Литмир - Электронная Библиотека

Она еще немного посидела в церкви, думая об отце уже без ненависти, без мучительного отчаяния и боли. Она молилась за него, прощала его и плакала облегчающими ее душу слезами. И вдруг каким-то непостижимым образом она ощутила, что отец простил ее.

По возвращении из церкви за ленчем Кейт была задумчива и тиха, и Ролло не пытался вывести ее из этого состояния. Она наверняка не замечала, что ест, долго сидела, подперев подбородок рукой и глядя в пустоту. Но постепенно она возвращалась к действительности, и, когда она наконец сказала: «Что ж, займемся делами», Ролло не стал говорить, что день уже на исходе.

— Главную опасность представляет для тебя Доминик, у нее есть все основания тебя ненавидеть: ведь ты родная дочь Чарльза, которой он оставил «Деспардс», — начал Ролло. — К тому же она завидует твоим способностям, которые ты унаследовала от отца. Она, конечно, знает свое дело, и весьма неплохо, но для этого ей пришлось упорно трудиться. К несчастью, учитель у вас был один и тот же.

У тебя, правда, есть кое-что, чего нет у нее: интуиция и врожденное чутье. Не забывай, что только в этом твое преимущество. Ты — Деспард.

Кейт кивала головой, впитывая каждое слово.

— Что касается остального… рад сообщить, что у тебя есть союзники. «Старая гвардия» тебя помнит и любит, хотя ты и не виделась с ними с тех пор, как впала в мрачность.

Краска стыда и раскаяния залила щеки Кейт.

— Неужели старый Смит все еще работает? — недоверчиво спросила она.

— По-прежнему реставрирует картины. Ему семьдесят пять, но, как известно, для «Деспардс» это не возраст.

К тому же мистер Смит незаменим. Джордж Хакетт, как и прежде, колдует над часами, а Хенри Брук — над стеклом. Я регулярно вижусь с ними.

— Ты мне ничего не говорил…

— Боже упаси! Ты сочла бы меня предателем, и тогда бы мне несдобровать. Во всяком случае, наши союзники мечтают о том, чтобы твоя сестрица с треском вылетела из «Деспардс», иначе, как только она придет к власти, вылетят они. Доминик помешана на модернизации, рационализации, компьютеризации и тому подобном. Она выкинет их всех на улицу.

— Но ведь это глупо!

— В отличие от тебя ей наплевать на старых друзей, как, впрочем, и на всех остальных, кроме самой себя. И…

— Как они? — перебила Кейт.

— Всегда рады слышать о тебе. Поэтому-то я с ними и встречался. — Ролло помолчал. — И еще чтобы быть в курсе того, что происходит в «Деспардс».

— А что происходит?

— Они сами тебе расскажут. Они буквально сгорают от нетерпения. Ты увидишь их утром в среду. — Ролло снова сделал паузу. — А в двенадцать у нас встреча с Чандлером.

Кейт удивленно вскинула голову.

— Он будет ждать нас, — пояснил Ролло. — Он знает, что ты передумала.

— Ты говорил с ним?

— По телефону. Он просил держать его в курсе дела.

— По-твоему, ему можно доверять? — нахмурившись, спросила Кейт. — Ведь он муж Доминик?

— Он сам себе хозяин, — вздохнул Ролло.

— Похоже, ты ему симпатизируешь? — спросила Кейт.

— Не стану отрицать. Но его брачный союз с Пираньей — так называют его жену — красноречиво свидетельствует о его сексуальных пристрастиях.

— Эти-то пристрастия меня, и беспокоят, — мрачно сказала Кейт.

— Твой отец назначил Блэза душеприказчиком, он должен следить, чтобы игра велась честно.

— Но почему? Вот что мне хочется знать.

— Вероятно, потому, что хорошо знал свою падчерицу.

— По-твоему, она способна смошенничать? — спросила Кейт с отвращением.

— Нисколько в этом не сомневаюсь.

— Но Блэз Чандлер не может быть беспристрастным, он так или иначе будет держать сторону жены.

— У каждого из них своя жизнь. Блэз вовсе не под каблуком у жены. К тому же, если бы Чарльз в нем сомневался, то он не сделал бы его душеприказчиком.

— И все же я остаюсь при своем мнении, — сказала Кейт, вспомнив свое яростное столкновение с Блэзом.

