— Где, в этом монастыре?
— Нет, в Барселоне.
— Позвольте мне как-нибудь ее вам показать. В следующий раз, когда я соберусь в Барселону, обязательно дам вам знать и буду искренне рад, если вы согласитесь поехать со мной.
— Не так быстро, — сказала уже немного опьяневшая Тесса. — Я только что оказалась на Коста-Брава, и, кроме того, я сама себе не хозяйка.
— А хотели бы ею быть?
— Когда-нибудь — да, конечно, представься такой случай — я бы от него не отказалась.
— Вот мы к этому и вернулись.
— Простите?
— Мы с вами уже говорили о случаях. О том, что случай или судьба, называйте как угодно, бросает нас навстречу друг другу.
— Если я съем еще несколько таких роскошных ужинов, судьба не то что бросить, поднять меня не сможет.
Он, как она и надеялась, расхохотался. «Так, — удовлетворенно подумала Тесса, — маневр удался». Она выпила чересчур много восхитительного вина и уже не могла отстаивать свой титул мастера остроумной беседы, хотя за ужином она еще держала марку. Сначала они спорили о достоинствах французских и испанских вин, и она ничуть не удивилась, узнав, что он владеет виноградниками в Риохе. Потом обсуждали особенности английской и испанской культуры, и выяснилось, что он хорошо знаком и с этим предметом. За десертом говорили об истории, которой интересовались оба.
К концу ужина у нее кружилась голова и от вина, и от удовольствия. Когда Рафаэль услужливо отодвинул ее стул, она почувствовала, что ноги у нее странно отяжелели. Она с трудом добралась до кресел, рядом стоял поднос с кофе, который она постаралась не опрокинуть.
И, едва откинувшись в мягком кресле, она почувствовала непреодолимое желание закрыть глаза. Веки у нее словно налились свинцом и отказывались подниматься. Она заставила себя выпить две чашки крепчайшего черного кофе, а ликер только пригубила и усиленно таращила глаза, чтобы не задремать. Но день был таким долгим, столько в нем было впечатлений, что Тесса чувствовала, как силы покидают ее.
«Может быть, если я на минутку прикрою глаза, — подумала она. — …Всего лишь на минутку».
Проснулась она в своей кровати, спросонья с трудом сообразив, где находится, а потом, вспомнив, тут же приподнялась и села. Неужели она так и заснула на террасе! Господи! Она же собиралась на минутку прикрыть глаза. И минутка эта длилась, если верить часам, на которых было 11.22, добрых двенадцать часов. Сквозь неплотно прикрытые занавески пробивался солнечный свет.
— Готова поспорить, что ни одна женщина не засыпала в его присутствии сразу после ужина, — сказала она вслух и, не удержавшись, рассмеялась.
И что тут такого, успокоила она себя. Он же говорил, что мне нужно отдохнуть. Вот и отдохнула. И она расхохоталась еще громче. Это ему пришлось обойтись без излюбленного им отдыха.
Она никак не могла перестать хихикать. Да что же с ней такое? Она должна была чувствовать себя по крайней мере неловко, а вместо этого — только смеется.
А почему, собственно, ей не посмеяться. Сказал же он: «Все, что пожелаете».
«Да, — подумала она, — сказал, но наверняка не ожидал, что она возьмет и заснет. Ладно, что сделано, то сделано, даже если это и помешало его планам». И она снова безудержно расхохоталась.
Потянувшись как следует, Тесса поняла, что чувствует себя великолепно. Голова не болит, сил — хоть отбавляй. Оглядев себя, она увидела, что на ней белый шелковый халат, значит, кто-то ее раздел перед тем, как уложить в кровать, наверное, одна из многочисленных горничных. Она не помнила ничего, кроме того, как сидела в невероятно удобном кресле и на минутку прикрыла глаза.
— Могу только принести свои извинения, — сказала она вслух. — Правда, засыпать я не собиралась. Ну… может, это был подсознательно выбранный способ защиты.
Забудь ты о психологии, сказала она себе и, встав с кровати, пошла к окну. Нажала на кнопку, и тяжелые шторы поползли вверх. За окном все было залито солнечным светом, и голубизне неба вторила морская синева.
Телефон зазвонил, когда она встала под душ. Отодвинув стеклянную дверь, она дотянулась до висевшего на стене аппарата.
— Доброе утро, — сказали ей. — Надеюсь, вы хорошо выспались?
