— Собиралась сделать это послезавтра. А что?

— Знаешь, давай-ка слегка форсируем события. Ты когда собираешься там быть?

— Сегодня ближе к вечеру вернусь.

— Вот и славно, сегодня же этим и займись. Только преподнеси все в том ключе, что, мол, задрали тебя эти накладки, вот и восьмая гостиная без наблюдения оказалась. Теперь придется иметь это в виду при расселении родственников и друзей. Если последуют расспросы, когда все починят, печально качай головой. Впрочем, ты у меня умница, сама знаешь, под каким соусом это лучше скормить. И не бойся за съемочную группу, тебя никто не выдаст. Я за каждого из них головой ручаюсь!

— Честно говоря, до сих пор не уверена, что мы были правы. А вдруг это не сработает?

— Малыш, как мне кажется, за эти годы я научился неплохо разбираться в людях. А к этой кандидатуре мы с тобой больше года присматривались, так что ошибка практически исключена.

— И все же… Ведь от этого зависит судьба данного шоу. Уже вложены такие деньги, что и подумать-то страшно, что случится, если наши предпосылки были неверными.

— Не бойся. Что-то мне подсказывает, что мы еще сорвем первые рейтинги! Зрителям подавай реализм? Вот он, господа, ешьте и не подавитесь. Реальнее некуда, все наизнанку ради вас вывернуто!

— Что-то ты сегодня зол…

— Есть немного. Не обращай внимания, просто наболело. Ты же помнишь, как я с протянутой рукой жалобно скулил, предлагая собственные сценарии телевизионных развлекалок? А что в итоге? Все, не глядя, летит в корзину, потому что руководство канала закупило на Западе тамошние программы. Им подавай все апробированное, обкатанное. Если зрителю скучно — включай закадровый смех, все равно выбьем из него улыбку, за компанию, так сказать! На стадном инстинкте ржать будет! И наплевать на то, что российскому менталитету подобные идеи просто чужды. Ничего, пипл схавает! За те годы, которые я здесь работало, эта фраза уже сидит у меня в печенках! Такое ощущение, что все разом разучились думать, зато бойко принялись копировать, сдирать друг у друга идеи, переписывать, подгонять…

— Революционер ты мой! Ох, боюсь, попрут нас с тобой за самодеятельность с волчьим билетом! И где потом работу искать будем?

— Все переживаешь из-за того, что я взял на себя смелость кардинально переписать западный сценарий? Но это же насквозь туфта, шитая белыми нитками! И везде от страны к стране одни и те же зрительские отзывы. Да, заманчиво и волнующе — но только первые пять — семь эпизодов. А дальше все предсказуемо и банально, и даже то, что проведение брачной церемонии до последнего момента остается под вопросом, рейтинги обратно не возвращает. А все потому, что зритель чувствует лажу! А если он при этом не пропил в ближайшем пабе остатки мозгов, то рано или поздно догадывается, что перед ним классическая подстава, где каждый участник играет заранее определенную роль. В моем шоу я такого не допущу. И самое приятное во всем этом… знаешь что?

— И что же?

— Ни один умник не сможет потом с серьезной миной заявить, что он знал, что так оно и будет. Потому что такого исхода событий, который мы с тобой наметили, никто и предполагать не рискнет! По всем канонам жанра его просто не может быть!

— Вот это точно! — улыбнулась Марина. — Но пока я бы поостереглась радоваться и держала бы пальцы скрещенными. Слишком уж шаткие у нас с тобой предпосылки. И что, если они не сработают?

— Не доверяешь мне? — с легкой укоризной взглянул на Марину продюсер. — Да нет, не оправдывайся, я наперед знаю все твои доводы. Поэтому позволь мне тебя успокоить. Я тут тоже времени даром не терял и кое-что выяснил. Как тебе это?

Марина взглянула на протянутый ей листок, внимательно прочитала его и, не удержавшись, присвистнула:

— Значит, она все-таки не случайная девушка…

— Ты же понимаешь, в нашем деле случайностей нет и быть не может! Трезвый расчет и ничего больше!

— Иногда очень противно оказываться провидцем.

— Взгляни на это с другой стороны. Нам был нужен такой человек, и мы его отыскали в своей команде. Человечек этот сыграет уготованную ему роль, даже не догадываясь об этом.

— Марионетки и театр Карабаса-Барабаса?

