденный перерыв.

Обстановку всеобщей настороженности и тревоги мы ощущали в Чикаго ежедневно и ежечасно. Однажды, когда мы гуляли по городу, около нас остановился какой-то странный бронированный автомобиль. Из распахнувшейся стальной двери выпрыгнули два человека в незнакомой нам серой форме и вытащили пистолеты.