Предком хурритских богов почитался Кумарве (соответствующий греческому Кроносу или Хаосу). Это было божество безымянное, так как Кумарве значит «(божество) из Кумме». Кумме — культовый центр хурритов в курдистанских горах, близ нынешней турецко-иракской границы (у совр. Захо). Он злой отец Тешшуба, низвергнутый всеми богами совместно, как выясняется из песни об Улликумме (букв, «разрушитель Кумме»), сохранившейся в переводе на хеттский язык. Место действия этой драматизированной версии мифа о Кумарве — Приморье, и составлена она, несомненно, в Киццувадне. При смене враждующих поколении богов Ану, спасаясь от Кумарве, взмыл на небо, а тот, ухватив его за ноги, откусил Ану гениталии, проглотил их и расхохотался. На это Ану ответил проклятием, обещая беды от всего того, что породит Кумарве. Из всех своих: порождений Кумарве более всего дорожил Улликумме, на которого надеялся как на мстителя богам. Улликумме слеп и глух, как сама страсть, он скала, он как меч и стремительно растет, грозя всем гибелью. Иштар-Шавушка, посланная богами для его обольщения, бессильна; неодолим он и в прямом бою для всего воинства Тешшуба, так как корень его скрыт под водой. Узнал о его основании бог вод Эйя, владыка разума, и нашел средство спилить Улликумме под корень тем ножом, которым при мироздании было отделено небо от земли.

Отражение этого хурритского цикла мифов через неизвестных посредников дошло до греческого поэта VII в. до н.э. Гесиода, у которого олицетворение слепой и глухой страсти отождествляется с образом Эрота, порождения Хаоса.

Миф о Кумарве упоминает город Уркеш как его родину, хотя здесь в III тысячелетии до н.э. почитался связанный с преисподней бог Нергал; символ этого бога — меч. В Аррапхэ ему под именем Угура поклонялись в крепости Курухханни (совр. Телль аль-Фаххар), его жрицей здесь была энту. Супруга Нергала, Шала (она же его сестра), ассоциируется с Шавушкой. В хеттохурритском жертвенном списке Гергал отождествлен с зерном, жертвуемым Тешшубу. Вероятно, следующие один за другим месяцы, открывающие зимнее полугодие календаря Аррапхэ, шехли Тешшуба и шехли Нергала, соответствуют месяцу дождя и месяцу сева; последний месяц этого полугодия называется месяцем снопа (курилли — последнего, в котором прячется мать хлеба?). Год у хурритов Аррапхэ открывается месяцем огней выносных очагов (кинуну) — видимо, поминальных огней, заклинающих надвигающуюся жару — летний, голодный сезон этого полушария. Боги-светила отнюдь не благостны, они карают: Солнце (Шимике) — божество оракула, Месяц (Кушух) — защита клятвы (наказывает клятвопреступников), он же и свет преисподней.

Предков (в виде фигурок), чтят в большесемейных святилищах, один из месяцев предполагает жертвоприношение отцовским богам (аттанашве) — видимо, совершаемое всеми семьями одновременно. Сверх собственно месопотамского гадания по внутренностям жертвенного животного для хурритов типично гадание по птичьему полету, известное позже особенно у этрусков.

Зловещий облик сил природы отчетливо виден в наборе сюжетов хурритской мифологии; чтобы не умереть до срока, нужно не забывать о жертвах богам. Идея жертвы — центральная в культе.

Особо надо выделить вопрос об «арийских» (индоиранских) богах, которым якобы поклонялись хурриты или по крайний мере государство Митанни. Имена этих богов никогда не включаются в состав так называемых теофорных(т.е. содержащих имя бога, как, например, «Богдан», «Христофор» и т.п.) имен этого региона и встретились лишь в огромном списке хеттских и митаннийских богов (среди которых немало на самом деле шумерских, аккадских и др.), которые призываются как гаранты международного договора между Суппилулиумой, царем хетток, и Шаттивасой, будущим царем Митанни. Где-то ближе к концу списка митаннийских богов названы Митрашшиль, Арунашшиль (или Урванашшиль), Индра, Насатьянна. Это не значит, как полагают индианисты, незнакомые с хурритским языком, «Митра, Варуна, Индра и (близнецы) Насатья»; по-хурритски это значит: «принадлежащие к группе Митры, принадлежащие к группе Аруны (или Урваны — тождество с Варуной установлено не безупречно), Индра и Насатьи (мн.ч.)». Место, отведенное этим богам в договоре, и полное отсутствие следов их культа, даже в теофорных именах, указывает на то, что это не боги хурритского государства Ханигальбат, а лишь боги-покровители династии Митанни, вероятно в самом деле имевшей индоиранское происхождение до прихода в Верхнюю Месопотамию.

