Так или иначе, ныне Ида ограничилась традиционным дамским набором без литературных излишеств. Помады, тушь, записная книжка, рекламный буклет про чай для бесповоротного похудения (с летальным исходом, как хотелось добавить), и прочие мелочи…

Но внимание Клима привлекла одна деликатная деталь: в хвосте списка, после персикового геля для интимной гигиены (увы и ах!), обнаружилась туалетная вода. Клим не обратил бы на нее никакого внимания: он ехидно умилялся скрупулезности юсуповской команды по части описания дамского инструментария, и на сем его знакомство с "протоколом обыска" завершилось бы. Если б не эти духи, напомнившие ему одну вчерашнюю сцену: столь ожидаемый ныне Рома Квасницкий преподносит Нонне коробочку с тем же лейблом… Кензо! Повод для заострения дедукции и прочих методов ничтожен. Мало ли женщин по всему земному шару благосклонны к этому запаху. Нет ничего удивительного, если Леди и Ида пользуются одним и тем же парфюмом. И все-таки пустячное совпадение не хотелось сбрасывать со счетов. Клим плохо разбирался в ароматах, но даже он имел некоторые представление о модном японце. Точнее о созданном им запахе, напоминавшем горький миндаль. Кто-то из знакомых женщин обронил это сравнение, а Буров мимолетно подумал, что его обоняние не приняло бы подобный изыск. Однако лучше один раз понюхать, чем сто раз услышать. Глупо рассуждать о запахе умозрительно. А что если «Кензо» — дежурный подарок Квасницкого знакомым особам? Буров вспомнил, как в былые времена дефицита его двоюродный брат купил двадцать овощерезок "для подружек".

— А что… колготки — это банально, — рассуждал он. — А я дарю творческий эксперимент!

Братец слыл среди родственников сумасбродом, меж тем его "овощерезная тактика" имела успех, и он был женат четыре раза. Может, и Рома оседлал тот же метод: накупить одинаковых флаконов и одаривать, не мучая себя особенностями индивида!

Про Иду вопросов не меньше. Она не любит резких ароматов, и ее трудно причислить к тем радикальным чистюлям, которые намываются до скрипа по три раза за день. Зачем же ей понадобились изыски для ухода за бренным телом на штатной пьянке?! Напрашивается предположение, что Ида ехала на злополучное торжество, зная, что ей предстоит «ответственная» ночь… И может, не одна! С Квасницким ли или с кем еще… Конечно, ее ход мыслей мог быть вполне невинен: дескать, приму с утра похмельно-взбадривающий душ, а потом отправлюсь восвояси чистой. Но разве обязательно разводить "интимные церемонии"! Хотя… может, Клим чего не понимает? Не исключено, что некоторые барышни ванну из розовых лепестков принимают, дабы привлечь самцов еле уловимым и гипнотическим ароматом лона…

Тьфу, только отвлекающих маневров сознания не хватало! Разве имеют значения сейчас уловки изменчивой Иды! Клим немедленно уличил себя в бессмысленной ревности и поспешил возблагодарить провидение, что в сумочке Дольской не завалялся тест на беременность. А мог бы! При таких извилистых сексуальных связях этой "веселой семейки" — истинных и мнимых — ожидай чего угодно. Впрочем, если копнуть, то у любой сложившейся прочной и давней компании рыльце в пушку. На том она и держится, как ни парадоксально это звучит. Конечно, принцип "все со всеми переспали" нередко нарушает гармонию дружбы, но уж если родство душ не разрушилось от близости тел, тогда уж никакие ураганы судьбы ему не страшны.

