Виктор посмотрел в окно.

– Нет, бабы – дуры, это определенно!

– Да, я с этим согласен, – заулыбался Фрол. – Так бери ее и идите скорее в баню.

– Вот, видел? – Поликарпов скрутил шиш. – Никуда я отсюда не пойду. А если она всех этих толстожопых перестреляет, так от этого району только легче. Мы новых выберем и назначим, и все дела. Подумаешь, сколько там народу-то?

– Да ну... человек десять, – задумался Фрол. – А еще два солдата, сослуживцы мои. И че же, она всех порешит, а вы тут сидеть будете?

– Знаешь, дорогой товарищ, мне мое добро дороже, чем какие-то десять человек, – проинформировал гонца Виктор.

– Правильно-правильно, – поддержала его Света, – никуда не пойдем. Это еще что такое: одному отрезать, у другой зашить? Это у нее надо все позашивать да поотрезать!

– Ладно, суки, – прошептал Фрол зло и, не дожидаясь того, что ему ответит дядя Витя, вышел во двор. – Недолго, недолго вам сидеть в этой избушке.

Валетов схватил руки в ноги и побежал на Ильич-стрит. Он не чуял под собой ног, когда преодолевал снежные заносы и бежал в валенках по узеньким тропинкам. Времени на то, чтобы спасти заложников, у него почти не оставалось. Неужели эта пьяная баба на самом деле начнет палить?

Выбежав на главную улицу поселка, он огляделся по сторонам и – вот они! Вот эти трое его спасителей! Валетов добавил газу и вскоре уже кричал в спину уходящему от него военному патрулю:

– Эй, козлы, стоять!

Товарищ дембель Кадакоев, вышедший на прогулку в качестве старшего патруля, вначале подумал, что он ослышался, затем обернулся и, когда увидел Валетова, решил просто-напросто устроить сегодня мелкому прекрасную ночь, несмотря на то что он уже как бы черпак. Затем подумал о его дружке, младшем сержанте Простакове, и оставил мысли о сладкой мести. К тому же что это такое с Фролом? Вот он приближается к ним весь измазанный, растрепанный, и главное – взволнован-то, взволнован-то как! Солдату, уже прослужившему почти год, нельзя быть по службе взволнованным. Если же такое происходит, значит, что-то случилось.

Вместе с Кадакоевым в патруле томились Забота и Макс Авдотьев. Забота, разглядывая испачканную в угле подменку на Валетове, не скрывал улыбы и поспешил спросить Фрола о том, где он так издрязгался.

Тем временем, пока Фрол пересказывал своим же пацанам суть случившегося, в бане продолжала свирепствовать обиженная Маша.

Как только Поликарпова выстрелила в первый раз, буфетчица, вот так как в чем и была, так и метнулась на улицу. В бане телефона не было, и ей пришлось бежать до ближайшего магазина, где ей, бедной и перепуганной, позволили позвонить в милицию.

Уже через двадцать минут все милиционеры, какие были в этот день на дежурстве, взяли баню в кольцо. Невиданное дело – захват заложников в поселке городского типа.

После того как Фрол побежал на поиски некоего Вити и его нынешней сожительницы, скотница со стажем сбросила с себя фуфайку и кофту, оставшись в одном простеньком синеньком платье, теплых колготках и валенках.

Прохаживаясь взад-вперед перед стоящим на коленях практически всем руководством района, она злобно скалилась, периодически возвращалась к бутылке, стоящей на лавке, делала несколько глотков и вновь грозно водила ружьем в сторону мужиков.

Если первый выстрел можно было принять за случайность, то после второго стало ясно – женщина сумасшедшая и, случись чего, на самом деле может пальнуть. Теперь Шпындрюк уже не думал о том, что упустил возможность завладеть оружием, и в конечном счете мужики бы помогли скрутить эту придурочную бабу. Теперь он размышлял иначе. Ведь на самом деле могла из двух стволов шмальнуть в пузо – это, считай, все, каюк! Повалялся бы на полу минутки б две в агонии – и на тот свет. А жить-то хочется!

Террористка подошла и открыла дверь.

– Нам будет холодно! – завыл Шпындрюк.

