О "недостатках и упущениях", кои обязательно появляются в самый лютый месяц зимы, в "инстанциях" принято говорить в жаркое время года: будущие "упущения и просмотры" в августе не так страшны, как в январе.
Губернатора злил простой и понятный "вопрос повестки дня": "какого хрена каждый год говорильней занимаемся!? Что объяснять? Неужели непонятно, что "зима спросит"!? что нужно готовиться к зиме!?" — врал себе нынешний "глава губернии" и вчерашний секретарь обкома в одной оболочке. Всякое сборище подданных обожал потому, что только перед ними мог красиво высказать "заботы и волнения о гражданах города".
Любование собственной гладкой речью без словесных паразитов типа "так сказать", с правильным построением предложений, каким обладал бывший "тов. секретарь", сегодня устойчиво получило непонятное название "пропиариться". О том, как злились начальники многочисленных "ветвей коммунальной службы города", собранные по приказу "товарища губернатора" в "беседку" на прослушивание правильных речей "отца губернии" — бес об этом ничего не сказал. И правильно сделал: местное телевиденье дополнило беса кадрами потных и злых лиц "хозяев города".
Окна губернаторского кабинета, самого большого в здании бывшего обкома, смотрели в спину скульптуры "вождя мирового пролетариата":
"Если из одного окна посмотреть на "вождя" — вроде бы ничего, нормально, а из другого — срамота! Такой ракурс, будто "создатель страны советов" понятным образом что-то пытается правой рукой достать из брюк… Почему никто до меня ранее не замечал этот ужас!? И кто придумал такую позу вождю!? Не иначе, как очень большой враг! Ай, переустановить? А что сказать о причинах переустановки монумента? Подвести прораба к окну и показать, как рисковали когда-то создатели "произведения"? И спросить, что он думает обо всём этом? Так он другим расскажет! И что переустановка даст? Рука бронзового "вождя" как держалась за… да, это самое… так и будет держаться! А где денег взять на переустановку!? Оно, конечно, можно предпринимателей "данями многими" обложить по статье "на украшение города", но ведь они, шельмы, ныне грамотные все, обязательно потребуют объяснений, на какие цели господин губернатор собирается пустить их денежки"?
Обработав забавные мысли о скульптуре вождя "калькулятором на плечах", "господин-товарищ" губернатор" хотел встать из кресла, подойти к точке у окна, единственной, из которой "создатель страны советов" виделся собирающимся помочиться на пространство перед собой… и не смог подняться! Такое ощущение, будто его дорогие туфли были прибиты к паркету! "Ледяной страх сковал тело…"
— Понятное дело, вы страшно пугаетесь от неизвестного! И губернатор — не исключение. Да и кто бы из вас не пришёл в ужас, если бы почувствовал, что не может оторвать ноги от пола? Что они как бы и не его собственные? Вроде бы совсем недавно всё работало, и вдруг — нА тебе!
— Какие были его действия в первые секунды?
— Никаких особенных, всего лишь челюсть отвисла…На седьмой секунде подумал "инсульт!?" и стал звать секретаршу по имени! Ранее до такого не опускался. опускался. Не нажал кнопку вызова, как делал всегда, а заорал! Крик был не полный, а такой, каким его называют в серьёзной литературе…
— Помню: "придушенный".
— Во-во, он самый! Это был даже не крик, а что-то похожее на вой с хрипом! Редчайшие звуки, кои когда-либо испускал кто-либо из живых людей!
Секретарша влетела в кабинет и увидела "благодетеля" упёршимся прямыми руками в громадный стол старой, "сталинских" времён, работы. Глаза начальника и подчинённой были одинаково испуганные. Какие больше — даже с помощью беса, описать не смогу. Не получится. Услышать в первОй такой звук от "благодетеля" — раз, вид его с выпученными от ужаса глазами — два, длительное молчание — три… да от такой "картины" у кого угодно могла "поехать крыша", только не у секретарш бывших секретарей обкомов.
— Что с вами!? — секретарша назвала по имени и отчеству "главу губернии".
— Но-о-ог-и! — прохрипел "губернский радетель и отец родной" — н-е-е м-о-о-гу поднять! — отчего ужас секретарши уменьшился наполовину: "зачем ноги, если тебя возят"!?
