Но пока ему требовалось просто где-то укрыться от проклятого ненастья, согреться и отдохнуть.

Он включил обогреватель, расправил затекшие плечи и покрутил головой, разминая мышцы шеи. Своему прозрению он был обязан, конечно, Мойре – не прочти он ее вдохновенные послания ее отцу, он бы не совершил столь рискованных поступков. Интересно, подумал он, улыбнувшись, как расценила бы она сама влияние своих писем на жизнь незнакомого ей американца. Пока еще незнакомого, поправил себя он. Вот только обрадуется ли она своему незваному гостю? Может, следовало предупредить ее о своем визите?

Достигнув пика подъема, машина плавно покатилась под уклон, и Таггарт стал осторожно ее притормаживать, опасаясь не вписаться в поворот и сорваться в пропасть. Свет фар едва освещал узкое шоссе, покрытое мглистой пеленой тумана и поземкой. Сердце Таггарта сковало тревожное предчувствие надвигающейся беды. Ему редко доводилось управлять автомобилем в снежную бурю да еще в незнакомой местности. До ближайшего населенного пункта, отмеченного на карте жирной точкой, оставалось еще несколько километров. Таггарт взбодрился, согретый надеждой, что на этот раз поселок не окажется плодом фантазии картографов.

Судя по надписи на дорожном знаке, вскоре попавшемся ему в поле зрения, эта забытая Богом дыра называлась Калит. Насколько комфортными окажутся условия, в которых ему придется скоротать ночь, Таггарта совершенно не волновало – он привык спать в палатке, забравшись в спальный мешок или гамак и укрывшись от назойливых кровососов плотной защитной сеткой. Главное, чтобы теперь ему удалось найти хоть какую-нибудь крышу над головой и чего-нибудь поесть, прежде чем завалиться на боковую. Ну а уж если ему совсем повезет, то обнаружить наутро, что метель сменилась дождем. В этом случае до Баллантре он смог бы добраться уже к полудню.

Но даже после принятия такого, вполне разумного, плана своих дальнейших действий Таггарт испытывал странное желание увидеть старинный замок на рассвете, лучше всего в лучах солнца, чудом пробившегося сквозь сплошную мглистую завесу. Только вот какой прием его ожидает в этой цитадели его предков? Будут ли ему рады? Не разумнее ли сначала найти себе в окрестностях Баллантре какое-нибудь сносное жилье? Окажется ли мисс Синклер гостеприимной хозяйкой? Обострять с ней отношения Таггарту не хотелось, хотя он имел полное право даже выставить домоуправительницу за порог своих владений.

Как ему лучше распорядиться ими, он все еще не решил. Можно было продлить договор с мисс Синклер, нанять кого-то другого на ее место либо одним махом решить все свои проблемы, связанные с поместьем, продав его. Однако ему хотелось прежде еще многое выяснить относительно замка, поэтому он решил не спешить избавляться от него и пожить некоторое время где-то поблизости. Профессиональное чутье подсказывало ему, что здесь он может сделать важное археологическое открытие. На такую мысль его навели занимательные рассказы Мойры о местных нравах и обычаях, об эпизодах истории здешних обитателей, их традициях и привычках.

Читая и перечитывая письма этой одаренной и неординарной женщины, Таггарт возгорелся желанием собрать побольше фактического материла исторического и этнографического характера, тщательно изучить его, отделив подлинные факты от вымышленных, и по крупинкам истины создать объективную картину многовекового существования своего родового гнезда. За время этой исследовательской работы он надеялся получше узнать и мисс Синклер. Конечно, можно было бы расспросить о ней поподробнее Мика, выпытать у него детали и, главное, мотивы заключенной Таггартом-старшим сделки. Но он умышленно отказался от этого шага. Отчасти чтобы не лишать себя удовольствия самому получить в ходе собственных поисков ответы на волнующие его вопросы, но в большей мере из опасения узнать нечто такое, что заставит его отказаться от своей затеи.

Таггарта всерьез беспокоило, уживутся ли они с мисс Синклер под одной крышей. Какой большой та бы ни была. И хватит ли у него духу выгнать ее вон из замка, если к этому его вынудят обстоятельства. Указать ей на порог в день своего приезда Таггарт не осмеливался даже в мыслях.

