— А мне они и не нужны. Я чую крысу, даже если ее выкупать в шампуне.

— Хотелось бы знать, почему вдруг возникли подозрения у Рольфа Хобарта?

— Наверняка с помощью Доминик. Кто-то шепнул словечко в его безобразное ухо или чем-нибудь пригрозил. Чем больше я об этом думаю, тем больше убеждаюсь: вся эта история — проба сил.

— Как бы там ни было, с ней покончено, — решительно произнесла Кейт. — Этот человек получил назад деньги, а мы — статуэтку. И я займусь ее исследованием.

— Которое все равно не даст ответа на вопрос, кто это сделал.

— Не даст, но мы будем знать больше, чем сейчас.

И снова он уловил в ее голосе нотку отстраненности.

«Черт возьми! — подумал Ролло с негодованием. — Она пообщалась с богатыми и сильными и кое-чего от них понабралась. Ну да ладно, это быстро с нее сойдет. За последние девять лет она не сделала ни шага без моей помощи, и скоро ей опять понадобится плечо Ролло». И он стал воображать, как она будет просить прощения, а он заставит ее как следует помучиться.

Но Кейт думала не о Ролло, не о фигурке лошади, не о Рольфе Хобарте и Доминик. Она думала о Блэзе Чандлере. Как Доминик могла! И с кем — с Пирсом Лангом!

Кейт всегда находила его слишком лощеным, скользким, как змея, и судя по тому, что она знала о Доминик, он понадобился ей не для постели. У него были важные, бесценные связи. И Кейт была уверена, что он уже шепнул о «неприятности» со статуэткой — разумеется, как бы случайно обмолвившись и в виде шутки — кому-нибудь связанному с известной фирмой «Потекери, Тильман и Тильман».

Ее сердце болело за Блэза Чандлера, и в то же время ее возмущало, что Блэза обманывали с таким ничтожеством, как Пирс Ланг. Разве можно было сравнить двух этих мужчин! Да что там говорить, мужчиной из них был только один. И каким… Она поймала себя на том, что перед ней снова возникает образ Блэза Чандлера, обнаженного, стоящего на краю бассейна во всем великолепии своей мужественности.

— ..уговорил Мартина продать своих Пикассо, — продолжал Ролло. — Это должно произвести фурор на рынке.

— Сколько? — спросила Кейт, встрепенувшись.

— Шесть, и все первоклассные. Три «голубого периода», а три — эскизы к его «Девушке». Мне они кажутся абсолютно одинаковыми, душа моя, но это произведения «мастера в расцвете сил». Я лично не вижу в них ничего хорошего, но если люди желают платить за них деньги… — Он улыбнулся улыбкой голодной акулы.

Мысли Кейт снова вернулись к Агате и ее коллекции.

— Я сделала то, что считала нужным, — тихо повторила Кейт с непривычной для Ролло твердостью.

— Надеюсь, о твоем великодушии никто не узнает, — огрызнулся Ролло.

— Меня так же волнует судьба «Деспардс», как и тебя, — резко проговорила Кейт. — Ролло, я Деспард.

Кажется, ты об этом забываешь.

— Я забываю?! Я, по крайней мере, не менял фамилии.

Кейт вспыхнула. Удовлетворенный видом первой крови, Ролло отступил.

— Ну, расскажи мне про ранчо или как его там…

Кейт не нужно было упрашивать, и, пока она говорила, Ролло утвердился в подозрении, что в Колорадо с ней произошло что-то очень важное. Подумаешь, паломничество в Мекку, желчно подумал он.

— А Чандлер? Как он себя вел? — небрежно бросил Ролло, когда она кончила рассказывать.

— Он был очень любезен, — сдержанно ответила Кейт, но покраснела и уткнулась в бокал. Ролло, который видел Кейт насквозь, почувствовал укол ревности, но, поразмыслив, решил, что в отношении Блэза Чандлера Кейт может не питать никаких надежд. Такие мужчины, как он, не замечают таких женщин, как Кейт.

— Интересно, почему он не сказал жене, на каких сокровищах сидит его бабка? — обронил он.

— Он ни за что этого не сделает, — с жаром ответила Кейт. Румянец на ее щеках стал гуще. — Я уверена. Он очень привязан к бабушке, а она не согласится ничего продать, пока жива.

— Но когда она умрет, все достанется ему.

