Стоило ему отвернуться, как таинственная голова высунулась в том месте, где он только что был, но не рявкала, а просто смотрела на меня.

— Фред, скорей! — заорал я. — Вот она!

Фред повернулся, поднимая брызги, но, конечно, голова уже скрылась под водой. Заклеймив меня презрительным взглядом, Фред забрался в лодку. Он не произнес ни слова, но я чувствовал, что он всерьез усомнился в моей порядочности.

Должен честно признаться, что до меня тогда еще не дошла вся серьезность случившегося — я весь был поглощен тайной рявкающей головы. Я смутно понимал, что за арматурой, какова бы она ни была, придется нырять. Но Фред был преисполнен мрачной решимости. Он пошел в лес и поднял крик, вызывая Ричи и Андре, а я все стоял, ожидая, что голова снова вынырнет из воды. Когда помощники подоспели, Фред велел отвести лодку с этого места и вырубить шесты подлиннее. Я наконец заинтересовался делом и предложил свою помощь, которая была принята без энтузиазма.

Ныряли все по очереди, но речушка оказалась очень глубокой — добрых тридцать футов, и глубже всего именно там, где утопла чертова арматура. Мало того, Андре доложил, что все дно утыкано корягами и громадными стволами, между ними неровные ямы, а дно — сплошной жидкий ил. Фред еще больше насупился, а я наконец понял, в какую переделку мы угодили. В моем воображении выстраивалась бесконечная череда дней, когда нам придется, изнемогая, спускать перегруженные лодки на сотни миль вниз по реке, а потом возвращаться против течения, запасшись новой арматурой, или как там ее называют. Я готов был на все, только бы избежать этого.

Единственное, что нам оставалось, — нырять на дно. Надо же было появиться Альме, отдохнувшей и чистенькой после сиесты и купания, когда мы все одновременно плескались в воде, — а прошло уже больше часа.

— Хэлло! Купаетесь? — жизнерадостно окликнула нас она.

— Нет, в карты играем: разве не видно? — огрызнулся кто-то.

— Глупая шутка. Что это вы делаете с шестами в воде?

— Понимаешь, самая нужная деталь мотора свалилась в реку.

— А почему вы за ней не нырнете?

Слова застряли у нас в горле, и мы все разом нырнули. До вечера мы тщетно ныряли, а выныривая, тщетно пытались объяснить Альме, почему мы этим занимаемся, пока кто-то не проронил слово «чай», после чего все, как по сигналу, наперегонки бросились в лагерь. Во время торжественной чайной церемонии Фред хранил гробовое молчание, я без конца извинялся, валя все со своей головы на выныривающую откуда ни возьмись и рявкающую, а Альма превесело болтала. У Фреда наконец лопнуло терпение, он встал и ушел.

Спустя некоторое время он громко кликнул Андре, и вскоре из-за тростников донесся гулкий стук чего-то железного. Я пошел посмотреть и увидел, что они тащат волоком помятую четырехгаллонную канистру из-под керосина.

— Что здесь имеет место быть? — вопросил я, заметив, что Фред явно приободрился.

— Это, ваше сиятельство, — ответил он, указывая на жестянку, — имеет быть водолазный колокол.

Я сбегал за Альмой, и мы благоговейно следили, как странное приспособление напяливали на голову Андре. Над плечами были вырезаны полукруглые выемки, плотно прилегавшие к телу, а с обеих сторон пониже подмышек в жести просверлили дырочки, через которые пропустили носовые платки — туго затянутые, они прочно закрепили устройство на голове. Потом в дно реки на том месте, где утонула арматура, воткнули два шеста, и Андре стал потихоньку спускаться в положении стоя, перебирая руками по шестам.

Несколько раз он опускался на пять минут и после четвертого погружения вылетел с громким воплем в туче брызг и пузырей. Из-под канистры он кричал нам, что нашел ее, и тянул вверх руку с драгоценной находкой.

Андре осыпали поздравлениями, и всеобщее ликование испортил только я, не к месту помянув рявкающую голову. Фред буквально испепелил меня взглядом и вернулся к мотору. Я огорчился и пошел с Андре осматривать ловушки.