А Идочка и жнец, и в дуду игрец: и редакторша, и журналистка, а теперь еще дизайн интерьеров ей не чужд, — в очередной раз подивился Клим талантам Дольской. В сущности, он этим занимался с момента их знакомства, которое состоялось на предновогоднем сборище в дружественном Бурову издательстве. Там вокруг Иды сгущались противоречивые энергии, и никто толком не мог ответить на невиннейший вопрос "кто эта девушка". Один заверил, что она художница-неосоцреалистка (жуть!), другой обозвал ее "бешеной графоманкой", третьему она была памятна пикантным эпизодом: играла в карты на раздевание с двумя редакторами, в результате чего осталась в неглиже… а кто-то яростно опровергал эту версию и выдвигал свою: на спор обнажила свои «культовые» сиськи в кафе напротив, куда любили завернуть здешние сотрудники… "Интересная девушка, — рассеянно подумал Клим. — Во всяком случае, две важнейшие детали экстерьера у нее большие — грудь и глаза. А, собственно, чего еще требовать…" Сблизившись с Идой, Буров не обнаружил ни графоманства, ни обнажения частей тела в общественных местах, зато узнал куда более прозаические ее особенности. Дольская оказалась девушкой ленивой и рассеянной, но это полбеды. Она словно испытывала климово терпение, а Буров, изо всех сил желая быть галантным, старался не показывать своего недовольства. Дал ей ключи от дома — она их моментально потеряла. Помог ей устроиться на приличную работу, благо, что полезные связи он умел поддерживать, — она тут же умудрилась кого-то подставить, причем изящно и ненамеренно. В общем, вела себя так, что однажды захотелось ударить ее по красивому лицу. Но Буров не ударил, он галантно выразил недоумение, на что Ида обозвала его занудой и ушла с перископов. Клим даже заскучал поначалу. С ней было необычно. Она — изделие штучное, но слишком мудреное в управлении, вдобавок с потерянной инструкцией. Зато развлекаться с ней — милое дело. Девушка-фейерверк, и не без божьей искры. Есть такие барышни: чуешь, что бог талантами не обделил, только вот в каких сферах — никак не раскусить. Приходится их любить за красивые глаза.

Мечтательная ретроспектива запнулась о недавнюю реплику Лизы Чегановой. Что там она говорила о том, какой женщине пристало интересоваться покойным Тимуром? Источник крайне ненадежен, но иного не дано. Дама должна быть либо сама с садо-мазо свихом, либо «болонкой», как Марго. Ни при каких обстоятельствах Буров не причислил бы Маргариту к «болонкам», однако, похожих на Маргариту типажей среди действующих лиц не наблюдается. Нонну, ее ближайшую подругу, никогда бы не угораздило даже мимолетно связаться с семейным деспотом. Она хоть и не отличается маргаритиными редакторскими амбициями и жаждой самовыражения, но в доме будет доминировать. Муж может пошаливать на стороне, но блефовать с завещаниями и принуждать к обильному деторождению ему в голову не придет. Эля? Дубль два с давней зазнобой для нее абсолютно исключен. Тайная экзальтация Веры Павловны? В тихом омуте известно кто водится… И в показаниях противоречия. Надо разузнать у Нонны, что она за птица и по какой траектории попала к ней в услужение. Хотя скорей всего она благодетельная до мигрени, иначе Силя почуял бы неладное. Остается несравненная Ида, которую раздражают добродушные любители кактусов. И трудно удержаться от каламбура: Клим ей тоже не климатил! Может статься, причина в том, что она неровно дышит к властным и порочным?

И тут как монетка в недавно опустошенный автомат — с гулкой надеждой на выигрыш — из долговременной памяти в актуальную упала цитата из доктора Абрахама Брилла. Что-то о том, что неврозами болеют только порядочные девушки. Ида — не очень порядочная, а вот Муази не очень девушка, но что касается непорочности — самое оно. И все же невротики за редким исключением причиняют зло, прежде всего, самим себе. Они способны скорее метнуть шар в собственную голову, нежели в чужую. Далее — путаница в диагнозах. К счастью, Клим давно прошел стадию увлечения психоанализом, которую иначе как "ретивый дилетант" не назовешь, и уже предпочитал не углубляться в тонкости различий неврозов и психозов. В конце концов, один раз в сто лет и незаряженное ружье стреляет. Иными словами, и рука праведника однажды становится карающей десницей.

Впрочем, с праведником Клим перегнул, — тот незамедлительно покаялся бы, чем изрядно облегчил бы участь затворников гаринского особняка. В том числе и самого Клима, который на нервной почве курил одну за одной, так что гортань, похоже, превратилась в тлеющее пепелище. Надо было все-таки порадовать нутро вкусной и здоровой пищей, заглушив дымную тошноту. Из кухни доносился уютный звук работающего телевизора. Вера Павловна кормила подопечных Юсупова, а они совмещали потребление хлеба и зрелищ. Непроизвольно Клим прислушивался к стадионному гулу: по спутниковому каналу транслировали футбольный матч. Как будто с другой планеты… Буров вспомнил путаный отчет Собакина о его незадачливых ночных «похождениях» и представил, как Муази потчует незваных гостей вермишелью с яицами. С чего бы Тимуру вспоминать это блюдо, когда вокруг полно изысков?! Может, Пална выкладывается только для семейства Гариных и их гостей, а сама любит питаться простецкими ностальгическими кушаниями… Но с какой стати это волновало двух вип-персон за ночным бильярдом? И как ни крути, эта нелепая деталь — последнее, что слышали от покойного.