Руслан развез ребят по домам, а сам поехал к Клариссе. Она встретила его сонная, но обрадовалась, засуетилась, так как он попросил поесть. Пока она подогревала рагу, Руслан заснул мертвецки, сидя на диване. Кларисса не стала его тревожить, лишь уложила на бочок.

Кристина явилась в столовую в расклеенном состоянии, попросила официанта принести крепкий кофе, к завтраку не притронулась, в ожидании заказа обхватила больную головку руками.

– Плохо? – задала полный участия и сочувствия вопрос Любочка.

– У-у-у… – чуть слышно прогудела Кристина, что означало: я на грани вымирания.

– Выпей таблетку, – посоветовала Любочка, Кристина махнула кистью руки, мол, пила уже. – Тогда опохмелись. Это действенный метод.

– Похмеляются алкаши, – слабо возразила Кристина. Но когда официант принес чашку кофе на блюдце и поставил перед нею на стол, она выдавила: – Водки. Срочно. Сто.

К ним подошел Макс, оперся о стол руками:

– Что я вижу! Кристина в нулях.

Она никакого внимания на него не обратила.

– Не трогай ее, ей плохо, – сказала Любочка. Официант принес водку в небольшом графинчике и рюмку. Любочка налила полную рюмку и протянула Кристине: – Пей! – Та взяла рюмку, учуяв запах спиртного, скривилась и отвернулась, но рюмку не поставила. – Пей, пей. Честное слово, поможет, – и Кристина хлопнула рюмку, запила кофе. – Вот и молодец. Сейчас станет легче, а потом надо будет еще выпить и пойти отдохнуть. И обязательно поешь.

– Где же ты так надралась, что сегодня в состоянии нестояния? – забавлялся ее видом Макс.

– У Егора, – вяло выговорила Кристина. – Лику поминали.

– Знатные поминки справили! Так недолго и на тот свет отправиться от алкогольного отравления. Наверное, поэтому он не явился на завтрак.

– Макс, ты лучше сейчас уйди, – попросила Любочка.

– Да нет уж, я возьму шефство над ней и провожу в номер, – присел он на свободный стул. – Ну, Кристина, отошла немного? А теперь пей еще. Лечись.

Сева наблюдал за Алиной, сидевшей напротив. Налицо – все признаки угара. Какие там стрелы амура! Этот крылатый пацан молотком ее ударил и продолжает безжалостно добивать. Одно бесспорно: женщину украшает влюбленность. До чего же она стала хороша! Черты лица смягчились, серые глаза блестят, улыбается. Ей идет, когда она улыбается. Раньше Алина была напряжена, будто ждала неприятностей, а сейчас сияет, как маяк на берегу. Зря расслабилась.

А Кирилл? Севу аж перекосило, сами собой скрипнули зубы. У, злодей! Классический. Это ж как он умудрился обольстить Алину за короткий срок, что у нее автоматически отшибло разум? И кто же его сообщник? Главное, он ни с кем из парней близко не общается, только: «привет – как дела – пока», а поглощен только Алиной. Показушник чертов! Кто же с ним в сговоре? И была ли вчера попытка прикончить одну из девчонок на пляже? Первые на подозрении, конечно, Вик и Егор. Вик озлоблен на состоятельных граждан, как последний неудачник. Егор темная… даже не лошадка, а конь. Оба вообще с Кириллом не контачат. Но Алина слышала голос… Как же тогда она не узнала Вика или Егора? Пусть был ветер, шторм, пусть Алина практически не общается с парнями, но голос, который ее напугал, она должна была узнать, услышав его еще раз! Тембр не изменишь, как ни старайся. Что-то не вяжется теория с практикой. Но раз Руслан и ребята убеждены, что второй тоже живет в пансионате, значит, он где-то здесь. А если это Расул? Смерть Лики Расула не поразила, он продолжает ухлестывать за бабами с белыми космами. Если на диком берегу был он, куда же делся акцент? Нет-нет, голос Расула Алина узнала бы. Итак, он отпадает. А Макс? Алина с ним танцевала и разговаривала… Отпадает.

Макс взял под руку Кристину и вышел из столовой. К Любочке подсел Эдвард. Кстати! Эдвард ни разу не танцевал с Алиной, к тому же он молчун. Вот и сейчас говорит Люба, а он смотрит на нее и молчит. Пожалуй, его голос Алина не узнала бы…

– Всеволод, у тебя уставший вид, – сказала она.

