Предисловие.

…надпись на коробке с диском компьютерной игры: "аркада времён второй мировой войны. Она позволяет игроку сразиться как в одиночном, так и в многопользовательском режимах одновременно с 4-мя оппонентами, рассекая воздух на самолётах Spitfire 1(Англия) Bf-109 (Германия), P-40N (США) и Ki-61 (Япония).

Кроме того, есть возможность пройти одну кампанию под названием Dunkirk.

"…она позволяет игроку сразиться как в одиночном, так и в

многопользовательских режимах с 4-мя "оппонентами" — прелесть!

Летай, стреляй, убивай, упивайся виртуальной кровью и радуйся смерти "оппонента" не успевшего первым причинить зло! Но если и так — враг остаётся врагом! Виртуальные сражения — тоже сражения! Срази компьютерного врага сейчас, убивай виртуально, но знай: пока ты игрок, забавляющийся виртуалом, но в виртуалах скрыто мерзкое свойство: они обязательно превратятся в реальность, и тогда две последние литеры в "сразиться", согласно правилам в русском языке, прекратят течение моей жизни в видимом мире: "сразил себя…"

Прежде в деле взаимного лишения жизни было проще, примитивнее: извечная людская жажда крови удовлетворялась настоящими, не игрушечными войнами "с массовыми разрушениями городов, сёл, деревень и с большими потерями в людской силе и технике". В итоге: "горе и страдания людские". Рукотворные страдания, не от стихийных бедствий.

Если ныне "военным виртуалом", иного пока нет, могу играться до обалдения, то в прежние времена желающих повторять бесполезные танковые атаки ради удовольствия "отцов-командиров", не находилось, а если и подавалась людоедская команда "уперёт, орлы!" — так это ради "освобождения от рабства".

Меняются времена: когда-то все делились на "врагов и союзников" и не было веры в "нейтралитет". На сегодня нет врагов, остались одни "оппоненты", кои по звучанию стоят в стороне от "врагов". "Оппоненты" — последнее и наивысшее достижение жителей планеты Земля в борьбе за мир".

Дюнкерк… ничего не знаю о Дюнкерке, но знающие люди рассказывают:

— Однажды, давно это было, кто-то и кому-то так жестоко засадил под Дюнкерком, что об этом немедля во всех учебниках по военной истории написали! — но кто, над кем и по какому случаю учинил насилие под чужим мне Дюнкерком — не волнует: со своими "дюнкерками" не разобрались!

Глава 1,

продолжающая предисловие и

плавно въезжающая в основное

повествование.

Всё, что пойдёт далее — "проба пера", или "игра словами". Есть такая забава людская — "играться словами", но в неё играют "большие" люди, а маленькие не играют: словарный запас не позволяет, да и смысл игры им непонятен. Свойство маленьких людей: они не делают то, в чём не видят смысла, вот почему не получилось построить коммунизм: они не представляли, как разбрасывание слов могло дать видимый результат? Можно и так: "не разучился собирать знакомые слова в предложения"? — занятию собирания слов в предложения предаётся малая часть людей, коих ещё "писателями" называют. Одни называют их "писателями", другие — графоманами, но это те, кто не знает грамоту и не любит читать.

Сочинение, что пойдёт ниже можно назвать "упражнениями в литературе, похожими на те, коими когда-то занимался в школе.

Со школой понятно, школа грамоте обучала, но отчего и почему сегодня, в конце жизни, тужусь что-то рассказать знакомыми словами о прошлом — об этом, с излишними подробностями, изложу ниже.

Старая, "советская" школа привила любовь к "сочинениям на вольную тему". Выгода "вольных тем" явная: позволяет "растекаться мыслью по древу" в любую сторону, но с оглядкой: "не особо-то расплывайся! Помни о "границах дозволенного" даже при полной "свободе слова" и не пиши лишнего"! — что могло оказаться "лишним" в школярских сочинениях "на вольную тему" послевоенного времени — разъяснять никто не брался. Похоже на то, когда дети ругаются матом:

— Ругаться матом нельзя! — почему запрет провозглашается без примеров из "библиотеки мата" — объяснений нет и приходится до всего "доходить своим умом".

Но прошлое время было настолько прекрасным, что всё сказанное могло оказаться "лишним" для любого гражданина "страны советов".

Учитель русского языка и литературы школярские труды наши "на вольную тему" не ценил "двойками" при любом количестве допущенных ошибок. Плохие "труды" не оглашал классу, но хорошие сочинения, сколько бы в них не было орфографических и "пунктуальных" ошибок: всякие там запятые, дефисы, двоеточия — читал. "Точка с запятой" были редкими гостями на тетрадных листах, что-то похожее на "персона нон грата". О "персоне нон грата" никто в классе не знал: в моде был немецкий язык.

— Тема вольная, гуляй где угодно, но в дебри углубляться не следует: заблудишься и пропадёшь… Насовсем… — поминались какие-то "дебри", и что они "опасные для неокрепшего детского сознания"…

И эти постоянные страхи: "пропадёшь"… Как и где "пропадёшь"? Кто постарается в твоей "пропаже"? — что в "стране стоящегося социализма" люди "пропадали на время" в десять-пятнадцать лет — граждане "страны советов" не удивлялись.

Учитель за сочинения "двоек" не ставил и потому, что уважал творчество учащихся. Созданное словами можно принимать, или не делать этого, но охаивать, пусть автор будет и полным нулём — нельзя.

Чтобы детские умы не ударились в "языковый разврат", какой царит ныне в школьном мире — учитель жёсткими "двойками" держал нас в строгости:

— Сделать столько ошибок в диктанте на одну страницу — для этого нужно забыть всё, чему учил!

Как-то однажды, в свои сорок лет, увидел картины абстракционистов и почему-то вспомнил школьного учителя "русского языка и литературы":

"вот оно что: абстракционист оправдывает "творчество" заявлением "я так вижу мир"! Дело его, пусть остаётся в покое с "особым зрением на мир", зрением непонятным и непривычным для тех, кто видит мир однобоко, но понятно. "Стандартно". Пожалуй, основную массу людей и за слепых признать можно. Тогда могу заявить:

— Я так слышу мир! — и нырнуть в "поток сознания"…"

"Потоки сознания" у каждого свои по ширине, длине, глубине, скорости и той "воды", коя изливается автором.

Что делают с людьми "потоки"? Правильно: "несут", а посему и я, как тот, который с красками, могу довериться "потоку сознания". Тем паче, что моим плавучим средством управляет отличный кормчий: бес. Куда "плыть" — неважно, главное — писать так, как я слышу мир. И пусть кто-то попытается обвинить в "дилетантстве и неграмотности"! Почему одному дозволено "по-своему видеть мир", а другому сказать о мире как-то иначе нельзя!?

Прежние прогулки в сочинениях определялись "маршрутом номер один": "построение светлого коммунистического общества в отдельно взятой стране". Или "рассказ о жизни в самой счастливой стране мира", что было "одним хером и одного размера".

Отклоняться в сторону от "указанного пути" не позволялось, но если бы кто-то, явно ненормальный, захотел бы нарушить дозволение, то далее посёлка железнодорожников при большой станции на Южном Урале, уйти не мог.