Пора и Джилл найти себе кого-нибудь, да. На последнем заседании комитета Сопротивления Тэд Кварлес расспрашивал о ней. Конечно, Тэд старше ее лет на двадцать, если не больше. И Джилл ни разу даже не взглянула в его сторону. Но сейчас такие времена…

В доме Рон первым делом столкнулся со своей старшей дочерью, Лесли.

— Не знаешь, где дедушка? — спросил он.— На крыльце его нет.

— Он с мамочкой, в своей комнате.

— Плохо себя чувствует?

Но девчушка уже ускакала прочь. Рон не стал тратить время, снова окликая ее. Вместо этого он быстро зашагал по лабиринту коридоров в спальню отца в задней части дома, откуда открывался прекрасный вид на горы. Отец сидел на постели, в пижаме и теплом махровом халате, вокруг шеи был обмотан красный шарф. Мертвенно-бледный, он выглядел усталым и очень старым. С ним была Пегги.

— Что случилось? — спросил ее Рон.

— Он замерз, только и всего. Я привела его в дом.

— Замерз? В такое яркое солнечное утро? Почти летнее.

— Не для меня,— сказал Полковник со слабой улыбкой.— Для меня это начало очень, очень поздней осени, Ронни, когда на пороге зима. Но твоя милая жена очень хорошо заботится обо мне. Дала мне таблетки, и теперь все в порядке,— он нежно похлопал Пегги по спине.— Не знаю, что бы я делал без нее. Что бы я делал без нее все эти годы.

— Майк и Чарли съездили в Монтерей,— Пегги почему-то смотрела куда угодно, только не на Рона.— И привезли оттуда запас таблеток для Полковника. И еще девушку, очень хорошенькую. Элоиза, так ее звать. Она тебе понравится.

Рон удивленно уставился на жену.

— Девушку? Одну на двоих? Пусть они близнецы, все равно непонятно, неужели они всерьез собираются…

Полковник рассмеялся.

— Ты стал большим праведником, чем Энс, тебе это известно, Ронни? «Неужели они всерьез собираются…» Бог мой, мальчик, речь же не идет о женитьбе! Она просто гостья! Можно подумать, тебе уже все пятьдесят.

— Мне и вправду пятьдесят,— сказал Рон.— Через пару месяцев стукнет.

Он беспокойно вышагивал из конца в конец комнаты, раздумывая, стоит ли беспокоить явно прихворнувшего отца, сообщая ему удивительные новости. И решил, что да, стоит; все равно Полковник узнает, так или иначе.

Тем более что он уже наверняка что-то заподозрил.

— Есть новости? — подтверждая его мысль, спросил Полковник, бросив взгляд на листок, зажатый в руке Рона.

— Да. И, должен сказать, просто потрясающие. В английском городе Солсбери убит один из Пришельцев. Поль получил сообщение об этом по Сети.

Полковник, угнездившись среди подушек, вперил в Рона глубокий, испытующий взгляд и спросил таким тоном, точно тот сообщил ему о втором пришествии Христа:

— Ошибки не может быть, мальчик?

— Абсолютно исключается. Сам Мартин Барлетт, из лондонской сети Сопротивления.

— Пришелец. Убит.— Полковник обдумал услышанное.— Как?

— Единственным выстрелом на пустынной дороге, из самодельного гранатомета.

— То самое, что планировали и так горячо отстаивали Фалькенбург и Кантелли два-три года назад. И против чего мы единодушно проголосовали, посчитав, что Пришельцев убить невозможно из-за их телепатических способностей. Скажи, как это кому-то удалось, а? Как? Как? Ведь все были согласны в том, что этого сделать нельзя.

— Ну, значит, кто-то все же нашел способ.

Некоторое время Полковник обдумывал и это. Он сидел в окружении вставленных в рамки дипломов, военных трофеев и бесчисленных фотографий умершей жены и умерших братьев, а также ныне здравствующих сыновей, дочери и все разрастающегося клана внуков. Откинувшись на подушки, он, казалось, заблудился в лабиринте собственных мыслей, потеряв дорогу обратно.

