Поскольку дело было очень серьезное, то я как руководитель подразделения вел его лично. Я мог его кому-то передать, но какое-то интуитивное ощущение, профессиональное чутье, что ли, подсказывало мне: здесь не все так просто, как кажется на первый взгляд. И вот к нам с инспекторской проверкой приехал генерал П., он был тогда руководителем подразделения украинской разведки. Очень опытный работник, прошел очень серьезную подготовку, работал в Вашингтоне и Нью-Йорке, но попал в серьезный переплет, его едва оттуда вывезли. И вот он приехал к нам проверять дела, оперативные подборки. Долго читал дело «Эльза», несмотря на то, что и раньше был с ним знаком, изучал последние материалы. Потом наклонился, поискал под столом корзину для бумаги и по-дружески посоветовал: «Сожги это дело, чтоб никто его не читал, и выкинь пепел. Это мой тебе совет».
Понятное дело, мне этот совет пришелся не по душе. И не только потому, что было обидно, что вся работа, которую мы с моим предшественником проделали, пойдет насмарку. Я просто почувствовал: советы сверху — это, конечно, хорошо и полезно, но генерал судил о деле по бумагам. А я знал душу этого человека. И потому вопреки рекомендациям, дело в архив не сдал. А потом наш объект так устроил свою жизнь за границей, что этим делом заинтересовались не только в Киеве, но и в ПГУ СССР. Дело затребовали в Москву. Так и не знаю, чем все закончилось, но это была редчайшая удача для разведки».[58]
Глава восьмая. Народные дружинники с Лубянки Против китайских шпионов
Летом 1960 года за иностранными гражданами, находящимся на территории СССР, вместе с чекистами присматривали простые советские люди. Некий вариант Добровольной народной дружины, популярной в семидесятые годы прошлого века.
«С разрешения ЦК КПСС органами госбезопасности в Москве, Ленинграде, Киеве, Минске, Тбилиси, Сталинграде и Туле летом 1960 года были скомплектованы группы нештатных сотрудников, которые на общественных началах участвуют в наблюдении за иностранцами.
За истекшее время нештатные сотрудники, подобранные с помощью партийных организаций из числа коммунистов и комсомольцев — рабочих, служащих, студентов, а также неработающих пенсионеров органов госбезопасности и внутренних дел, во многих случаях положительно себя зарекомендовали в наблюдении за иностранцами.
Особенно полезным было использование нештатных сотрудников в наблюдении за иностранцами в часто посещаемых ими местах, где они имеют условия для проведения встреч с интересующими их лицами. Например, в Москве во время функционирования японской промышленной выставки нештатными сотрудниками выявлено более 30 человек, имевших подозрительные контакты с японцами.
Успешно проводилось наблюдение за иностранцами в музеях, читальных залах библиотек, плавательных бассейнах и других местах.
Опыт первых месяцев работы нештатных сотрудников подтвердил целесообразность этой активной формы привлечения общественности к работе органов госбезопасности…»[59]
Неизвестно, разрешили ли председателю КГБ Александру Шелепину продолжить этот эксперимент.
Кто-то, прочтя об этом эпизоде в истории Лубянки, улыбнется, кто-то мысленно подумает — а что еще ждать от чекистов, кто-то, зная о количестве иностранных гостей, подивиться находчивости председателя КГБ.
На самом деле организация наружного наблюдения за огромным числом иностранцев была трудноразрешимой для советской контрразведки проблемой. Например, в 1959 году страну посетило 34 тысячи туристов, в 1965 году их число возросло до 130 тысяч, а в 1971 году превысило 417 тысяч человек. Среди гостей, только в 1967 году, как уже говорилось, было выявлено свыше 250 сотрудников и агентов спецслужб противника.
