Полуночник повернулся и нанес два удара по ягодицам великана. Тот закачался. В одной руке великан держал палицу, а другой попеременно хватался то за плечо, в котором застряла стрела, то за раненое колено, то за проколотые ягодицы.

Палица едва не задела проворного Элбрайна. Он присел на корточки, позволив ей просвистеть у себя над головой, потом резко выпрямился и нанес несколько сильных ударов по запястью великана.

Чудище взвыло, палица полетела на землю.

Но этот маневр не прошел бесследно для Полуночника. Он не смог увернуться от палицы великана. Она ударила его в плечо. Он несколько раз перекувырнулся в воздухе и повалился на землю, отчаянно пытаясь смягчить удар.

Элбрайн пришел в себя и изучающе оглядел своего врага. Такого отвратительного великана ему еще не приходилось видеть. Одна губа у того была разорвана, а лоб украшала гнусная татуировка, изображавшая разорванного пополам гоблина. Правого уха не было, в левом болталась тяжелая золотая серьга. Злорадно ухмыляясь, великан посмотрел на своего раненого сородича. Тот кивнул, давая понять, что еще способен сражаться. Тогда одноухий великан медленно двинулся на Элбрайна.

Даже для обученного эльфами воина два великана были выше его возможностей.

Хорошо, что их оставалось хотя бы двое. Полуночник бросил быстрый взгляд на Дара. Лежащий возле коня великан все еще пытался подняться, но Дар каждый раз ударял по нему передними копытами.

Ослепший на один глаз великан отчаянно пытался встать и, едва конь отвернулся, начал подниматься.

Дар позволил ему это сделать, но лишь затем, чтобы с силой лягнуть. Задние ноги коня ударили великана по лицу, и тот растянулся на земле. После этого конь опять начал бить его передними ногами по голове.

Этого Полуночник уже не видел. Его заботило, как увернуться от внезапных ударов ближайшего к нему великана. Тот наносил удары сплеча. От каждого из них дрожала земля. Здесь уже не пригнешься и не проползешь низом.

Второй великан нащупал свою палицу, но, судя по всему, не торопился присоединяться к соплеменнику.

Однако кольцо преследователей сжималось. Полуночник слышал, как они подходят со всех сторон, и понимал, что отпущенное ему время подходит к концу.

Меж тем Пони не сидела сложа руки. После нанесенного ею удара, сделавшего пролом в заграждении и очистившего путь для Элбрайна и Джуравиля (а также и для Роджера, о чем она не подозревала), она сбежала с холма и устремилась на север. Пони старалась быть ближе к Элбрайну, определяя по вражеским крикам и по звону меча его местонахождение. Она не сомневалась, что и ее любимый тоже продвигается в северном направлении.

Пони перемещалась короткими перебежками, от укрытия к укрытию, постоянно оглядываясь и стараясь хоть как-то разобраться в происходящем. Она увидела головы двоих великанов, потом увидела, как один из них вдруг дернулся и взвыл от боли. Значит, они столкнулись с Полуночником. Однако когда над приземистыми домами замаячила голова третьего великана, Пони сообразила, что ее мужу грозит серьезная опасность.

Она полезла в сумку с самоцветами, стараясь найти тот, который мог бы сейчас помочь. Рубин был бесполезен, поскольку ей не хватит времени пробраться к Элбрайну. Можно было бы воспользоваться графитом и пустить молнию поверх крыш. Однако Пони опасалась, что удар коснется и ее любимого, особенно если он ведет ближний бой.

— Малахит, — решила женщина, доставая зеленый обрамленный камень.

Она поднимет одного из великанов в воздух и тем самым внесет некоторую определенность в сложившуюся ситуацию.

Доставая малахит, Пони натолкнулась на другой камень — магнетит — и подумала, что разумнее будет воспользоваться им.

Она подняла руку и сконцентрировала зрение, взглянув через магический камень в поисках какого-нибудь металлического предмета, на который она смогла бы направить удар.

Ничего. Великаны не носили доспехов, а их палицы были деревянными.

Пони закусила губу, вгляделась пристальнее. Снова ничего. Она уже собиралась вернуться к малахиту, когда сердце радостно забилось: она увидела, как еще один великан упал, и наконец, камень засек металлический предмет на голове оставшегося великана, возле его уха.

