Прошло почти десять недель. Неужели он все еще за границей? Он говорил ей, что много путешествует, но большую часть времени отдает делам семейного банка. Что могло его задержать так надолго? Может, другая женщина, с которой он не в силах расстаться? Это все моя вина, упрекала себя она. Я же отвергла его, так ведь? Так что она была даже рада обществу Йена, хоть и понимала, что пользуется им и его к ней отношением. Она знала, что должна развеять его иллюзии, объяснить, что надеяться ему не на что, но не могла заставить себя это сделать. Лучше проводить время с ним, чем в одиночестве предаваться пустым мечтаниям. Они оба проигравшие, подобное ищет подобное.

Как-то рано утром, не было еще семи часов, ее разбудил телефонный звонок. Это была мать. Спокойно, почти с облегчением сказала она Тессе, что умер отец. Умер он ночью, тихо и незаметно, как и жил. Когда утром к нему, как всегда, зашел Риггз, он был уже холодный. Час спустя Тесса уже ехала в своей машине в Дорсет.

— Выглядишь ты неважно, — сказал встретивший ее Риггз. — Бледная и тощая. Тебя надо подкормить. — Когда Риггз бывал чем-то расстроен, он всегда ворчал. Тесса с первого взгляда поняла, как сильно он переживает. Риггз никогда не был женат. Женщинами он никогда не интересовался. Тогда еще капрал, Херберт Риггз был предан своему начальнику, майору Паджету. Наверное, теперь ему кажется, что умерла частичка его самого. Она не стала обижаться на старика и сказала спокойно:

— У меня с животом неполадки. Да и сам знаешь, все эти переживания, гибель Харри.

И это было почти правдой. С ней творилось что-то странное. Дважды она думала, что начинаются месячные, но их все не было. Несколько раз у нее были резкие боли в низу живота, причем непохожие на обычные. Но они скоро проходили, поэтому врачу Тесса так и не показалась.

Однажды с ней происходило нечто подобное. Когда умер Руперт, у нее три месяца не было менструации. Врач объяснил, что это гормональный дисбаланс, вызванный стрессом. Смерть Харри, такая же внезапная и трагичная, тоже далась ей нелегко. А теперь и отец умер — вторая смерть за неполных три месяца. Правда, сейчас она испытывала лишь благодарность за то, что Господь избавил его от мучений. Тот добрый и умный отец, которого она знала, давно уже перестал существовать по-настоящему.

Тесса обняла мать и поняла, что она испытывает те же чувства.

— Он перешел во сне из одной жизни в другую, — сказала мать Тессе. — Он сам хотел бы себе такого конца, и, судя по его лицу, все прошло легко.

В чем Тесса убедилась, когда зашла на него посмотреть. В смерти он казался прежним, даже несмотря на то, что за время болезни катастрофически похудел. На лице его была знакомая улыбка, словно он узнал что-то очень хорошее. И Тесса поняла, что так оно и было.

Она наклонилась и поцеловала его.

— До свидания, папа, — сказала она нежно. — Храни тебя Господь.

На похоронах было много людей, были и прихожане, и другие епископы. Хью похоронили в трансепте, там же, где и других епископов Дорчестерских. Со временем там установят мраморную доску с его именем и годами епископства.

Доротея была великолепна. Она принимала соболезнования и здоровалась с каждым, не перепутав ничьего имени. Про многих она помнила, когда они виделись в последний раз, даже если это было много лет назад.

Тесса стоически помогала матери, хотя чувствовала себя неважно. С самого утра ее подташнивало, и она никак не могла отделаться от этого. За день она так вымоталась, что мечтала только об одном — поскорее добраться до своей комнаты и лечь. Но нужно было ухаживать за гостями, с которыми, убедившись в том, что пустые стаканы наполняют и угощение разносят, она даже не могла общаться. Она улучила минутку и приняла две таблетки панадола, но они ей не помогли.

Гости решили, что так выглядит она из-за переживаний.

— Бедняжка, — заметила ее тетушка Шарлотта. — Но знаешь, все к лучшему. Хью так давно мучился. Плохо то, что одно последовало за другим… У тебя был ужасный год. Тебе надо как следует отдохнуть. Может быть, поедешь с нами во Флориду? В это время года там чудесно.

