– Предпочитаю осведомленность, какой бы болезненной она ни была, блаженному неведению, – добавила Мойра, глядя Таггарту в глаза. Они смотрели на нее сосредоточенно и серьезно.

Ей вдруг расхотелось углубляться в эту чувствительную сферу человеческих отношений и захотелось незамысловатого бурного секса. Такого, какой она познала накануне с этим отчаянным и страстным американцем, способным и рассмешить ее, и заставить стонать от безумной страсти. Вчерашний Таггарт не скупился ни на шутки, ни на безудержные ласки. Сегодняшний Таггарт был озабочен проблемами иного рода.

Он открыл шкатулку и достал из нее пачку писем, аккуратно перевязанную розовой шелковой ленточкой.

– Вот что побудило меня прилететь в Шотландию.

Мойра бережно взяла у него пачку и моментально узнала свой почерк на конвертах. Ей стало чуточку грустно от этого напоминания об утраченном друге, сыгравшем огромную роль в ее жизни. Она сжала пальцами свои письма и спросила:

– Но как они могли повлиять на твое решение?

Таггарт хотел было коснуться кончиками пальцев ее бархатистой щеки, но в последний момент передумал.

– Видишь ли, сперва я хотел только просмотреть одно или два письма, просто для того чтобы понять, какого рода отношения сложились между вами, чем заинтересовал его замок. Мик не имел никакого представления о мотивах поступка отца. Да и не знал, насколько велики были его капиталовложения в Баллантре. Мне хотелось уяснить для себя все это, чтобы решить, как мне лучше поступить с имением. – Мойра понимающе кивнула, и он продолжал: – Я вытянул из стопки письмо наугад и стал его читать – не бегло, а внимательно. К моему удивлению, содержание письма оказалось не чисто деловым, а живым и увлекательным, полным занимательных сведений о Баллантре и его обитателях. Поэтому я решил прочитать еще одно твое письмо. А потом вытянул из пачки и третье... Полагаю, что ты преуспеваешь на ниве беллетристики, поскольку пишешь поразительно образно и доходчиво. Я читал твои письма до полуночи с неослабевающим интересом и проникся ощущением, что мы с тобой старинные знакомые. Такова сила твоего слога!

– Не нужно мне льстить! – потупившись, сказала Мойра.

– И что самое удивительное, – с воодушевлением продолжал Таггарт, – ты почти ничего не рассказываешь о себе. Тем не менее твоя натура обрела для меня отчетливые очертания. Твои суждения о людях, твои заметки, мнения по различным вопросам – все это говорит о твоем проницательном уме и твердом характере. Но мне захотелось узнать, молода ли ты или в годах, замужем или вдова, не влюблена ли в моего отца. И я продолжил чтение. Постепенно мне стало ясно, что ты относилась к нему с огромным почтением, но не более того. Это меня обескуражило, я отчаялся составить о тебе определенное представление. Это заставило меня читать все новые и новые письма. К рассвету, когда в пачке осталось всего два письма, я почувствовал отвращение к чтению. И страстно захотел познакомиться с тобой лично...

Он виновато улыбнулся и отвел взгляд.

– Возможно, это звучит несколько странно, даже наводит на мысль о моей неуравновешенности. Но вполне соответствует моему состоянию в последние несколько месяцев. – Таггарт тяжело вздохнул, и Мойре стало его жаль.

Она погладила его рукой по колючей щеке, и он ответил ей ласковым и благодарным взглядом – так щенок смотрит на приласкавшего его хозяина. Мойра тоже была чрезвычайно взволнована. Запинаясь и с трудом подбирая слова, она промолвила:

– Все это звучит просто удивительно... Я действительно подрабатываю написанием рассказов и статей для журнала, но это не означает, что я настоящий писатель. Когда я что-то пишу, то делаю это скорее для самой себя, чем для читающей публики. И я даже не предполагала, что написанное мной может кого-либо растрогать. Я... – По щеке ее покатилась слеза, голос задрожал. – У меня, право же, больше нет слов.

Таггарт взял ее пальцами за подбородок и сказал, глядя в глаза:

– Признаться, мне их тоже не хватает. Но полагаю, что вместе мы их найдем. Ради этого я и прилетел в Шотландию, чтобы лучше во всем разобраться. И теперь вижу, что был прав.

