Если под колёсами локомотива военного времени срабатывала мина нажимного действия, то валился сам локомотив и первый за паровозом главный, "штабной" вагон. Если ход у эшелона был приличный, то могло завалиться на бок пяток вагонов. Это зависело от прыти, с какой двигался состав. Средние и последние вагоны, как правило, оставались на колёсах. В таких ситуациях не пострадавшим и оставшимся в живых солдатам, нужны были чёткие указания в действиях. Но кому командовать? Где господа командиры?
— Пожалуй, ты прав. Господа офицеры в первые моменты пребывали в шоке! Им самим требовалась помощь! Их нужно было спасать! Какие команды от них было ждать?
— Вот и проигрыш! — торжествовал лукавый.
Это всего лишь бесовские соображения о прошлой "рельсовой" войне. Возможно, что они внушены "квартирантом", возможно, что древние специалисты-диверсанты, прочитав наши рассуждения, развеселятся!
Всё, что нами сказано — можно определить как "плагиат" потому, что в первые годы после войны, смотрел фильм о "рельсовой войне" белорусских партизан. Фильм, разумеется, художественный.
Если верить съёмкам, в которых макетами заменяли настоящие паровозы и вагоны, то всё верно и правильно: весь эшелон валится под откос, всё горит и взрывается, но последний вагон, настоящий, с "живой силой врага" оставлялся на рельсах. Вагон нужен был для того, чтобы его обитателей с наслаждением расстреливали народные мстители. Вот на последнем вагоне батюшка и служил захватчикам. Завалиться под откос вместе с вагоном были минимальные возможности, но что его не могли "шлёпнуть" партизаны — гарантий не было.
— Бес, как тогда становились партизанами?
— Просто. И одновременно — не совсем так.
— Какая должна быть причина, чтобы мстить врагу всеми способами?
— Враги должны сжечь хату, убить родича, избить и унизить тебя. — Тогда почему я не уходил в дремучие леса мстить "своим" за похожие обиды? "Свои" не жгли, но убивали, унижали, а я всё же не шёл в леса и не мстил? Все ли, кто партизанил тогда, были обижены захватчиками?
— Нет. Ваша область была, пожалуй, самая лояльная к пришельцам. "Верха" призывали вас на борьбу с захватчиками, но не все "низы" на такую борьбу поднимались. Призывать никого не нужно было только потому, что "любовь к родине должна была гореть в сердце каждого из вас" без постоянного "подливания масла в огонь". На основании такого заявления вы "все, как один", должны были взяться за оружие, и тогда бы враги не пробыли в вашей губернии и недели! Но этого не случилось. Почему?
— "Почему?" — как эхо отозвался я.
… и когда, по расчётам матери, отцу пора бы возвратиться из поездки, а он не являлся, и её страхи становились нестерпимыми — тогда просила открыть поддувало плиты и звать отца.
Ритуал возвращения совершался перед самым уходом в постель. Слабо веря в успех, всё же становился на колени перед дверкой поддувала плиты и полушёпотом звал:
— Па-а-а-п-ка, иди домой! — тихо, нараспев звал отца. Раза три, затем, не хлопая дверцей, закрывал поддувало и шёл в постель. Что отец вернётся — не был уверен, но осознавал себя благодетелем и спасителем всего семейства.
Заниматься колдовскими действиями доверяли почему-то мне. Старшая сестра магией не занималась.
Почему мать готовила меня в "колдуны" — объяснение появилось только сейчас: совершать магические действия мог только член семьи "мужска пола".
Пол мужской у меня был, но того, кто мог бы тогда оценить мои способности к магии — рядом не было. Возможно, что "колдун" из меня был никакой, "нулевой", но других, кто мог бы исполнить просьбу матери, когда отец задерживался в поездке дольше трёх суток — рядом не было…
Предупреждение всякому, кто надумает через поддувало действующей, рабочей плиты, звать потерявшегося человека… или покинувшего вас:
а) совершающий магический ритуал должен быть невинным ребёнком мужского пола не старше десяти лет и никогда не состоявший "членом всесоюзной пионерской организации им. Владимира Ильича Ленина".