– Спал плохо, – пожаловался он. И это правда, с момента переезда в пансионат Сева не высыпается катастрофически.

– А почему лицо разбито? (На его скуле действительно осталась отметка Вика.)

– Упал.

– Странно, люди в твоем возрасте должны спать крепко, – заявил Кирилл.

– А я сплю плохо. У меня невроз, аритмия, мигрени, начальная стадия диабета, хронический бронхит и колит. В детстве я болел энурезом.

– Серьезно? – ужаснулась Алина. – А на вид не скажешь.

– С таким набором тебе в санаториях лежать надо по полгода, – с насмешкой произнес Кирилл, видимо, не поверил списку заболеваний.

– Я и лежу, – убеждал Сева. – А здесь отдыхаю от санаториев. Да, а как прогулка на яхте? Катались?

– Замечательно, – улыбнулся Кирилл и лукаво покосился на Алину.

– О, да! – тоном возражения сказала она. – Представляешь, мы купались. И вдруг в мою спину врезается что-то живое! А потом хватает меня рукой! Я чуть не утонула.

– Это был морской дьявол, – подтрунивал над ней Кирилл. – И не рукой схватил, а пальцами с перепонками. Ты перепонки почувствовала?

– Никто мне не верит, – вздохнула Алина.

– Я верю, – на полном серьезе заверил ее Сева. – Какие у вас планы на сегодня?

– Еще не решили, – ответила она.

– Я предлагаю посмотреть достопримечательности, – сказал Кирилл. – В любом городе они есть, например, можно на экскурсию съездить. Поехали с нами, Всеволод?

– Не-не, – замахал тот руками. На экскурсии Кирилл не убьет Алину, он ее прикончит, когда отвезет в загадочный домик на крутом берегу. Кстати, насчет домика ни слова не говорит. Как бы спросить невзначай? – Мне тут уже надоело. А вам?

– Лично мне нет, – ответил Кирилл и многозначительно посмотрел на Алину. – Ты поела? Тогда, извини, Всеволод, мы пойдем и поваляемся на пляже.

Сева проводил их взглядом и сосредоточился на своей тарелке. Пустой базар был, ничего новенького он не вызнал. Столовая опустела. Любочка и Эдвард продолжали сидеть за столиком, воркуя. Эдвард… тоже темный скакун. Не спросил он Алину, знакома ли она с Эдвардом, а надо было. М-да, парни что-то все меньше ему нравятся. Стоп! Кого-то не было на завтраке. Егора! Очень удобный момент навестить его. Сева прикончил завтрак и поспешил к Егору в номер.

Руслан позвонил в дверь.

– Кто там?

Голос женский, а не детский, значит, дежурная дома.

– Это милиция вас беспокоит, – сказал он, доставая удостоверение. Дверь приоткрылась, он показал документ и усмехнулся: – Вот почему дочь ваша открывает дверь незнакомым людям – вы ей плохой пример подаете. В «глазок» надо смотреть на удостоверение, а потом открывать.

– Да нечего у нас брать, я не боюсь грабителей, – отмахнулась она. – Проходите на кухню. Уж извините, но я продолжу готовить. А то мне завтра на дежурство, дочка еще не умеет варить. Садитесь. Чаю выпьете?

– Не откажусь, – садясь на стул, сказал он.

Кухонька маленькая, но аккуратная, такая же аккуратная хозяйка, которой не дашь больше тридцати пяти лет, фартук на ней просто стерильный, причесана тщательно, очень милая женщина с приветливым лицом и наверняка образованная. Она налила в большую чашку заварки и кипятка, поставила на стол сахарницу и печенье в плетеной тарелке, подала ложечку.

– Странно, – усмехнулся Руслан, – в моей практике вы первая, кто не испугался страшного слова «милиция».

– А чего мне бояться? – принялась она чистить картошку. – Я ничего не натворила, дочери рановато проказничать, а раз пришли, значит, по делу, что-то узнать хотите.

– Точно, – улыбнулся он. – Вы одна живете?

– Одна. С мужем лет пять как разошлась. Нам с дочкой неплохо и вдвоем. Так что там у вас? Вы прямо говорите, без «подъездов». Кстати, меня Катя зовут.

– Очень приятно, а меня Руслан. В ваше дежурство в пансионате был танцевальный вечер. Не скажете, когда вышла из корпуса Лика? Она из Питера.