Уложив Алину на землю, он разорвал на ней блузку и приложил ухо к груди. Нет пульса! И лицо мертвое – чуть приоткрытый рот, жуткая бледность...

– Звони медичке! – гаркнул Макар и снова приложил ухо к груди Алины. – Спроси, как надо оживлять.

– Да никак, – буркнул Леня, но трубку достал. – Алло, это я. Мы нашли мертвую женщину в речке...

– Она живая! – закричал Макар, услышав один слабенький удар сердца. Может, он глуховат, или ветер слишком вьет, потому удары не улавливает ухо. – Дай сюда! – Он вырвал трубку и заговорил торопливо: – Что делать при переохлаждении?.. Откуда я знаю, сколько она пролежала в воде!.. Нет, не час. И полчаса – вряд ли... Температуру? Чем я ее измеряю? И где возьму ванну? Это нереально.

– Слышь... – толкнул его Леня.

– Отстань! – огрызнулся Макар, потом требовательно заговорил с медичкой: – Бросай все и беги к нам, мы недалеко... Выживет твоя старушка, а здесь молодая женщина умирает...

– Слышь, – настойчивее толкнул его Леня, Макар повернулся к нему и хотел послать очень далеко, но тот опередил: – Давай ко мне отвезем твою Алину. У меня дома и ванная есть, и градусник. Да и тепло...

Макар подхватил Алину на руки и помчался к машине, Леня, прихватив его ботинки, едва поспевал за ним. Положив Алину на капот, Макар обшарил ее карманы, нашел ключи.

– За мной поезжай, – крикнул Леня.

Паника сначала мешала сдвинуть автомобиль с места – глох мотор, Макар зверски чертыхался, но, наконец, поехал, петляя, как пьяный велосипедист.

У Лени и дом кирпичный, и забор высокий, и генератор электричество гонит – свет в окнах горел не от свечи или керосинной лампы. А у его жены глаза из орбит вылезли, когда она увидела, что по ее коврам идет мужчина в носках и мокрых штанах, закатанных по колено, оставляя грязные следы. Да еще и женщину несет, с которой капает вода. Леня указал Макару на диван, тот положил туда женщину и... кошмар!.. начал снимать с нее одежду. Жена зашипела мужу:

– Куда! Диван новый. Привел каких-то пьяниц...

– Закрой пасть, – ласково сказал ей Леня. – Быстро набери ванну.

– Только не горячую, – сообразил Макар, стаскивая с Алины юбку. – Температура должна быть не выше температуры тела... ниже... я так думаю.

– Слышала? – обратился Леня к жене. – Действуй.

– Чем я вам температуру измерю? – буркнула та, но поплелась в ванную.

– Локтем проверь, – крикнул ей вдогонку Леня.

Макар раздел Алину догола, поднял на руки:

– Куда?

– Иди за мной, – сказал Леня.

Теперь глаза жены чуть из глазниц не выпали: незнакомец внес абсолютно голую женщину и положил ее в ванну, а ее муж...

– Че ты пялишься! – раскричалась она, ударив его полотенцем. – Че пялишься, спрашиваю! Было б на что смотреть! Одни кости. А ну, пошел! Пошел отсюда!

– Да отвали ты! – беззлобно бросил Леня. – Уж и посмотреть нельзя. Щас принесу согреватель.

Алина лежала трупом. Воды в ванну набралось немного, Макар зачерпывал воду пригоршнями и лил на грудь, плечи, лицо Алины. Потом заметил душевой рассекатель, стал поливать из него. Прибежал Леня с бутылкой и полной рюмкой, которую протянул Макару.

– Что это? – опасливо спросил тот.

– Самогон. Не бойся, с водкой не сравнить – три перегонки, сорок пять градусов, чистый, как слеза младенца. Влей ей в рот для сосудов.

Макак разжал челюсти Алины, влил – никакой реакции, самогон потек по подбородку.

– Ты потряси ее за челюсть, чтоб внутрь полилось, – дал совет Леня.

Не имея опыта реанимации, Макар поступил иначе: запрокинул голову Алины, влил в рот самогон. Она поперхнулась, закашлялась, правда очень слабо, однако что-то попало внутрь. В себя не пришла, а может, у нее не хватало сил открыть глаза. И все же это было хорошим признаком, но не гарантией, что Алина выживет.