— Посмотрим, — ответила Тесса неопределенно.

— Доротею я уже уговорила. Ей необходимо сменить обстановку.

— Вот это я одобряю, — сказала Тесса. — Пусть побудет у вас подольше. Она столько лет по-настоящему не отдыхала.

— Знаю. Но мы бы хотели, чтобы и ты приехала. Места у нас предостаточно — на вилле шесть спален.

— Обещать не могу, — ответила Тесса.

Когда гости стали расходиться, она уже едва держалась на ногах.

— С тобой все в порядке? — спросила Доротея. — На тебе лица нет.

— Что-то мне не по себе, — призналась Тесса.

— Тогда иди отдохни. Я сама со всем справлюсь. Ты сегодня сделала достаточно. — Она поцеловала дочь в щеку. — Провожу гостей и зайду к тебе.

Тесса попыталась улыбнуться, но тут ее пронзила такая острая боль, что она еле удержалась на ногах. Она даже не могла вздохнуть — боль шла от живота до груди.

— Что с тобой?

Тесса видела мать как в тумане.

— Что-то с животом… Господи… Во мне что-то словно взорвалось… — Она чувствовала, как внутри что-то пульсирует, а потом увидела, что по ногам течет кровь.

— Боже мой! — воскликнула Доротея в ужасе. — Джеймс! Риггз! Кто-нибудь… Скорее! Вызывайте «Скорую»! Кажется, у Тессы приступ аппендицита!

— Привет, Нико! — Рейна Оулд включила свет и увидела, что ее сын сидит в кресле у окна, выходящего на Итон-сквер. — Почему ты сидишь в темноте? И что за музыка! Скрипка словно рыдает.

— Так и есть, — ответил сын. — Это блюз.

— Блюз?

— Эта соната Равеля отлично передает мое настроение, — пояснил Николас, а потом, нажав на кнопку пульта, выключил проигрыватель.

— Не думай, что его никто не замечает, — возразила мать.

— Если тебя раздражает то, что у меня задумчивое настроение, мама, что ж, приношу свои извинения. Но я думал, что в своем, доме я имею право посидеть спокойно и подумать.

— С чего это вдруг? Раньше ты этого никогда не делал, во всяком случае, за тобой этого не замечали. Что тебя тревожит? Я же мать, я все вижу. Что-нибудь в банке?

— В банке все в порядке.

— А что же?

— Моя жизнь. Мое прошлое, настоящее, будущее.

— Твое прошлое! Будущее! Позволь спросить, что не так с твоей жизнью? Ты здоров? Может, у тебя какая-нибудь страшная болезнь?

Вздох.

— Нет, все нормально. — Он помолчал. — И никакой страшной болезни у меня нет.

Мать его с жаром перекрестилась.

— Слава Богу!

— Ты слишком беспокоишься.

— Матери всегда беспокоятся. А когда я вижу, что ты сидишь в темной комнате и слушаешь такую заунывную музыку, я беспокоюсь еще больше. Так в чем дело? Что-то ведь не так.

Она внимательно посмотрела на сына. Вид притихший и задумчивый, и в кресле он сидит как-то безвольно. Почему-то ей пришло на ум слово «побежденный». Нет! Нико? Никто не может его победить! И тут ее осенило.

— О Господи! — воскликнула она взволнованно. — Думала, никогда мне не дождаться этого дня! Все дело в женщине! Кто она? Как ее зовут? Я ее знаю? Где ты с ней познакомился? Это серьезно? У тебя так давно не было серьезных романов…

— У меня и сейчас нет ни с кем серьезного романа, мама, — ответил он спокойно.

Лицо у нее вытянулось.

— Тогда… тогда я просто не понимаю. Почему ты запираешься и тоскуешь? Откуда эта тяга к одиночеству? Что случилось? С тех пор, как ты вернулся, все не так и сам ты не такой, как всегда. Не скрывай от меня ничего, я же твоя мать.

— Конечно, кое-что произошло. Террористы пытались меня убить, помнишь?

— Но это было несколько месяцев назад. И ты тогда не впадал в тоску. Справился со всем. К тому же сейчас у тебя есть охрана, твои дома и машины снабжены самыми новейшими сигнализациями. Ты что, поэтому ото всех скрываешься? Я думала, что ты считаешь, что от общества может устать только мертвый.