Он видел, что удар достиг цели, но она упрямо покачала головой.

— Все равно он этого не сделает.

— Куда же делся тот высокомерный мерзавец, которого ты не выносишь? — едко поинтересовался Ролло.

— Никуда. Но таким его любит его бабка. И верит ему.

— Кажется, ты добилась больших успехов за эти несколько дней.

Лицо Кейт снова замкнулось. Больше она ничего не стала рассказывать, и Ролло почувствовал легкую панику. Прежде он был единственным человеком, который имел ключ к сердцу Кейт Деспард. Теперь она вдруг сменила замок. Он попробовал другой ход.

— Я только хочу, чтобы этот безумный уик-энд не заставил тебя изменить убеждений, — объяснил он, слегка пожав плечами.

— С которыми ты вечно не согласен?

Это было уже лучше.

— И буду не согласен.

Потом он перевел разговор на другие темы: рассказал об аукционе, происходившем в ее отсутствие, где один араб, у которого пять лет назад не было ничего, кроме двух жен и четырех верблюдов, выложил четыре миллиона фунтов за Тициана с эротическим сюжетом.

— ..ему наплевать на высокое искусство. Все, чего ему нужно, это повесить картину в своем шатре и пялиться на эти необъятные задницы, — говорил он с нескрываемым отвращением. — Сезанн ушел, как ты и предполагала, к Ломбарди. Думаю, у него уже есть на примете какой-нибудь калифорнийский толстосум. — Он замолчал и стал разливать вино. — Однако… — Кейт насторожилась. Эта мастерски выдержанная пауза означала грядущее откровение. — Все только и говорят, что о Гонконге.

Пока еще ничего не объявлено, но ходят слухи, что Пиранья готовит «Аукцион века». Некий гонконгский миллионер, уловив в воздухе запах коммунистических перемен, собирается выставить на продажу самую выдающуюся коллекцию китайского искусства. Говорят, ничего подобного свет не видел. Это будет еще не скоро, но цифры называют такие, что нам ее ни за что не догнать.

— Сколько? — спросила Кейт.

Ролло выразительно пожал плечами.

— Тридцать-сорок миллионов долларов. — И, увидев расстроенное лицо Кейт, добавил:

— А ты только что упустила уникальную коллекцию… Подумай об этом! — тоном школьного учителя сказал он и стал собирать посуду.

Кейт вздохнула. Ролло обижен и злится. У него невероятная интуиция, и он не мог не заметить, что с ней в Колорадо что-то произошло. Он всегда видел ее насквозь. Но ревности Кейт от него не ожидала, хотя удивляться тут нечему. Всю ее самостоятельную жизнь Ролло имел на нее огромное влияние. Она обращалась к нему каждый раз, когда нуждалась в поддержке, а когда он сел на мель, благодушно взяла его в свое дело. Тогда это ее устраивало. Но не сейчас.

Он уже намутил воды в «Деспардс». Официально Кейт назначила его личным помощником, но он со свойственной ему самонадеянностью взял на себя роль серого кардинала, последней инстанции в любом решении. Уже не раз Кейт приходилось улаживать конфликты, успокаивать обиженных и утешать оскорбленных. Теперь она поняла, что Ролло недоволен тем, что она наладила отношения с Блэзом Чандлером. Он всегда был единственным мужчиной в ее жизни, и любое влияние будет воспринимать как угрозу собственному положению. А это означает, что он ни перед чем не остановится, чтобы это положение сохранить. Придется его отвлекать.

Она тоже встала, начала вытирать посуду, искоса наблюдая за ним. Он мыл тарелки со своей обычной скрупулезностью, но по тому, как он ставил их на сушилку и орудовал губкой, было видно, что настроение у него отвратительное. О том же свидетельствовали два ярких пятна на обычно бескровных щеках. С чувством, похожим на жалость, она поняла, что Ролло боится.

Надо было спасать положение.

— Разве нам нечего продавать? — примирительно сказала Кейт. — Я буду стараться изо всех сил. Ведь ты уже добыл целых шесть первоклассных Пикассо. Конечно, мы их выставим, когда год уже начнется.

Немного смягчившись, Ролло пробормотал:

— Можно подумать, что ты от меня этого не ждала…

— Конечно, ждала, — искренне сказала Кейт. — Я знаю, что от тебя следует ожидать только самого лучшего;