В течение часа Макар понемногу подливал горячую воду, чтобы ее тело постепенно привыкало к теплу. И постоянно щупал пульс на шее, он становился чаще, но был слабым, порозовели щеки и губы. Озадачила Макара вспухшая часть между плечом и шей справа, как раз над ключицей. То ли Алина ударилась, то ли ее ударили – не мог определить. В ванную заглянул Леня:

– Гришина жива, ее повезли в районную больницу...

– Допросили? – спросил Макар.

– Какой там! Она ж в отрубе.

Алину завернули в махровую простыню, Макар перенес ее на диван. Леня дал ему согревающую мазь, наблюдая, как гость водит ладонями по телу Алины, предложил:

– Помочь? Вдвоем мы ее мигом... разотрем.

– Я те помогу! – оттолкнула его вторая половина. – Я те так помогу, что не обрадуешься. Уйди отсюда!

Жена Лени приготовила теплую одежду и носки, насыпав внутрь сухой горчицы. Каждую вещь она прогревала над огнем газовой плиты, затем надевали ее на Алину – тельняшку, свитер, шерстяные гамаши, носки с горчицей, носки, вязанные вручную, платок. К концу процесса Алина открыла соловые глаза, попыталась пошевелить губами, Макар догадался, что она хочет спросить:

– Ты у друзей. Все хорошо, не трать силы.

Алина прикрыла веки, а он продолжал ее кутать, как кокон. Накрыли двумя одеялами, еще и обогреватель поставили рядом с диваном, после чего Макар просто рухнул на пол.

– Тебе тоже не мешает согреться в ванне, – сказал Леня.

– Надо отвезти ее в город. В больницу.

– Давно водишь машину?

– Третий день.

– Заметно. Лучше дождись утра. По темноте новичку ехать не стоит, поверь. Да и твоя Алина уже вне опасности, теперь выживет. Иди в ванную, согрейся, а потом поспишь.

Макар на самом деле зверски устал, но против предложения Лени не возражал, поплелся в ванную и стоял под душем, наслаждаясь горячей водой, от которой сильнее клонило в сон. Потом Леня позвал его на кухню, где жена уже накрыла стол.

– По рюмашке?

– Давай, – махнул рукой Макар.

Он опустошил рюмку одним глотком, заел соленым огурцом, похвалил:

– Хороший самогон. Кто делает?

– Жена, – с гордостью произнес Леня.

Во дает: мент, а жена самогоноварением занимается. Сам, небось, местных винокуров гоняет. Но Макар ничего по этому поводу не сказал, выпил еще и пошел спать в ту же комнату, где лежала Алина. Сначала он наклонился к ней и послушал, дышит или нет. Дышала. Макар из последних сил добрался до противоположного дивана, рухнул и мгновенно забылся.

Утром Севастьян пил кофе в гордом одиночестве, на столе рядом с блюдцем лежал мобильник. Несколько раз он порывался позвонить Макару, но не решался, а выждал до девяти часов, чтобы не раздражать Дергунова слишком ранним звонком. Тот долго не брал трубку, услышав его сонный голос, Севастьян поспешил извиниться:

– Прости, Макар, за ранний звонок...

– Это ты... В чем дело?

– Макар, ночью кто-то ходил у моего дома. Собаки скулили и лаяли. Мне кажется, это была Вероника... моя жена... бывшая.

– Нет. Это была не она.

– А кто? Макар, собаки...

– Это не она была, – грубо перебил Макар. – Твои псы на нее не лаяли бы.

– Но у них лай бывает разный, ночью они лаяли, будто на знакомого...

– Да не было твоей Вероники в городе, не было! – у Макара не хватило выдержки. – А у тебя развилась мания преследования, это опасно. Чего всполошился? Твой дом рота солдат приступом не возьмет, а ты боишься какой-то бабы.

– Ну, да, боюсь, – с вызовом сказал Севастьян. – Если б эта баба не стреляла из-за угла, я бы ее не боялся. Назови хоть одного человека, который не боится пули.

– Что от меня ты хочешь?

– Не знаю. Я позвонил, чтоб поставить тебя в известность. Пусть не Вероника, но кто-то ночью шатался у моего дома. Я уверен, этот человек придет еще. Если ты не считаешь это важным, то... извини за беспокойство.

– Хорошо, я сегодня зайду к тебе. Во второй половине дня. Я сейчас не в городе.

Макар отключился, а Севастьян выкурил сигарету, допил остатки кофе, оделся и вышел из дома.

– Кто звонил? – спросила Алина хриплым голосом.