Литература хурритов дошла до нас плохо, по большей части в хеттских переводах (ср. лекцию 10). Образцов собственно хурритской литературы известно мало: в школьных прописях из Телль эль-Амарны, в копиях из Эмара (совр. Мескене на среднем Евфрате), Угарита и Хаттуши. Особенно широко представлены хурритские заклинания; имеются небольшие фрагменты жанра диалога, «нотная» запись культово-любовной песни; недавно найден в богазкёйском архиве эпический текст, написанный по-хурритски с хеттским подстрочным переводом (ещё не издан). Эпическая поэма о Гильгамеше в хурритской версии дает более пространно эпизод, который был центральным в поэме: апогей подвигов Гильгамеша и Энкиду, одоление Хувавы, хранителя кедровой рощи. Истинный смысл этого эпизода, как кажется, до сих пор еще не вполне разгадан.

Своеобразие хурритской культуры за сто лет развития хурритологии не без труда, но в конечном счете определилось, Посредническая роль хурритов, обосновавшихся в предгорьях Загроса, в Северной Сирии и Северной Месопотамии, была очевидна с самого начала и преувеличивалась, давая повод к утверждениям о вторичности хурритской культуры по отношению к месопотамской. Между тем оригинальность форм и декора керамики хуррптов, отличающейся изяществом и легкостью построений, в образцах, найденных в изобилии на Иорган-тене (Нузи) и в устье Оронта в Атшане (Алалах), близка особенностям расписной керамики о-ва Крит. Изысканный стиль резных печатей хурритского круга, изобретение катаного стекла для цветных флаконов и бус — все это выделяет художественный промыслы хурритов на фоне современных им культур как самобытные и по уровню развития наиболее высокие. В дальнейшем ассирийская традиция унаследовала многое от них. К позднехурритскому искусству относится замечательный золотой кубок со сценами из хурритских мифов, найденный на городище Хасанлу близ оз. Урмия (начало I тысячелетия до н.э.).

Литература:

Янковская Н. Б. Ашшур, Митанни, Аррапхэ./История Древнего мира. Ранняя Древность. -М. .-Знание, 1983 - с. 174-197

Средневавилонский период в нижней Месопотамии. Касситское царство и Элам.

Как мы видели, старовавилонский период истории Месопотамии завершился вскоре после 1600 г. до н.э. касситским завоеванием. Коренным местом обитания касситских племен были горные местности Западного Ирана — в верховьях р. Диялы и ее притоков у северо­западных пределов Элама. Были ли они здесь автохтонами или пришельцами, неизвестно. Ничего нельзя сказать также и о возможных родственных связях касситов с другими народами древности; ясно только, что они не были индоевропейцами. По долине р. Диялы касситы совершали набеги на Месопотамию в конце периода I Вавилонской династии. Одна из групп касситских племен еще в XVIII в. до н.э. продвинулась даже в Северную Месопотамию и обосновалась здесь в Ханейском царстве (на среднем Евфрате у устья р. Хабур). По-видимому, вожди касситских племен сначала служили местным правителям, но затем сами захватили власть и сделались царями. В этом качестве они и вошли в позднейшие списки касситских царей Вавилонии, хотя до воцарения в Вавилоне им было еще далеко. Лишь после разгрома его хеттами в 1595 г. до н.э. Вавилон достался касситам.

От XVI—XV вв. из Месопотамии до нас дошло очень мало документов. Первым известным нам касситским царем Вавилона был Агум II (XVI в. до н.э., второй по счету династии, которая первоначально правила в Хане). Он правил уже обширной территорией, куда входила Южная Месопотамия, кроме Приморья, а также горные области за Тигром, хотя «царем Шумера и Аккада» он себя не титуловал.