— Не продолжай…
Главная опасность содержалась в бочках на колёсах, кои были страшнее бомб, сыпавшихся от советской авиации.
"Автомобильное и танковое топливо", что и до сего дня держат в бочках, ещё долго будет разливать вражду и войны…
Операцию по удалению бочек с бензином следовало выполнить быстро и без обсуждений. Вытянуть опасный груз за пределы станции, без просьб и приказов, взялся "вражеский пособник" с прозвищем "Медведь".
Трудились немецкие машинисты на русских паровозах — сомневаюсь: хватало специалистов из русских "предателей и коллаборационистов". Защищать отечество старого машиниста не призвали: или не годился по возрасту, или в военной суматохе о нём забыли.
— Эвакуироваться? Из родного дома? В такое время? Куда? Зачем? Кто и где нас ждёт?
Среднего роста, плотный и крепкий человек: хилых в машинисты не брали. Говорил медленно, с остановками, тихо и прозвище "медведь" оправдывал полностью. Когда сестра пошла учиться в оккупационную школу и отец на базаре раздобыл старую книгу, то там и увидел лесного зверя, "хозяина леса", как прочитала сестра. Но место для протеста мыслями оставила:
"Почему "медведь"? Медведь весь в шерсти, а этот — нет…
Как-то пришёл в келью, сидел на кухне и о чём-то говорил с матерью.
Запомнил манеру говорить: скажет что-то тихим голосом — и умолкает надолго. Смотрит в пол и о чём-то думает.
О чём была беседа — этого во время разговора не понимал. "Перевод" получил, когда отец вернулся из поездки, и мать рассказала о визите "Медведя": тот просил мать помощи в примирении с женой, мать и "половина" Медведя давними подругами были.
Заметил: разговаривая с матерью, Медведь не переставая мял ком обтирочной ветоши правой рукой. Видно, нигде не расставался с нею.
— Почему взрослые люди вели себя, как дети? "Помирить"… разве у взрослого человека не было слов примирения с женой?
— Набирай:
"Родился в семье, что проживала в местности за монастырём, крепкий мальчик. Возрастал, как и все мальчики, а в четырнадцать лет увидел паровоз. Как-то проходил по мосту, что был над "железкой", коя делит монастырский холм на две половины и до сего дня…
И шёл со станции состав, и тащил его паровоз маломощный из серии "ОВ". "Низкорослый", но с большой трубой…
"…и стоял парень у перил моста, а внизу прокатила машина и обдала из широкой трубы дымом от сгоревшего угля… Не дрогнул юноша! И был тот аромат слаще всех ароматов мира, ибо вместе с дымом из трубы влетела ЛЮБОВЬ и очаровала парня… И задумался он:
— "Не будет отныне покоя мне, пока не окажусь на месте человека, торчавшего из окошка чудесного устройства, кое белым паром громко приветствовало на мосту! Пойду искать место, где проживают эти изумительные, чудесные устройства на колёсах"! — и пошёл по шпалам в сторону, откуда недавно выкатило круглое и блестящее чернотой дымное устройство…".
— Что было у Медведя далее?
— Как и у всех: нашёл паровозное депо и добрые люди научили к кому обращаться.
Крепок был телом Медведь, с удовольствием взяли парня на работу и стали учить. Паровоз начинается не с вождения, а с ремонта: туда и поставили. И потекло время!
Не было случая, чтобы он опаздывал на работу, а дом его далеко от депо стоял! Ни осень, ни зима не могли задержать парня в пути на любимую работу и скоро старания оценили: послали кочегаром на паровоз. Мечта сбылась!
Не долго пробыл в кочегарах: соображал и умел многое, а говорил мало. И вот оно — помощник машиниста! Жил и радовался, и ничего иного, кроме пыхтящей паром машины, у него не было…
— Ага… Расскажи анекдот о том, как на его свадьбу пришла вызывальщица и передала приказ отправиться в поездку… Некому было эшелон на запад тащить… И добавь, что Медведь ни единым словом не возмутился: "вот жизнь! Жениться некогда!", но быстро собрал "сундучок машиниста" и отправился в поездку…
— Так и было! Откуда узнал?
