— Это торт для Люси-Энн? — спросил Коул.

— Чей же еще? Разве ты не видишь, на нем написано: «С днем рождения, Люси-Энн!»

Мы с Коулом и Энтони стояли у витрины булочной, прижавшись к ней носами. На витрине было выставлено несколько именинных пирогов с белой глазурью. Самый большой, предназначенный для Люси-Энн, стоял посредине, дожидаясь субботы.

Я увидела, как миссис Вагнер машет нам из-за прилавка, и помахала в ответ, а затем взглянула на часы.

— Мне пора, — сказала я мальчишкам. — Надо еще купить подарок для Люси-Энн, а потом вернуться домой и заняться математикой.

И я поспешила к «Мини-марту», расположенному по соседству с бакалеей. Я давно решила подарить Люси-Энн новый компакт-диск. В конце квартала, посреди Главной улицы, разлегся старый пес мистера Хораса, он почесывал свое длинное ухо с таким видом, словно был хозяином города. Поравнявшись с ним, я услышала, как за моей спиной засмеялись Энтони и Коул. Обернувшись, я попыталась их прогнать:

— Пойдите погуляйте. Не ходите за мной, как привязанные.

Но как обычно, мальчишки не послушались. Коул вытащил из кармана яйцо, и его глаза торжествующе блеснули.

— Лови! — крикнул он, бросая яйцо Энтони. Энтони поймал яйцо в сложенные ковшиком ладони и тут же кинул его обратно Коулу.

«Опять эта дурацкая игра!» — подумала я.

Коулу удалось подхватить яйцо одной рукой.

Это одна из тех игр, которые я не выношу Мальчишки сами ее придумали. Идя по улице, они перебрасываются яйцом, каждый раз отступая чуть дальше друг от друга. И засекают время, чтобы знать, как долго они могут играть яйцом, пока оно не разобьется. К счастью, игра зачастую заканчивается очень быстро. Яйцо разбивается, перепачкав кого-нибудь из игроков. Однажды я сглупила, встав между мальчишками и попытавшись перехватить яйцо. Оно угодило мне в лоб.

— Может, поиграете со своим яйцом где-нибудь в другом месте? — без особой надежды предложила я.

Не слушая меня, Коул шагал по самой середине улицы. Пес мистера Хораса зевнул и перевернулся на спину. Двое грузчиков вытаскивали огромные дерюжные мешки из магазина фуража. Присвистнув, Коул высоко подкинул яйцо. В это время Энтони приставил ладонь козырьком ко лбу, загораживая глаза от солнца, и попятился к бакалейному магазину. Яйцо упало прямо ему на макушку и с отвратительным треском разбилось. Фу, гадость! Энтони испуганно вскрикнул. Желтоватая жижа потекла ему на лицо.

— Прости, я не нарочно! — воскликнул Коул, но не удержался и разразился хохотом.

Стиснув зубы, Энтони бросился на друга. Коул увернулся и прыгнул на тротуар.

— Хватит! Прекратите! — кричала я.

Рыча, как разъяренный лев, Энтони метнулся к моему брату и прижал его к витрине бакалейного магазина.

— Ты все подстроил!

— Нет, что ты! Это вышло случайно! — со смехом оправдывался Коул.

Нагнув измазанную яйцом голову, Энтони боднул Коула в грудь. Брат вскрикнул. Энтони попятился, готовясь к новой атаке. Коул опустил глаза и обнаружил, что его тенниска перепачкана липкой жижей.

— Хватит, я кому сказала! — Я схватила Энтони за плечи и попыталась оторвать его от Коула.

Никто из нас не заметил, как из бакалейного магазина вышла Ванесса.

— Прекрати! — Я рванула Энтони за плечо.

И мы втроем не удержали равновесие и повалились в сторону Ванессы. Сначала я увидела ее черное платье, затем белое лицо и черные, глядящие с изумлением глаза. Мы налетели на нее с такой силой, что Ванесса открыла рот, пошатнулась и раскинула руки, чтобы не упасть. Два пакета с покупками упали на тротуар. Один из них разорвался. По тротуару с грохотом покатились консервные банки, зазвенело разбитое стекло. Лужица темно-красного кетчупа. Рядом лежала коробка перебитых яиц.

Я по-прежнему держала Энтони за плечи, и потому почувствовала, как он задрожал, затем резко высвободился.

— Простите! — обратился он к Ванессе. — Извините меня!

И, перепрыгнув через банки и свертки, понесся прочь, но вдруг вскрикнул, споткнувшись о лежащего пса, и упал на него ничком. Пес даже не шевельнулся. Энтони с трудом поднялся на ноги, сорвался с места и свернул в переулок, не оглядываясь.

— Ну и ну! — Я глядела на разбросанные по тротуару покупки.

Коул стоял рядом, шумно отдуваясь и качая головой.

Пес медленно приподнялся, наклонил голову и принялся слизывать с тротуара яичный желток.

Обернувшись к Ванессе, я чуть не вскрикнула: на ее холодном бледном лице была написана ярость. И тотчас застыла, словно льдинка, под ее пристальным взглядом. По спине побежали мурашки. Опомнившись, я схватила Коула за руку и потянула прочь. В это время Ванесса шагнула к нам. Подол ее длинного черного платья касался тротуара. Она приблизила к Коулу тонкий палец с черным ногтем, а затем указала на меня и прошептала:

— Цыпа-цыпа!

Черные от помады губы Ванессы растянулись в довольной усмешке.

— Цыпа-цыпа!

Я ахнула, словно получила пощечину. Улица покачнулась у меня перед глазами, голова закружилась.

Что это означает? Почему она так сказала?

Но спросить мы с Коулом не решились. Стуча подошвами по тротуару, мы сорвались с места. Я успела лишь заметить, что старый пес по-прежнему слизывает желток с тротуара, а на лице Ванессы играет коварная усмешка.

Мы с Коулом свернули за угол, пронеслись мимо почты и химчистки и устремились к нашему дому. Мы не оглядывались. Только оказавшись в кухне, я наконец перевела дух и упала на табурет, Коул бросился к раковине, открыл холодную воду и начал умываться. Мы оба тяжело отдувались, не говоря ни слова. Я стерла со лба пот, подошла к холодильнику и вынула бутылку минеральной воды, поднесла ее к губам и глотнула.

— Надо было остаться…

— Что? — Коул обернулся. Вода струйками стекала по его раскрасневшемуся липу и капала на рубашку.

— Надо было остаться и помочь Ванессе собрать покупки.

Еще чего! — возмутился Коул. — Она сумасшедшая! Ты видела, какое у нее было лицо?

Но ей же теперь придется покупать все заново.

Ну и что? Это вышло случайно, — возразил Коул. — С кем не бывает! А она… я думал, она набросится на нас с кулаками!

Я потерлась лбом о прохладную бутылку.

— Ты помнишь, что она сказала? — размышляла я вслух. — Какие странные слова!

Коул скорчил гримасу и указал на меня пальцем, а затем, передразнивая Ванессу, произнес:

Цыпа-цыпа!

Прекрати! Коул, тебе давно пора остановиться. Мне страшно…

Цыпа-цыпа! — не унимался мой брат.

Хватит! — взмолилась я и смяла в ладони бутылку. — Чертовщина какая-то… Почему она так сказала? Зачем?

Может, спятила? — предположил Коул.

Нет. Она не сумасшедшая, она злая. — Словно защищаясь от грядущей беды, я обхватила себя руками за плечи. — У меня такое чувство, будто скоро с нами произойдет что-то ужасное.

Коул криво усмехнулся.

— Что может с нами случиться, Кристал?