«Агенты из числа туристов для выявления радиолокационных и радионавигационных станций и систем управления реактивным оружием, а также для других целей снабжались миниатюрными фотоаппаратами с мощной телеоптикой и приспособленные для фотографирования в темноте, малогабаритными магнитофонами и радиоприемниками для записи радиосигналов и т. п.».[60]
Вот такие вот «туристы»…
В шестидесятые годы прошлого века, в связи с начавшейся так называемой культурной революцией, в Китае резко возобладала антисоветская направленность, как во внутренней, так и во внешней политике. У китайского руководства в то время появилось стремление в одностороннем порядке изменить в ряде мест прохождение государственной границы между СССР и КНР. Нарушая пограничный режим, группы гражданских лиц и военнослужащих стали систематически выходить на советскую территорию, откуда всякий раз выдворялись пограничниками без применения оружия. Нужно учитывать, что сухопутная граница между двумя странами составляла 4100 км и была самой протяженной в мире. Например, на 100 километров самого юга дальневосточной границы приходилось до 47 перебежчиков в месяц. По всей границе это выливалось в солидные цифры.
В 1969 году Китай спровоцировал два вооруженных пограничных конфликта с СССР. Первый произошел в марте на острове Даманский (река Уссури на Дальнем Востоке), а второй на озере Джаланашколь (Казахстан) в августе того же года.
2 марта 1969 года скрытно сосредоточив до трехсот вооруженных солдат, китайцы нарушили государственную границу и захватили советский остров Даманский (300 км южнее Хабаровска). Решительными действиями подразделений пограничных войск нарушители были изгнаны с советской территории.
Сосредоточив 15 марта до полка пехоты, усиленного артиллерией и танками, китайское командование предприняло новую попытку захватить остров. В результате совместных действий советских пограничников, а также подразделений Дальневосточного военного округа повторная провокация была пресечена.
За период со 2 по 21 марта 1969 года советские войска потеряли убитыми и умершими от ран 58 человек, ранеными и контужеными 94 человека. Из них 49 военнослужащих пограничных войск (напомним, что пограничники входили в структуру КГБ). В результате боев в Казахстане погибли двое и были ранены десять советских пограничников.
Активизировавшаяся в начале шестидесятых годов прошлого века китайская разведка, после конфликтов 1969 года фактически развязала тайную войну против Советского Союза. Например, КГБ располагало надежными данными о том, что китайские спецслужбы выводили свою агентуру на территорию Советского Союза под видом многочисленных беженцев.
По утверждению начальника УКГБ по Приморскому краю генерал-лейтенанта Константина Александровича Григорьева: «Спецслужбы КНР активно использовали любые каналы и средства для проникновения на нашу территорию и сбора информации: направление шпионской агентуры под личиной китайских и корейских перебежчиков, тотальное наблюдение вдоль границы, обработку приграничного населения».
Задержанных китайских перебежчиков сотрудники КГБ допрашивали и определяли их дальнейшую судьбу.
«Если перебежчик был ума недалекого или переходил в погоне за деньгами — от таких сразу же избавлялись, передавая китайской стороне. Если переходил по политическим мотивам — с ним разговаривали по душам, китайцам не передавали, а гак же нелегально переправляли обратно, не привлекая к работе.
С остальными работали. Сразу же старались выделить сотрудников спецслужб — это было, как правило, нетрудно — ге вели себя довольно нагло, разговаривали через губу, курили закинув ногу на ногу… Таких тоже передавали сразу Выходили на нашу сторону и сотрудники китайских спецслужб, бежавшие от режима и обладавшие ценными секретными сведениями. С такими службистами продолжали работать в Центре. Тех же, которые так и не подошли для дальнейшей агентурной разработки, селили в изолированных поселках-совхозах — в основном в совхозе «Победа» в Хабаровском крае, заводя осведомителей в их же среде. Последние добывали где-то старые военные фуражки, надевали их и ходили по жилищам соотечественников, взимая с каждого по 10 рублей в обмен на обещание сообщать о них в КГБ только хорошее…»