Когда мы вернулись, в лагере не было ни души. Таинственное исчезновение! Потом Андре заметил, что челнока нет на месте. Приближались сумерки. Я побрел к берегу, и, как только вышел к реке, что-то громогласно рявкнуло справа от меня, и в ту же минуту у меня за спиной в опасной близости прогремел выстрел. Я подпрыгнул и обернулся назад — вся наша компания сгрудилась в челноке, прямо у меня под ногами.

— Эй, что тут происходит? — спросил я.

— Тс-с-с! — зашипели все разом.

Я молча забрался в челнок и взял у Ричи весло. Фред шепотом извинился и указал куда-то вперед. Мы оттолкнулись от берега и тихо поплыли вверх по реке.

Добравшись до места, где выныривала голова, мы стали осматриваться. Через несколько минут у нас за кормой раздалось рявканье, и тут, оглянувшись, мы успели увидеть голову, которая, поднимая волну, плыла по воде гораздо ниже нашего лагеря. Мы поспешно развернулись и погнали челнок назад. Это повторялось раз пять или шесть — голова то высовывалась в самых неожиданных и удаленных друг от друга местах, то исчезала. Мы решили устроить загон, шлепая веслами по воде.

Отчасти мы добились желаемого эффекта. Голова высовывалась из воды впереди нас, и мы ее догоняли. Наконец, уже не прячась под воду, она поплыла впереди и свернула в небольшой ручеек. Мы с бешеной скоростью заработали веслами.

Русло ручейка было заполнено растущими в воде деревьями, подростом и лианами. Русло ветвилось и извивалось, пробираясь то среди высоких берегов, то среди широких затопленных пойм, сквозь тесный строй колючих пальм. Временами мы видели голову, а иногда до нас доносилось из-за деревьев только рявканье. Наконец мы вышли к очень мелкому месту, где обладатель головы наконец-то вылез из воды и зашлепал дальше вброд. Мы увидели его только мельком, но успели заметить длинное туловище на коротких лапах. Мы погнали челнок и скорее ввинтились, чем въехали, в заросли на небольшом склоне, где воды уже не было. Вытянув челнок на берег, мы высадились. Фред, у которого было ружье, нырнул в заросли. А я, разувшись в челноке, чтобы удобнее было упираться в скользкое дно при гребле, теперь отстал — земля в лесу была густо усеяна шипами и колючками. Фред исчез из виду.

Вдруг разразилась настоящая канонада, а за ней послышались призывы о помощи. Когда мы подбежали, Фред стоял по пояс в заводи, а у ее дальнего берега что-то металось и ревело — иначе я не могу это описать. Мы рассыпались цепью и вооружились палками, но не успели подойти к зверю, как он сделал гигантский прыжок и затих, плавая у самой поверхности воды. Мы вцепились в него и вытянули на берег.

Зверь оказался выдрой невиданных размеров — больше шести футов от кончика носа до кончика хвоста. Это был первый из добытых нами экземпляров гигантской выдры (Pteroneura braziliensis). Мы тут же уселись и принялись ее рассматривать.

Выдры все в основном похожи друг на друга — у них гладкий густой мех, мощные хвосты и плоские головы. Эту выдру отличали типичные признаки, доведенные до крайности. Голова у нее была очень широкая и плоская, с мордой, как у акулы. Глазки крохотные, ноги настолько короткие, что вряд ли подходили для чего-нибудь на суше, играя в воде роль плавников. Между всеми пальцами до самых когтей натянута перепонка, на хвосте с боков были негнущиеся ребра, позволявшие рулить с помощью хвоста, перемещаясь вверх и вниз в водной стихии. Зверь весил пятьдесят фунтов, и желудок у него был битком набит рыбой, главным образом пири, к тому же он, судя по всему, закусил еще кладкой крупных — крокодильих или птичьих — яиц.

Я уже говорил, что животные в природе встречаются скоплениями, или сообществами. На этот раз случайная остановка привела нас в одно из таких чудесных мест. Тростники, прилегающий к ним лес, вода и воздух были полны живых существ. Мы частенько наведывались на болота, примыкавшие к ручейку, куда мы загнали выдру. Мы с Альмой однажды вечером сидели, поджидая птиц, которые каждый вечер в сумерках слетались на ночлег к воде, в надежде подстрелить какую-нибудь из них на ужин. Но птицы так и не прилетели, и мы засиделись, беседуя о том о сем, до глубокой темноты. В лесных болотах вечно что-то шуршит, хлюпает или внезапно чавкает грязью, поэтому мы не обращали внимания на окружающее.