– Дом для человека – всегда дом, и парни, помогая друг другу, свои дома быстро соберут. До осени обживут, а осенью дам каждому полтинник – они жен приведут.

Аграфена серьезно посмотрела на него:

– До этого и я бы не додумалась! За людей и дома ты заплатишь намного меньше, я обещаю.

Между городской стеной и кирпичным заводом быстро вырос пригород из ста четырнадцати домов. У Сергея изменился распорядок дня, времени на вечерние конные прогулки совсем не хватало. Только одно осталось неизменным: после обеда он целовал Аграфену и вел ее в спальню. Как-то во время уже ставшего традиционным чаепития она сказала:

– У меня для тебя подарок, – и показала на соседний дом, – я его купила тебе.

– Как только кирпичный завод будет готов, дом разберем и поставим кирпичный в два этажа.

– А с этим домом что делать будешь?

– В другом месте поставлю, будет в нем Оптико-механический завод.

Затем наклонился к Аграфене, куснул ее за ушко и нежно поцеловал:

– Спасибо!

Еще одно изменение распорядка: к концу дня к Сергею приезжала Аграфена. Кучер брал его коня, а они ехали вместе в один из домов на посиделки. И в доме Аграфены раз в неделю стали собираться гости. В такие вечера он оставался ночевать.

Вторая неожиданность произошла в июне. Кирпичный завод принимал вид завершенного здания, хотя строили его наоборот. Сначала поставили маленькую печь для обжига. Потом копали глину, обжигали кирпичи, и из этих кирпичей ставили стены. Когда появилось много рабочих, сделали большую печь, и строительство пошло быстрее. Своих парней Сергей разделил на десятки, назначил бригадиров и двух прорабов. Главными на стройке были гончар и каменщик, нанятые по протекции Аграфены. Планировалось, что это будущие руководители производства.

По случаю купил еще две семьи и решил поехать вместе с крестьянами. Надо проверить, как обустроились предыдущие три семейства. Аграфена напросилась поехать вместе с ним. Ей надо было собрать «разведданные» с полей и навестить две усадьбы. По ее словам, все по пути. Они переночуют в первой усадьбе, затем остановятся во второй. Там она останется, а Сереженька поедет на свои земли и через день вернется. Всего путешествие займет шесть дней.

Поехали на коляске Аграфены без кучера через неделю после переселенцев. На свои земли рассчитывал приехать одновременно с переселенцами. К месту первой ночевки приехали засветло. Встречать вышел пятидесятилетний помещик. В доме засуетились, все собрались вокруг стола. Гости приехали, будут разговоры и новости. Хотя про Сергея и его отношения с Аграфеной уже наслышаны. Приблизительно через полчаса пришла семидесятилетняя старушка и вдруг…

– Сережа, Сереженька! – она бросилась обнимать Сергея.

Сказать, что он опешил, – ничего не сказать, а старушка плакала и целовала его, радостно причитая:

– Внучек ты мой, кровинушка родная, наконец-то я тебя дождалась!

Зашевелились и разом заговорили присутствующие, вышел из ступора Сергей.

– Это Сереженька, внучек мой, сын Евдокии, ваш племянник и двоюродный брат! – обратилась старушка к присутствующим.

Начались охи да ахи, объятия и поцелуи. «Нет у меня здесь никаких родственников, нет и не может быть!» – тем временем думал он. Начал задавать уточняющие вопросы, пытаясь найти несоответствия. Дочь Алевтины Мефодиевны Грушевской – Евдокия Владимировна вышла замуж в Петербурге за Николая Сергеевича Алексеева. Приезжали в гости на следующий год после свадьбы и уехали дальше к родителям Николая Сергеевича, это в сторону Пензы.

– Но я не помню приезда своих родителей в это имение, – возразил Сергей.

– А я, Сереженька, никогда тебя и не видела, после ранения Николая Сергеевича отпустили со службы по здоровью, и вы уехали в Италию.

– Так я по-итальянски только buon giorno знаю. Испанский и французский – знаю, а итальянский нет.

– Правильно, вы сразу переехали во Францию, а потом в Испанию, вот письма, вот отпечаток твоей ладошки, я вам три раза деньги переводила, во Францию, Испанию и в Англию, потом получила сообщение, что в Англии и померли, от заразы какой-то.