— Изволь, почему бы и нет? В любом случае, заметь, мы с тобой никого ни к чему не принуждаем. Каждый сам за себя в ответе. Мы же в данном случае не более чем сторонние наблюдатели.

— И провокаторы!

— Не без этого, — подмигнул Марине продюсер. — А теперь хватит о работе! Материал, который ты привезла, я ночью отсмотрю, не впервой. Давай-ка лучше, душа моя, угощу тебя шампанским!

— Ой, только не это! — простонала Марина. — Меня уже от одного этого слова трясет!

— А как насчет белого полусухого вина с черноморской родословной?

— Меняй на полусладкое с молдавской, а если оно еще и охлажденным окажется — я твоя навеки!

— Заметь, никто тебя за язык не тянул! — лукаво улыбнулся продюсер и достал из холодильника просимое.

— Опять эти твои штучки! — вспыхнула Марина.

— Отнюдь, всего лишь частный пример того, о чем мы с тобой только что толковали. Зная твои вкусы, я намеренно допустил несколько промашек, и ты на них купилась! Да, заранее предупреждаю: у меня нет полусухого, поэтому если бы ты на него согласилась, пришлось бы экстренно выкручиваться и придумывать отговорки, почему его у меня вдруг не оказалось.

— Эх, ты невозможный человек! И что я в тебе только нашла?..

Если судить по реакции Альбины, макияж и прическа более чем удались. Когда Альбина вошла в ее комнату, первые пару секунд она провела с раскрытым ртом и лишь потом, спохватившись, взяла себя в руки и сообщила, что пора идти на ужин. Женька мило улыбнулась ей, не без удовольствия наблюдая за тем, как растерянность в глазах Альбины сменяется гневом. Ну да, конечно, мышка осмелилась показать кошке зубы, и как она только могла! Ей же велели сидеть тихо и не рыпаться! А она своевольничает и не сдается!

Альбине наверняка до дрожи в руках хотелось бы отозвать Женьку в темный уголок да побеседовать с ней по душам, но именно этой возможности она сейчас была лишена.

И Женька, прекрасно зная об этом, откровенно наслаждалась реваншем за эпизод с порванным платьем. Всклокоченные кудри и густо подведенные глаза вряд ли могли принадлежать скромнице и пай-девочке, каковую пытались тут из нее изобразить.

Когда Александр присоединился к ней за столом, от растерянности первые секунд пять вообще не знал, что сказать.

Женька не без злорадства отметила про себя, что все его «домашние заготовки» не подразумевали варианта посиделок со сбежавшей с шабаша ведьмой.

Наконец Сашка, когда пауза совсем уж неприлично затянулась, изрек:

— А ты это, чего такая?

— Хочу тебе понравиться, — скромно потупив очи, сообщила Женька, еле сдерживаясь, чтобы не расхохотаться.

— Чего? — вытаращил на нее глаза «жених».

— Ну, тебе, наверное, по душе девушки яркие, стильные. Вот я и постаралась. По-моему, вышло то, что надо! А-ля Алла Пугачева! Скажи, мне ведь идет эта прическа?

— А… э… очень, — не слишком вразумительно отозвался Александр.

— А что тебе особенно в ней приглянулось? — не отставала от жертвы Женька.

— Ну, я не мастер говорить…

— Да ничего, ты уж постарайся!

— Ну… мне все нравится.

— Нет, так не пойдет! Давай по пунктам: что конкретно тебе пришлось по вкусу?

— А зачем тебе это? Я же сказал: у тебя классная прическа. Что еще тебе от меня надо?

— Ну, радость моя, так не пойдет. Даю намек: женщины любят комплименты. Так что давай учись их делать. Повторяй за мной: «У тебя великолепные волосы…»

— У тебя великолепные волосы, — послушно забубнил Сашка.

— Они пышные, кудрявые и блестящие!

— Они пышные, кудрявые… Слышь, а на фига это надо? Ты ж и так в курсе, что у тебя на голове деется.

— И что же у меня на голове такого?

— Ну, это… взрыв на макаронной фабрике!

— На первый раз прощаю, но смотри — чтоб больше я от тебя такого не слышала! — картинно насупилась Женька. — Я тут ради тебя два часа перед зеркалом проторчала, косметики целый вагон извела, а ты плоды моих стараний «взрывом на макаронной фабрике» величаешь! Еще скажи, что тебе со мной будет стыдно в таком виде по улице пройтись!