— "С кем поведёшься…"
— Вот и жил человек любовью к работе. К железке с названием "паровоз" Как далеко отстояла жена и дети от любимого паровоза — выяснять нужно…
— Не нужно… Без выяснений ясно…
— Не "единой женой и детьми жил человек". Разве сегодня таких случаев нет?
"Паровозным" фанатиком Медведь вошёл в оккупации. Повторяю: если бы вместо оккупантов черти предложили Медведю работать на любимой машине в аду — он бы не отказал.
— Можно ли думать, что жена устала от супруга? Если да, то почему в такое трудное время? Казалось бы, нужно держаться друг за друга, какие "разводы" могут быть!? Почему оставила Медведя?
Откуда знаю, что происходило на станции в католический сочельник сорок третьего года? Отец не рассказывал подробностей: чтобы их повторять сейчас, то для этого нужно в них побывать… или хотя бы наблюдать за ними с приличного, безопасного расстояния. Об аде может рассказывать тот, кто побывал там, но меня в аду не было. Ни в том аду, изобретённым богом для непокорных и коим тысячу лет пугают верующих простаков, ни в рукотворном, собственного изготовления.
Кто снабжает меня подробностями? Направляет пальцы на нужные клавиши? И спрашивать нет нужды: "враг рода христианского"! Или самостоятельно фантазирую? Если так, то по этой причине совместные записи (мои и беса) никак нельзя назвать "мемуарами".
Какими мотивами руководствовался Медведь, спасая вражеское добро — не знаю. Могу сделать "депутатский запрос" бесу, он обязан ответить:
— Дружище, ответь во имя всех твоих командиров: "кто", или "что" руководило действиями русского машиниста в ту адскую ночь?
— Смерти искал грешник. Впереди не видел смысла жизни. И вечная программа работала "сам погибай, а добро — спасай"! — его "добром" во все времена был паровоз. Единственная и непреходящая любовь. Верная и не капризная. Корми её хорошим угольком, питай котёл водичкой, держи давление пара не менее "восьми килограммов на квадратный сантиметр площади котла" — и механический конь перевезёт страшно большие тонны грузов по "железке"!
Были изменения в старом тексте: "сам — погибай, а товарища — выручай!" — никто и никогда не говорил: "сам — умри, но добро — спаси"! Программа "на работу" нимало значила в действиях Медведя. Это когда о "трудоголиках" заговорили? Недавно? А они ведь были всегда! Во все времена малая часть людей любила свою работу до безумства.
И был "трудоголиком", и за любимую машину, с названием "паровоз", был готов жизнь положить! Ему в высшей степени было плевать, как на "тех", так и на "этих". Какие грузы, чьи грузы перемещала любимая машина под его управлением — безразлично, и станцию спасал по "шкурным" соображениям: "если станция погибнет, то для чего нужна будет чудесная машина паровоз"!?
— Может и так, но на тот момент кто на станции хозяйничал?
Немецкие машинисты, если таковые тогда работали на оккупированной территории, в это время, разумеется, спасали свои жизни: Alarm — он везде и всегда "алярм". Объявляют тревогу затем, чтобы ты успел как-то позаботиться о сохранении своей жизни на благо Рейха! Жизнь — дороже техники! И в "стране советов" было так: в древнем фильме об известном лётчике, у зрителей-простаков "реж" подкатывал комок к горлу кадрами, где "вождь всего советского народа" говорит пилоту, едва не свернувшему шею после опасного манёвра в воздухе:
— Пачиму ви не пакинули машину?
— Я должен был спасти технику… — ответил мужественный советский авиатор — и долго не раздумывая, сценарист с режиссером толкают киношного "вождя" на враньё:
— Техники у нас много, но люди важнее техники… — или что-то другое было сказано "вождём", но смысл тот же.
— Врал, как всегда, эта сука ваш "вождь"! Видите ли, он "технику ставил впереди людей"! А сколько сгинуло "советских" людей за "просто так"- ни один сукин сын от "правдивого, реалистического советского кино" об этом не снял ни единого фильма!
Опасный груз со станции вытянул вражеский пособник из русских: был "опыт спасения народного имущества". В тот раз имущество было вражеским, а привычка спасать добро от гибели — советская. Редкая встреча двух противоположностей!