Говорил Николас сдержанно, может быть, даже чуть насмешливо, но никак не расстроенно. Умно, восхитилась Тесса и ответила в том же духе:
— Я собиралась всего лишь на минутку прикрыть глаза. И в мои намерения не входило засыпать в вашем присутствии. Так что мне остается только извиниться. Видимо, я устала даже больше, чем предполагали вы, сказав, что мне необходим отдых.
— Да, минутки было бы маловато. Но я рад тому, что голос у вас бодрый, — сказал он спокойно.
— Я и чувствую себя бодро.
— Отлично. Тогда спускайтесь завтракать.
— А как вы узнали, что я готова позавтракать?
— Вы подняли в своей комнате шторы.
— Вот это служба наблюдения!
— Стараемся. — И он повесил трубку.
Она приняла прохладный душ, надела тот лиловый купальник, который заметила еще вечером, накинула белоснежную рубашку и сунула ноги в кожаные шлепанцы. Причесываясь перед зеркалом, Тесса с удовольствием отметила, что, как сказала бы ее мать, «выглядит неплохо». Это волшебное место творило с ней чудеса, впрочем, она готова была поспорить, что не только с ней. С другими женщинами — наверняка тоже. Особенно потому, что главным волшебником здесь был Николас Оулд. Он только что говорил с ней безо всякого намека на упреки. Если бы Харри не получил вечером того, на что рассчитывал, утром он был бы мрачнее тучи.
«Что ж, — подумала она, выходя в некотором нетерпеливом волнении из комнаты, — посмотрим, что принесет сегодняшний день…»
Принес он посетителей. Они позавтракали, вернее, позавтракала она, потому что он встал в восемь, но чашечку кофе с ней за компанию выпил, а она проглотила невероятное количество булочек, теплых, прямо из печи, с маслом и абрикосовым джемом.
Потом он показал ей сады, которые разбили совсем недавно, убрав несколько каменных террас. Когда все будет закончено, здесь появятся пруды, фонтаны — источник был рядом — и тенистые аллеи.
— Меня вдохновляет Альгамбра, — сказал он с шутливой серьезностью. — Когда все будет готово, приезжайте посмотреть на мою жалкую имитацию.
— Допускаю, что это будет имитация, но что жалкая — ни за что не поверю, — ответила Тесса в той же шутливой манере.
Ей почему-то казалось, что ироничный тон помогает ей держать его на расстоянии, которое, как подсказывал инстинкт, должно быть не больше вытянутой руки. Но и не меньше. Он был самым привлекательным мужчиной на ее пути, естественно, после Харри. Но тогда она была впечатлительной девятнадцатилетней девчонкой, а теперь стала опытной замужней дамой, хоть опыт ее исчерпывался одним-единственным партнером. И все же, принимая во внимание все в целом, она понимала, что впечатление, которое умел произвести Николас Оулд, только подтверждает его репутацию.
После прогулки они отправились купаться; они наперегонки поплыли к плавучей пристани ярдах в ста от берега, на которой потом и лежали, переводя дыхание и обсыхая на солнышке.
Николас, одетый в черные плавки (сложен он был не столь совершенно, как Харри, но таких, как Харри, действительно наперечет), производил впечатление — широкоплечий, с тонкой талией, ни грамма жира. Когда он, опершись руками о пристань, подтягивался, чтобы на нее взобраться, Тесса вдруг почувствовала, как тело ее, помимо ее воли, на это отреагировало, так что, пока он отряхивал воду с волос, она смотрела в сторону.
Он, в отличие от Харри, носил плавки, которые не подчеркивали того, что должны скрывать, но, когда он лег на спину, все равно нельзя было не обратить внимание на то, что находилось под ними.
Так же, как и на него самого. Она вдруг стала физически ощущать его присутствие, оно притягивало, как магнитное поле. Даже с Харри она не испытывала ничего подобного, «Может, хватит сравнивать!» — одернула себя она и перевернулась на живот. Это бессмысленно. Просто прими как факт то, что приезд сюда был предрешен, как он говорил. Нет, это не значит, что ты ни за что не несешь ответственности. Папа был прав. Этот человек появился в твоей жизни не случайно. Иначе почему ты именно в тот день была дежурным офицером? Почему он оказался на свадьбе? Почему твоя машина застряла в кювете? Он — тот самый нож, о котором ты просила, а ты все не можешь решить, следует его использовать или нет.