Полуночник отпрыгнул в сторону, увернувшись еще от одного удара сплеча. Он выхватил меч, намереваясь сделать внезапный выпад, но великан успел повернуться и оказался вне досягаемости.

Элбрайн понял: у этого есть опыт. Он бросил беспокойный взгляд и увидел, что второй великан следит за ним.

Начался второй круг сражения с гнусным великаном, и опять победителей не оказалось, хотя Полуночнику удалось нанести удар. Однако и в этот раз великан только взвыл, но не от боли, а от смеха. Да и сотоварищ его, похоже, очухался и был готов присоединиться.

— А-аа, сейчас я тебя! — прорычал гнусный великан.

И вдруг слова разом оборвались: голова великана с хрустом наклонилась вбок. Потом она вновь выпрямилась, но глаза его больше не видели Элбрайна. Их застилала темнота. Великан рухнул, упав лицом на землю.

Элбрайн заметил, что у его противника исчезла серьга. Впрочем, не исчезла. Ее вдавило прямо в череп великана, прямо в его мозг!

Не теряя времени, Элбрайн повернулся к последнему великану, нанес стремительный удар и издал торжествующий клич. Фомориец упал навзничь, придавив собой поври, который заворачивал в это время за угол, пытаясь улизнуть.

Происшедшее не стало загадкой для Элбрайна. Он кратко поблагодарил Пони, ибо знал, что помощь пришла от нее. Затем он рассек мечом надвое череп великана и стер с магнетита запекшуюся кровь.

— Дар! — позвал он и побежал за своим луком.

Конь заржал и повернулся, помедлив лишь затем, чтобы нанести последний двойной удар по измолоченному лицу великана. Потом он легким галопом подбежал к Полуночнику. Элбрайн вскочил к нему на спину, примостив у бедра меч и выхватив лук.

Он пустил стрелу в поври, придавленного великаном и упрямо пытавшегося встать на ноги. На всякий случай Элбрайн проехался конем по ним обоим. Потом он устремился в проход и повернул в другой переулок. Погоня продолжалась.

В отличие от Элбрайна, Роджер He-Запрешь делал все возможное, чтобы не привлекать к себе внимания. Этот проворный воришка осторожно перескакивал с крыши на крышу, если дома стояли близко, или неслышно спускался на землю и подымался вновь, если перепрыгнуть не удавалось. Дважды он, сам того не желая, оказывался на одной крыше с врагом. Но в обоих случаях он вел себя предельно осторожно и двигался неслышно, словно тень. Ни гоблин, ни поври даже не заметили его, поскольку их внимание было поглощено погоней за Элбрайном.

Свет костра все время направлял Роджера и безошибочно вел через город, пока парень не оказался на очередной крыше всего лишь в двадцати футах от пленников. Их было около тридцати. Одежда их давно превратилась в лохмотья, а сами они в глубоком отчаянии сидели на земле, скованные цепью друг с другом. Вокруг толпились враги, но особое внимание Роджер сосредоточил на двоих. Один был великан, такой громадный, какого парню еще не доводилось видеть. Другой — сам Коз-козио Бегулне. Роджер заметил, что все внимательно глядели на главарей.

— Мы обречены! — выл Коз-козио. — Полуночник добрался и сюда. Весь мир стал проклятым местом!

Великан покачал своей огромной головой и спокойным голосом велел поври замолчать.

— Не ты ли хотел, чтобы он сюда пришел?

— Ты ничего не знаешь! — взвился Коз-козио. — Тебя не было там, в долине, в разгар боя, когда он убивал нас.

— Жаль, что не убил, — сухо ответил великан.

Роджер чуть не подпрыгнул. Великан с мозгами? От одной этой мысли парня пробрала дрожь. Обычно считалось, что единственное слабое место у великанов находится над бровями.

Пожав плечами, парень спустился на землю с обратной стороны амбара, куда не достигал свет костра. Роджер обогнул амбар, на цыпочках подобрался к пленникам и примостился между двумя из них. Те немало удивились, но ничем не выдали своего состояния, и Роджер, достав отмычку, принялся за их кандалы.