Основное требование для вызывателя духов: не состоять в какой-либо политической организации, быть свободным. Духи не любят и не входят в общение с теми, кто связан "партЕйной" дисциплиной: любая наша зависимость нейтрализует, сводят на "ноль" возможности и силу любой магии.
Много позже узнал название тому, чем занимался: "энвольтование".
б) призывы следует совершать только через рабочую печь. Или плиту. Совершать вызовы через трубы печей сгоревших изб — пустое занятие. Непригодны и вентиляционные отверстия в кухнях панельных домов.
Удивительное явление: почему бы подробно не расспросить отца о его работе на оккупантов? День за днём? Всё, что сохранила память? Что он делал, в чём заключалась враждебная деятельность против "страны советов"?
— Да какая это работа? Фонари хвостовые таскал и всё другое, что делал до войны и на советском транспорте. Что может измениться в работе на железной дороге? Дорога ещё долго будет только дорогой. Техника изменилась, но сама дорога — нет. Вагоны-то прежние, на колёсах… Грузы были другие и хозяева новые, а так — всё, как и прежде.
— С "народными мстителями" доводилось встречаться?
— Было! Как-то иду на службу, осень была, и перед станцией встречает личность в телогрейке. Понял по экипировке, что я работник на немцев. Показывает кусок угля и говорит:
— В паровозный тендер подбрось! — не просит, требует…
— А как такое сделать? Забраться в кабину паровозников? И они не спросят "чего забыл"? Не допросят, не хуже немцев? Что тогда? Пуля? А у меня трое гавриков, и все малые. А если подброшу "уголёк" в тендер, то, что потом?
…потом, на ходу состава, на вид нормальный кусок угля попадает в топку локомотива и взрывается. Трубы котла под давлением пара, им много не нужно, они рвутся, и котёл разносит локомотив на составные части! Бригада, как правило, при взрывах котла в живых не остаётся… А чего их жалеть? Предатели, прислужники проклятые!
Второй вариант: подбрасываю "уголёк" в другой паровоз, а сам не еду с этим составом? А на паровозах свои работают, такие же "предатели", как и я. Как их убивать, когда живём-то рядом. У соседа-машиниста двое ребят… И как скоро немцы меня найдут? И сколько затратят времени, чтобы разобраться во всём, а разобравшись — шлёпнуть? — что ответил "народный мститель" отцу — не знаю.
Через беса отец шлёт сигнал из своего далека:
— Скорее всего, это был провокатор от немцев: уж очень свободно разгуливал около станции! Бесстрашно так…
— Но мог быть и "народным мстителем". Как теперь узнать?
Глава 92.
Второе Рождество.
Чем памятен второй оккупационный декабрь? Обитатели монастыря помнили, каким фейерверком встречали немцы католическое Рождество в прошлом году, и пугаться повторно не собирались.
Война тем и хороша, что она разнообразна: в одну из ночей за пару дней до Рождества, или менее того, был произведён не особенно жестокий налёт советской авиации на станцию. Для самой станции налёт был сильным, но поскольку до монастыря долетали только звуки взрывов, то и налёт можно было отнести к категории "терпимых". Обитатели обители довольно равнодушно отнеслись к налёту советской авиации:
— До нас не долетят! Повторения прошлогодних страхов не будет, учёные! — к тому времени масса монастырцев превратилась в экспертов и больших знатоков в вопросах налётов авиации, и перепутать чужое торжество с примитивной бомбёжкой никак не могли.
Странно как-то Рождество началось, рановато и с большим заревом над станцией! Настолько большим и хорошим заревом, что лица монастырцев, высыпавших на улицы для выражения чувств, были хорошо видны.
Люто бомбят станцию, и отца нет третьи сутки! Что думать, чего ждать?
До предела тревожное состояние души мать обозначала двумя словами: "предаться земле". "Предавание земле" — часть христианского обряда погребения, после которого всякие "воскресения" невозможны. Короткое выражение и точное определение "конца всему"! Ничего лишнего! Но у этого выражения был ещё более короткий смысл: "умерла". "Предалась земле" звучит как-то даже изящно, красиво и понятно, не так грубо и пугающе, как "умерла". Но был и "минус": нужно было знать смысл слов "предалась земле", вникать, думать, а над "умерла" задумываться не нужно: всё и так понятно.