— Сейчас, сейчас! Скорую, скорую! — вполне натурально запаниковала секретарша и схватила трубку телефонного аппарата. Дождавшись сигнал вызова абонента, заверещала в микрофон:
— Немедленно приезжайте! — в "скорой" уточнять адрес и записывать данные пациента не стали.
Работники медицины появились быстро. Местные, губернаторские — отдельно, а со стороны "скорой" — само собой.
Главный медик в бригаде "скорой" опустился перед губернатором на одно колено, задрал штанину брюк "главы" губернии, опустил край носка… Коснулся рукой губернаторской плоти и пришёл в ужас: нога до щиколотки была из… камня! Немедленно проделал такую же процедуру и с другой конечностью главы губернии — такая! И цвет камня, как у постамента под бронзовой скульптурой "вождя"! "Разъездному" доктору тут же стало плохо, но не так, чтобы падать в бесчувствие на паркет губернаторского кабинета.
Доктор знал, что такое "врачебная тайна" и ничего о губернаторском "диагнозе" коллегам по бригаде не сказал. Смешно! Чего было молчать? Мог он знать, отчего и почему начался процесс окаменения губернаторского тела? Нет: за все шесть лет обучения во "втором медицинском" институте столицы, никто и никогда из профессуры, не единым словом не обмолвился о том, что человеческая плоть может превратиться в гранит! Профессор "общей хирургии" как-то рассказал им, что во времена своего обучения в харьковского мединституте, студентам показывали человека, тело которого по твёрдости не уступало кости. Его так и звали: "Петя костяной". Но это было всё же не каменное тело.
"Я всего лишь врач "скорой", что я могу сказать наверное о том, куда двинется процесс окаменения губернаторского тела!? Вверх или вниз!? Похоже на то, что гранит от щиколотки губернаторских ног собирается двинуться выше! Мало признаков, что процесс окаменения собирается повернуть вспять и стать живой плотью. Коли ТАКОЕ началось, то хорошего эпикриза ждать не приходится! Пусть-ка эту "заморочку" решают "светила" областной медицины из разряда для губернаторских телес и "иже с ним"! У них особое отделение, у них ставки иные, вот и пусть занимаются чудесами!" — и главный доктор в "скорой" бригаде позвонил в областную больницу.
Доктор из "скорой" не ошибся: пока областная больница решала вопрос "кого посылать в главный дом", изменения в губернаторских ногах в лучшую сторону не происходили. Если бы тогда кто-то в суматохе удумал производить замеры, "с какой скоростью тело губернатора превращается в камень", то его, думаю, выкинули бы из кабинета через то "нехорошее" окно.
А гранит полз выше и выше! Чтобы как-то отвлечь губернатора от ужаса превращения в камень, доктор стал мерить "больному" пульс и давление, и эти два основных параметра человеческого здоровья для губернаторского возраста и положения, как ни странно, оказались в "норме".
Прибыла тройка "больших" медиков их областной больницы и врач "скорой" только и сказал главному врачу областной больницы:
— Смотрите сами — на то время камень перешёл "горы" щиколоток и собирался выйти на "просторы" губернаторских голеней. Болей, или каких-либо иных неприятных ощущений, помимо тяжести и невозможности оторвать ноги от пола, страдалец-губернатор не испытывал. Во всём наблюдалось многое с поведением проказы: вначале она поражает периферийную нервную систему, чтобы потом поражённые частит тела отваливались без боли.
— До какого эпизода думаешь дойти в "легенде о гранитном губернаторе"?
— Зависит от твоей лени: хочешь подробности — буду рассказывать, нет желания писать — ограничимся тем, что "господин губернатор" каменел до лёгких… До момента, пока мог дышать…
— "…и пока билось его коммунистическое сердце". Годится?
— Пойдёт!
— Не мешало бы определиться с финалом… Представь, "товарищ" полностью стал гранитным… Редкий случай! Как с ним поступать при таком финале? Закопать по "обычаю христианской веры"? Так он всегда был "кошерным" коммунистом, безбожником! Как хоронить каменную скульптуру, если родичи пожелают похоронить по "русскому обычаю"? Да, что пришёл на Русь из Иудеи вместе с христианством? Может, поставить окаменевшего надгробием?