– Пожалуй, это так, – промолвила Мойра, совершенно растерявшись от внезапно охватившего ее смущения.

Он медленно и широко улыбнулся:

– Любопытно, что пикты – замечательные оружейники и ювелиры, покрывавшие свои тела причудливыми синими татуировками, – были на редкость суеверны. Они поклонялись драконам и приносили им кровавые жертвы. Но даже это не спасло их от скоттов, завоевавших территорию Шотландии в девятом веке.

Говоря все это, он ласкал пальцами ее лицо, волосы и шею.

Она непроизвольно подалась вперед и подставила ему рот для поцелуя, прошептав:

– Да, я знаю историю родного края, как и всякая шотландка.

Сердце ее вдруг затрепетало в груди так, что ей стало жарко.

– Когда-то в пору студенчества я был поражен их культами и верованиями. Особенно большое впечатление на меня произвела их вера в карму и судьбу – материи, не подлежащие доказательству, на мой взгляд. Ты следишь за ходом мысли?

– В тебе вновь заговорил ученый, – промурлыкала Мойра, млея от его мускулистого тела, которое она поглаживала обеими руками, предвкушая скорое блаженство, подобного которому она еще не знала. После неожиданных взаимных признаний их чувства наполнились новым смыслом и обрели иное качество. Что, в свою очередь, сулило невиданный накал страстей.

– Только в данный момент меня интересует всего несколько эфемерных вопросов, на которые мне бы хотелось услышать прямые ответы. – Таггарт с улыбкой привлек ее к себе.

– Я готова удовлетворить твое любопытство, – сказала она, дрожа всем телом. – Что именно тебя интересует?

– В первую очередь, разумеется, привидения. Много ли их в этом замке? Дают ли они о себе знать? Доводилось ли тебе встречаться с ними? – Таггарт забрал у нее письма и положил их на столик.

– Да, действительно, здесь обитает привидение. И тому имеются доказательства.

– И какие же? – спросил Таггарт, хмыкнув.

У Мойры вдруг задрожали колени, а сердце застучало вдвое быстрее. Поразительно, как ему удавалось ее смущать?

– Ну, к примеру, я нередко обнаруживаю в южной башне странный беспорядок, – выдохнула она, с трудом сдерживая желание слиться с Таггартом в долгом поцелуе. – А кроме меня, здесь никто не живет. Следовательно, это работа привидения.

Она выпятила бюст и уткнулась сосками ему в грудь.

– И у тебя имеются какие-то конкретные предположения на этот счет? Чей, по-твоему, дух обитает в южной башне? – проникновенно поинтересовался Таггарт, заправляя ей за ухо шелковистый локон и сжимая ее лицо ладонями.

У Мойры перехватило дух. Ей показалось, что она вся пылает. Она тряхнула головой и пролепетала:

– Дух сэра Джона, разумеется! На протяжении многих столетий он был как бы членом семьи. Но является он далеко не всякому! По-моему, со мной он заигрывает, неисправимый сердцеед! О его любовных подвигах при жизни остались легенды! Он разбил в свое время немало дамских сердец.

Таггарт усмехнулся и произнес, пронзая Мойру взглядом:

– Знаешь, до того как я познакомился с тобой, лишь одной женщине удалось произвести на меня столь же сильное впечатление. Она покорила меня без видимых усилий в мгновение ока. Как только я сразу же не распознал в тебе аналогичные способности? Еще тогда, во время вьюги, бушевавшей на горном перевале, мне следовало сообразить, что ты роковая дама.

И с этими словами он овладел ею с уверенностью мужчины, не сомневающегося в том, что женщина, трепещущая от вожделения в его объятиях, хочет, чтобы он довел ее своими губами, руками и мужским естеством до полного исступления.

Все смешалось у Мойры в голове. Она позабыла обо всех своих планах и была способна только наслаждаться процессом, о котором мечтала с того момента, когда покинула Таггарта в гостинице. Отодвинулись на дальний план и все проблемы, связанные с их предками и замком, письмами и договорами, историей рода и традициями клана. Всем этим они еще займутся в свое время, но пока они полностью отдались упоительному совокуплению. Мойра хотела ему отдаться – и вот он уже овладел ею с пылом дикаря. И в той самой позе, которая дарила им обоим наибольшую раскрепощенность. Мойра ликовала. Таггарт свирепел.