– Как же вы меня узнать смогли?

– Смотрю – вылитый Николай, отец твой. И лицо, и рост, сразу догадалась, кого в дом Бог привел.

Самозванец в городе – это одно, самозваный родственник – это другое. Он не хотел быть самозваным родственником. С другой стороны, от него требовалось только иногда навещать выжившую из ума старушку да помочь ей деньгами и вниманием. Потратилась она, помогая своей дочери и зятю, надо вернуть долги, пусть и чужие. Что старушка выжила из ума, говорило опознание перстня. Не могла она раньше видеть этот перстень, сделанный в XX веке.

Следующий день ехали молча, Сергей тупо смотрел вперед, не желая ни говорить, ни думать. Так не бывает! Он уже более месяца в невероятной ситуации и даже начал обживаться. Надо решаться: или энергично войти в эту жизнь, или тихо сидеть в Тамбове. Переночевали у гостеприимных Мамоновых, а утром один поехал верхом на свои земли. Аграфена осталась его ждать. При нем говорили только о радости в доме Грушевских. Сергей, чтобы уйти от неприятной темы, взял несколько листов бумаги и нарисовал эскиз черепицы в нескольких проекциях. Бумаги отдал Аграфене, попросив напомнить, когда дом будут подводить под крышу.

Тамбов не Москва, здесь частых пожаров не было. Москву основали кузнецы, Юрий Долгорукий пришел в город намного позже. Москва долгое время была центром русской металлургии. Отсюда и частые пожары от многочисленных доменных печей и кузниц. В Тамбове же стояли полные зерна амбары, и здесь за огнем следили строго. Но Сергей вспомнил о черепице и решил сделать свой дом с черепичной крышей. Будет ли спрос на черепицу, он не задумывался.

В зарождающейся деревне Сергей назначил старосту, осмотрел дома, подготовку полей, велел зерно сеять только для себя. Обещал к весне привезти масленичные семена. Вот урожай тех семечек будет для него. Налоги два года собирать не будет, имение строить не планирует, живите и размножайтесь. Когда народа будет больше, даст кирпич на церковь. Но камень на фундамент они должны заготовить сами. Больше ничего сказать не мог. Весной бросают в землю семена, осенью собирают урожай – это были все его познания в земледелии.

Обратной дорогой Аграфена попросила заехать на несколько хуторов свободных крестьян. Цель поездки оказалась простой и понятной. Она заключала сделки на новый урожай. По желанию давала аванс или скупала все на корню. Лето, хозяйство требует денег, а сбор урожая будет только в августе. Ехали от хутора к хутору достаточно быстро, иногда вдали виднелся Татарский вал. Пока Аграфена договаривалась, кони отдыхали и получали корм.

Сергей пытался придумать свое место в этой новой для себя жизни. Куда направить свои силы, на чем сосредоточиться? Все его теперешние начинания – это путь на уровень дворянина средней руки. Обеспеченными будут в лучшем случае дети. Идти на службу во флот не хотел, рутина пустой службы его не устраивала. Флот России XVIII века – это флот Финского залива. Корабли с ноября по май стояли в Кронштадте или Ревеле. Офицеры – в основном иностранцы, шотландцы или португальцы. Пришли на русскую службу именно ради такого ничегонеделания… Но ничего путного Сергею не приходило в голову. Кирпичный завод будет приносить регулярный, но средней руки доход. Запланированный Оптико-механический завод еще долго будет затратным предприятием.

Ближе к вечеру заметили небольшой отряд. На пригорок поднимались несколько всадников и группа пеших. Татары! Сергей спрыгнул с коляски, достал из дорожного ящика пистолеты и мушкет, начал заряжать. Раззява! Поехал, даже не поинтересовавшись о возможной опасности в пути. Оружие взял только ради возможной охоты. Аграфену жалко, погубил женщину, дурак. Повернулся – шесть всадников с саблями в пятидесяти метрах. С холодным равнодушием сделал пять шагов и выстрелил по лошадям. Сначала из мушкета и следом из двух пистолетов. Схватил мушкет за горячий ствол и прыгнул сквозь дым вперед.