– А никакого дележа не будет. Все, что есть на фабрике, принадлежит мне. Я ни с кем не собираюсь это обсуждать.

– Я немного не это имела в виду, – Пионерогероева медлила с неприятным сообщением. Открытие, произведенное на фабрике, ее настолько поразило, что она некоторое время размышляла, вправе ли она сообщать президенту о таких явлениях. Но потом решила, что это будет справедливо, а этот критерий во всех вопросах для Пионерогероевой являлся основным. – Ваши конемерческие отношения, то есть отношения „Нирваны“ и „Джонни“…

– Да, и что?

– Воруют, – выдохнула Пионерогероева.

– Кто у кого? – усмехнулся президент.

Похоже, это сообщение не было для него открытием. Что ж, тем лучше.

– „Нирвана“ у „Джонни“, не в прямом, конечно, смысле. Но там такая система наценок построена, что в результате „Джонни“ платит за свои заказы дважды, а вы – трижды. Все-таки в „Джонни“ те же акционеры. Но идея грамотная – размещать заказы „Джонни“ в „Нирване“, с тем же успехом, правда, можно было бы размещать на альтернативных произволствах; возможно, это обходилось бы даже дешевле. Но самое главное – становится понятно, почему так упорно вам навязывают угрозу остановки произволства, что это превратилось в официально узаконенный шантаж. Нельзя допускать размещения заказов в других местах, понимаете? И дело тут не в качестве, наши косячат со страшной силой, надеюсь, это для вас не новость? То количество брака, которое произволится на каждом заказе, с лихвой перекроет издержки по размещению где-либо.

Но вам внушают, что, во-первых, в других местах невозможно выполнять наши уникальные модели (хотя никто и не пытался пробовать), во-вторых, фабрика не должна останавливаться, в-третьих, у рабочих должна быть работа.

Не для того ли, чтобы не рухнул миф об уникальности продукта, не вскрылись провалы в „уникальных технологиях“ и главное – чтобы „Нирвана“ не осталась без куска не очень честного хлеба?

Президент усмехнулся, но от комментариев воздержался. Повисла пауза, которую никто не желал нарушать.

Пионерогероева не стала продолжать. „Полагаю, я его не убила окончательно, ну, может, разрушила остатки иллюзий. Хотя, сдается мне, все это он знает, только делает вид, что не догадывается. Зачем? Может, спросить напрямую: так, мол, и так, кому вы голову морочите и с какой целью? Может, он им чего-то должен, а они держат его на крючке. Может, они ему жизнь спасли или еще какой-нибудь подвиг совершили во имя жизни. Непохоже, чтобы только из чувства благодарности можно было вбухать столько денег, закрывая глаза на то, как тебя ежедневно обносят“.

Босс продолжал молчать. Пионерогероева решила сменить направление разговора – оставалось еще много вопросов, а аудиенция подходила к концу.

– Джан Франкович, я набросала качественную модель проекта. Долго пыталась понять, чего вы добиваетесь, и в результате наших обсуждений и моих размышлений, мне кажется, получилось то, что требовалось. Соответственно, мы можем на сегодняшний день получить на руки: первое – модель того, что „есть“. Этот срез зафиксирован и изложен в отчете. Второе – модель того, что „должно быть“. Это здесь и в плане проекта. И третье – действия по внедрению, приводящие из одной точки в другую. Об этом мы с вами договаривались?

Безбашнев изучал рисунок модели и потирал руки от удовольствия.

– А основа коллекции – это что, в разработке?

– Это эксклюзивные работы наших лепульпторов и незайнеров, на базе которых потом формируется потребительское направление. Это – первая линия, если хотите. И так – до ширпотреба. Остается только решить, всю ли продукцию заводить под один бренч. Ну, это, я думаю, вопрос уже к директору по профурсетингу.

– Да, все так и есть. Это класс! Это именно так, как надо. Ты все правильно поняла, умница, Пионерогероева. Я прямо, слышишь, каждый день радуюсь, как нам повезло, что мы тебя нашли.

– Я сама нашлась, – тихо улыбнулась польщенная Пионероге-роева. – Вы готовы смотреть кандидатов на ключевые позиции? Они тоже уже нашлись.

Безбашнев хитро взглянул на руководителя проекта, засмеялся и хлопнул в ладоши:

– Давай, что с тобой делать, маленькая хозяйка. Все так строго – к себе, к себе! Давай, показывай своих кандидатов! Хотя чего я буду смотреть, ты набирай – тебе же работать с ними.

– И все-таки, – настаивала осторожная Пионерогероева. – Вы – заказчик проекта, ваше слово по составу команды и предпочтениям почти решающее. А от команды проекта зависит все.

– Я думал, от руководителя… – деланно удивившись, протянул Безбашнев.

– Не будем хитрить, руководитель – это пятьдесят процентов, а такой, как я, и все шестьдесят пять. Но команда – это еще тот ресурс. Так когда?

– Веди на следующей неделе, – сдался без боя президент. – К чему упорство – ты знаешь, что делаешь, – он высоко поднял листок с моделью проекта и потряс им.

Бизнес-модель проекта

– Только хочу тебя попросить, – остановил он Пионерогероеву уже на выходе. Та обернулась и удивилась такой действительно просящей интонации президента. – Все изменения должны произойти мягко, без всякой войны и агрессии. Понимаешь, нам надо начать красивый бизнес и великий проект, это сделаешь ты, но без крови на руках. Поэтому я тебя прошу – не надо жертв и насилия, ладно?

– Да за ради бога, – рассмеялась Пионерогероева и произнесла, имитируя украинский акцент: – Сказали „без жертв“ – значит, без жертв, сказали „фас!“ – мы ж поубываем…

Разрядить трагичность момента удалось, Безбашнев тоже засмеялся.

Пионерогероева вышла из кабинета и увидела методиста Дунько, скромно жавшегося в углу приемной. Они поздоровались, Дунько едва заметным кивком спросил: как, мол?

– Это, знаете ли, „Гринпис“ какой-то! – ответила Пионероге-роева и помахала рукой обалдевшему от этого заявления секретарю президента Великой корпорации.