— Послушай, есть только один способ сделать такое дело, так мне кажется,— наконец заговорил он,— Каким-то образом обойти эту их телепатию. Убийца должен быть чем-то вроде машины, андроида, начисто лишенного любых эмоций. Даже туповатый, может быть. Он стоял у дороги со своим гранатометом и совсем не думал о том, что вот сейчас ему предстоит нанести удар, который положит начало освобождению человечества. Или о том, что собирается убить разумное существо. В общем, никаких мыслей, способных привлечь внимание Пришельца, который должен был стать его жертвой.

— Умственно отсталый,— высказал предположение Рон.— Или социопат.

— Ну, может быть. Если суметь научить умственно отсталого человека пользоваться ружьем или найти социопата, у которого не случится припадка, пока он будет дожидаться появления Пришельцев. Однако есть и другие варианты, знаешь ли.

— Какие?

— Во Вьетнаме мы все время сталкивались с абсолютно бесчувственными людьми, которые, не моргнув глазом, делали ужасные вещи. Старуха, такая древняя, что она могла бы быть бабушкой твоей бабушки, спокойно швыряет бомбу в твою машину. Или прелестный шестнадцатилетний мальчик всаживает в тебя нож где-нибудь на рынке. Люди, которые убивали и калечили других, ни на мгновение не задумываясь о том, что же они делают, и даже не испытывая к своим жертвам никакой враждебности. И ни тени угрызений совести потом. В половине случаев они взлетали на воздух вместе со своей жертвой, но ничуть не боялись этого, отправляясь на «дело». У них даже и мыслей таких не возникало. Они просто шли и исполняли то, что им было приказано. Возможно, телепатия Пришельцев бессильна перед людьми такого типа.

— Мне трудно представить себе менталитет такого человека.

— А мне нет,— сказал Полковник.— Я имел возможность познакомиться с подобным менталитетом на очень близком расстоянии. Впоследствии большую часть своей академической карьеры я посвятил именно его изучению. Я даже читал лекции на эту тему, помнишь? Когда был профессором незападной психологии. Назад в плейстоцен, так это называлось,— он покачал головой.— Значит, одного все-таки убили. Ну и ну. И какие репрессии?

— Лондон сообщает, что Пришельцы полностью очистили с полдюжины городов в этой местности.

— Очистили? В каком смысле?

— Согнали всех жителей и вывезли их куда-то.

— Убили?

— С этим не совсем ясно,— ответил Ронни.— В любом случае не думаю, что с ними случилось что-то хорошее.

Полковник кивнул.

— И все? Репрессии затронули только местных? Никакого всемирного мора или повального отключения электричества?

— Пока нет.

— Пока. Ну что же, нам остается только молиться.

Ронни подошел к постели отца.

— Ну, пока это все новости. Мне подумалось, что ты захочешь узнать. Теперь скажи: как ты себя чувствуешь?

— Старым. Усталым.

— Это все? Ничего конкретно тебя не беспокоит?

— Старым и усталым, это все. Ведь никакой новой болезни Пришельцы на нас пока еще не напустили.

Рон и Пегги вышли в коридор.

— Думаешь, отец умирает? — спросил он.

— Он умирает уже давно, но очень, очень медленно. Однако думаю, что это еще не конец. Он крепче, чем кажется, Рон.

— Может быть. Но мне ужасно тяжело видеть, как он разрушается. Ты понятия не имеешь, Пег, каким он был во времена нашей молодости. Как он стоял, ходил, держался. Такой жизнерадостный человек, абсолютно бесстрашный, благородный, сильный; очень сильный — всякий раз, когда кому-то нужна была его сила. И он всегда оказывался прав. Это просто поразительно. Ты же знаешь, у нас с ним были разногласия по поводу моих занятий. Я спорил с ним, пытался оправдать себя и сам искренне верил, что поступаю правильно. А он спокойно так скажет три-четыре слова, и все мои аргументы разлетаются в пух и прах. Не то чтобы я восхищался им. Нет, не тогда… Господи, я не хочу потерять его, Пегги!

— Он пока не умирает, Рон. Я знаю.

— Кто пока не умирает? — спросил Энс, появляясь из бокового коридора. Он остановился рядом, тяжело дыша и опираясь на трость. Даже сейчас, когда день еще только разгорался, от него исходил слабый запах виски. В последнее время покалеченная нога доставляла ему все больше хлопот.— Это вы о нем? — Энс кивнул в сторону закрытой двери в спальню Полковника.