Как долго он пробудет в Баллантре, он тоже не знал. Но по мере углубления в страну своих предков все сильнее проникался интересом к замку. Об этом свидетельствовала нервная дрожь, не оставлявшая его ни на минуту. Как правило, она охватывала его перед началом новых раскопок. Оставаясь в неведении относительно исхода своего путешествия в Шотландию, Таггарт на всякий случай предупредил своих коллег, оставшихся в Чаккобене, что вернется к ним из отпуска двумя неделями позже.

Он представил свое завтрашнее прибытие в Баллантре и решил, что первым делом все же посетит замок. Шататься по окрестностям было опрометчиво, молва о незнакомце наверняка в одночасье облетит весь поселок. А ему хотелось сделать Мойре сюрприз, неожиданно представ перед ней собственной персоной.

Любопытно, как изменится выражение ее лица, когда она узнает, что разговаривает с новым владельцем поместья? Задавшись этим вопросом, Таггарт слегка растерялся. Только теперь он сообразил, что не знает, как выглядит эта женщина. Воображение нарисовало ему несколько возможных ее портретов. Он представил себе Мойру и молодой энергичной брюнеткой с молочно-белой кожей, и поседевшей дамой преклонного возраста, не утратившей, однако, былого обаяния, Живой блеск в мудрых голубых глазах с морщинками в уголках свидетельствовал о ее большом жизненном опыте, обретенном в ежедневных трудах и заботах о замке и жителях окрестных деревушек. В обоих случаях ее выбрался наружу. Свет фар малолитражки падал в сторону, противоположную темному объекту, перекрывшему шоссе, поэтому разглядеть препятствие хорошенько было трудно, Таггарт собрался с духом, сунул озябшие руки под мышки и начал осторожно подходить к нему поближе.

Снежная крупа немилосердно хлестала путешественника по лицу, его легкие туфли моментально промокли насквозь, и с каждым новым шагом он все больше убеждался, что только болван мог не догадаться надеть зимние ботинки, лежащие теперь в саквояже в недоступном багажнике. Ледяной ветер, завывая, раскачивал верхушки деревьев. Пурга ярилась. Но Таггарт все равно не жалел, что прибыл на землю своих предков.

Рискуя отморозить ноги и, поскользнувшись, скатиться с дороги в черную пропасть, он приблизился к непонятному объекту и наконец увидел, что это маленький грузовичок белого цвета. Задок его торчал из сугроба под странным углом, а передок завис над обрывом. Ангел-хранитель спас Таггарта буквально за миг до верной гибели.

Двигатель пикапа, как это ни удивительно, работал, но ни наружные, ни внутренние огни не горели. Открытый кузов наполовину замело снегом. Решив проверить, жив ли водитель, Таггарт хрипло крикнул:

– Эй там, в кабине! Есть кто-нибудь живой?

Ответом ему стал заунывный вой снежной бури.

Он осторожно подошел к кабине, протер рукавом куртки лобовое стекло, постучал по нему костяшками пальцев и громко воскликнул:

– Не спи, водитель! Замерзнешь! Отзовись!

Не дождавшись ответа, Таггарт наклонился и, прикрыв глаза ладонью, заглянул в кабину. Она была пуста. Тогда он обернулся и внимательно оглядел наполовину заваленный снегом кузов. Не заметив никаких признаков нахождения в нем человеческих тел, он счел исполненным свой христианский долг и побрел, едва передвигая ноги, к своей малолитражке.

Однако тревога за бесследно исчезнувших из белого пикапа людей продолжала точить его сердце. Хорошо, если бедолагам удалось еще засветло, до снегопада, уехать на попутке в город. А если с ними стряслась беда? Впрочем, Господь их не оставит, а ему самому пора заняться собственным спасением.

Первым делом требовалось разгрести у выхлопной трубы мокрый снег. Действовать руками не имело смысла, эффект от этих потуг был бы тот же, как от вычерпывания пригоршнями воды из тонущей лодки. Он пошарил в бардачке, но, кроме атласа местности, малопригодного для рытья сугробов, ничего там не нашел. Вряд ли мог заменить лопатку и резиновый напольный коврик. Таггарт уже собрался было снять с бампера номерной знак, как вдруг ему пришла мысль поискать какой-нибудь инструмент в кузове грузовичка.