– Зато мне жарко! – огрызнулась Маша, довольная идущим из раздевалки прохладным сквознячком.

Надо ли говорить, что силы местных правоохранительных органов остались без должной координации, так как начальник всей милиции находился в заложниках вместе с главой администрации, и решиться на серьезные действия заместитель попавшего в плен к террористке самого большого силового начальника местного разлива не мог. Он поставил людей вокруг бани, наказав никому не входить внутрь и не впускать туда посторонних. Побеседовав на улице с задрогшей буфетчицей, майор милиции выяснил, что в мужском отделении орудует Мария Поликарпова и требует, чтобы ее собственного мужа и его любовницу привели к ней в баню для проведения над их телами операции, вследствие которой ни он, ни она в будущем не смогут заниматься любовью с себе подобными.

Судьба половых органов Вити и Светы совершенно не волновала замначальника милиции. Зато он очень хотел, чтобы Шпындрюк вышел из этой передряги как можно с меньшими нервными и, упаси бог, физическими потрясениями и повреждениями. Он был бы рад, если бы Маша пристрелила его непосредственного начальника, после чего он, при хорошем замасливании Протопопа Архиповича, занимал место номер один в районе. И сейчас ему приходилось выбирать: или дать время террористке, чтобы она прикончила парочку, и среди этой парочки был бы начальник милиции, или же начать освобождать заложников. А первым пунктом он выносил для себя выполнение требований Маши, соответственно на адрес Светы был послан наряд милиции.

Когда Фрол снова вошел в незакрытую хату и в очередной раз застал Витю на Свете, он разулыбался. Витя прекратил занятие и вскочил.

– Ты опять здесь?!

Но на этот раз Фрол пришел не один: за его спиной стояли трое патрульных. Казбек Кадакоев, увидев голую блондинку, на время забыл, где он и кто он. Отодвинув в сторону мужика, Казбек приблизился к блондинке и стал раздеваться.

Увидев такое непотребство, любовник хотел было воспрепятствовать Казбеку, но тот резко обернулся и выхватил штык-нож, упер ему в грудь и посоветовал не дергаться. Но тут Фрол завел свою пластинку:

– Ты что, она там сейчас всех перебьет!

Кадакоев вернулся в реальность. Он посмотрел на женщину, испустил рык досады, но не стал убирать холодное оружие в ножны.

– Быстро одэвайтэсь, – скомандовал он, – и идом в баню!

– Никуда не пойду! – выла женщина. – Она меня там прибьет!

– Слышь, дарагая, давай надэвай свой красивый платье и бери за ручку своего любовник, потом пойдете к бане, там уже будэте мыться.

Витя уселся на стул, скрестил руки на груди и закинул ногу на ногу:

– Никуда не пойду, она мне все поотрезает!

Кадакоев с кинжалом в руке подскочил к Вите:

– Слюшай, если ты щас ни пайдеш, да? Я тэбе щас сам тут все паатрэзаю!

Витя отклонился назад и полетел со стула на пол. Казбек рассмеялся, а вместе с ним и остальные солдаты. Витя наконец стал одеваться, и Света, глядя на него, перестала выкобениваться и тоже засобиралась.

Размахивая ружьишком в пьяном угаре, Маша неожиданно решила, что полчаса, отведенные ею на мораторий против убийства, закончились. И теперь она должна порешить одного из заложников, дабы ни у кого не осталось сомнений в ее намерениях. И кого же ей сделать жертвой? Хищница плотоядно поглядела на обреченных людишек и ткнула пальцем, на счастье заместителя начальника милиции, в его шефа.

Замначальника не знал об этом, он ждал вестей от посланного им патруля, но где-то внутри у него все колыхалось.

Робко ступая босыми ногами по выложенному кафелем полу, милиционер подошел к раскрасневшейся от жары и самогона женщине.

– Я думаю, что уже полчаса прошло, – сказала она.

– Так у тебя часов нет, – хватаясь за соломинку, возразила жертва.

– А это неважно, у меня в голове часы.

Простаков, несмотря на угрозу выстрела, возразил со своего места:

– У тебя они неправильно идут!

– Это почему?! – воскликнула Маша.

– Молчи! – пытался оборвать его Шпындрюк, но Леха не слушал.