Остаток дня они провели, обсуждая тактику. Ролло сообщал Кейт все, что знал о нынешнем положении дел в «Деспардс».

— К счастью, наверху еще остались люди, которые тебя помнят, хотя Пиранья успела внедрить туда свою «пятую колонну». Отсюда следует, что нам придется иметь дело и с этими людьми. К тому же она наверняка зашлет шпионов и в наш лагерь.

— Похоже, ты ее хорошо знаешь. — Кейт почувствовала легкий укол ревности. До сих пор Ролло всецело принадлежал ей одной. Ей было неприятно, что Ролло проявил столь пристальный интерес к кому-то другому, тем более — к красивой женщине.

— Нам приходилось встречаться, — пожал плечами Ролло, умолчав о том, что он сам искал этих встреч, что их было несколько и что они-то и породили стойкую взаимную неприязнь. Но когда дело касалось Ролло, Кейт становилась необыкновенно проницательной.

— Ты не имел успеха? — радостно спросила она.

— Она возненавидела меня с первого взгляда, — честно признался Ролло. — Доминик терпеть не может гомосексуалистов. Мужчины — главные козыри в ее игре.

К тому же, — Ролло сделал многозначительную паузу, — мы с ней положили глаз на одного и того же парня.

Кейт залилась неудержимым смехом.

Ночью впервые за много месяцев Кейт извлекла из тайника альбом, куда много лет наклеивала вырезки из газет и толстых глянцевых журналов. Она принялась внимательно разглядывать фотографии, где рядом с отцом стояла его вторая жена, и впервые обратила внимание на то, как она смотрела на мужа: с откровенным обожанием. Катрин и вправду была необычайно хорошенькой, похожей на куколку. Она разительно отличалась от сухопарой и неулыбчивой Сьюзан Деспард. Вне всякого сомнения, Катрин — покорная, изысканная, чувственная — подчинила свою жизнь жизни мужа. Только сейчас Кейт поняла, что Сьюзан Деспард жила своей жизнью — просто она находилась рядом с Чарльзом. На фотографиях на Катрин Деспард было элегантное платье и великолепные драгоценности. Она выглядела так, как и должна выглядеть жена богатого, преуспевающего человека. А ее мать редко посещала торжественные обеды, обычно отец приглашал клиентов или коллег в ресторан, потому что Сьюзан была болезненно застенчива и в присутствии посторонних совершенно терялась. Вот почему, догадалась Кейт, отец всегда заботился о том, чтобы маленькая Кейт научилась свободно общаться с людьми, и отправил ее в школу, где она завела друзей и перестала дичиться.

И все же бесспорно — ей далеко до Доминик. Кейт отыскала на фотографиях прекрасное, как цветок, лицо, и сердце у нее болезненно сжалось. Можно ли соперничать с такой красавицей?! Кейт ненавидела свою внешность с того самого дня, когда случайно подслушала безжалостный приговор своей шотландской бабки, столь же практичной, как и ее дочь: 4 Она никогда не будет красавицей.

Будем надеяться, что Господь наделил ее мозгами, потому что девчонке придется самой пробивать себе дорогу».

Боль, причиненная этими словами, долго жила в девочке. Кейт поднялась и подошла к зеркалу. «Я похожа на смерть, — с тоской подумала она. — Худое лицо, тонкие губы. Всю жизнь меня дразнили морковкой. Хорошо бы хоть чуть-чуть поправиться, а то кожа да кости». Она похлопала себя по бледным щекам, удрученно принялась разглядывать веснушки. Бабушка была права. Ей остается полагаться только на себя. До сих пор в ее жизни не было мужчин, и впредь она постарается держаться от них подальше. После предательства отца Кейт перестала доверять мужчинам и бессознательно держалась с ними так, что результаты предсказать было нетрудно. Отсутствие успеха у мужчин она объясняла тем, что некрасива. Известно, что мужчины предпочитают хорошеньких. Она убедилась в этом еще в школе — на школьных вечерах она из года в год подпирала стенку.

Расстроенная, она легла в кровать. Доминик же была сотворена природой с любовью: казалось, ее каждый день бережно вынимали из выстланного атласом ларца. Но в ней было еще нечто: необычайная сексуальность. То, чего не было в Кейт. Захлопнув альбом, она положила его на тумбочку и натянула одеяло на голову. Как в детстве, когда она чувствовала себя несчастной.

19
{"b":"13758","o":1}