Может, и не смогу так больше... перерос... страху набрался со стороны... Когда успел?
Кулинич засуетился, захрустел ножками стула и подвинулся ко мне - значит, хочет обсудить что-то, - немедленно среагировало внутри, и он выдал мне прямо в лоб:
- Ты, говорят, уходишь от нас? - я опешил и туго переключался от зимнего склона в свой трудовой дом.
- Василий... - я притормозил его имя, чтобы окончательно включиться. - Кудряшова сообщила? - он простодушно кивнул:
- Ты ж понял - мы утром обсуждали... Вся лаборатория гудит... я тебя предупреждал, - он обиделся явно. - Торопишься... работы не видно... все бегаешь, бегаешь, таскаешь свои детальки, как пчелка, а народу надо, чтобы ты трудился, как говорится, в поте... вот... Ну, и получается... Ты что, правда, уходишь? - спросил он другим тоном. И я жутко разозлился.
- Надо бы! Послать всех вас...
- Вот видишь! Сам себе трудности создаешь... Диссертацию надо шесть лет делать, ну, пять, понял... Тогда тебя уважают и все такое, и в коллектив врастаешь уже прочно, а так... - он махнул рукой
- А если я не хочу в вас врастать?! Ты-то что? У тебя все готово, че тетехаешься?
- Не обо мне речь! Сам подумай...
- А ты? - я уже непозволительно повысил голос и зря - все сзади бросили обсуждать воспитательниц в детском саду и колготки и замолчали. - Вась, сосчитай до трех - это молодой специалист отсидеть должен. Забыл? Тебе что, срок не давали? А я только второй год отсиживаю! А?
- Ну, не в этом дело... - он вдруг смягчился... - Я-то что... я тебе по-дружески... а ты не слушаешь... Тормознут - дольше выйдет... поспешишь -людей насмешишь...
- Ну и... - я вовремя оглянулся, сберёг в себе всякие нехорошие слова... и пошел в цех. Авдошкина меня перехватила на последней ступеньке лестницы, неожиданно распахнув свою дверь:
- Борода просил зайти! - трагически сказала она и подперла подбородок кулачком с оттопыренным на щеку указательным пальцем. Точь-в-точь, как в деревне на завалинке вечерком.
- Сейчас?
- Когда освободитесь! - она даже глаза вытаращила и покачала головой: мол, допрыгался.
- Ладно, - сказал я, - когда освобожусь, и поплелся в цех, хотя мне там ничего уже не было нужно...
- Лучше сейчас! - услышал я вслед ее голос.
Андрюшка стоял у цеховых ворот в одной шапке без пальто и, положив руку на калитку, чтобы отворить ее. Он увидел меня и стал ждать.
- Зайдем ко мне. Поговорить надо, - сказал он, и мы молча гуськом потащились через двор по свежей тропинке наискосок в одноэтажный домик их лаборатории у забора. Я бы сюда с удовольствием перешел работать - так красиво у них вокруг было: будто в сказочный лес попал перед самым рождеством! И кусты в белых шубках с кокетливыми шапочками, и елочки, еще не успевшие отряхнуться, тропинка метлой пошкрабанная со следами каждого прутика, веник у входа, чтобы снег с обуви обтряхнуть... Я бы и тему поменял... Бог с ней. Зато каждый день в такой красоте - окна прямо на эту картинку ...
- Николай, окажи услугу! - я-то, честно сказать, приготовился, что он меня сейчас тоже учить начнет. - Вот: все. Завершил! Через месяц предварительная... я прежде, чем Соломону нести, прошу тебя прочесть, - он сдвинул по столу толстенную папку с диссертацией в мою сторону. - Ну, с карандашиком... найди время... - я вдруг так обрадовался, от благодарности наверное, что почувствовал даже, как слезы подступают, и очень этому удивился. Неожиданно все так происходит...
- Здорово у тебя тут, Андрюшка! Вид, как на картине у передвижников! - он, конечно, тоже обрадовался... такой похвале, будто это его картина, и полез в стол. - Хочешь несколько строк? - он развернул кипу листочков из-под копирки и прямо без перехода бросил мне навстречу: "Мело, мело по всей земле, во все приделы, свеча горела на столе, свеча горела..." - замолчал и уставился на меня.
- Пастернак, - сказал я тут же, хотя слышал это первый раз в жизни. Ему всегда, на все стихи надо говорить "Пастернак", он других по-моему не читает.
- Молодец, - похвалил Андрюшка совершенно серьезно, - из "Живаго", -прошипел он, заговорщицки понизив голос: - Дали перепечатать.
- А когда защита?
- Ну... - он как-то затруднился и стал считать в уме... - Вот ты прочтешь, потом шеф, потом предварительная... ну, к следующей осени, думаю уже отстреляться... весной плохо - ВАК летом спит, а там.. ну, как раз...
- Ладно, - сказал я.
- Ты вот что... - он как-то замялся. - В следующую среду не хочешь посетить... дружеский кружок...
- Я знаю, - перебил я. - Мне Люська говорила.
- А, да! - сообразил Андрей. - Вы что с ней... совсем... ну, я не то что бы... но по-дружески можешь сказать...
- Не знаю, Андрей, - я почувствовал, что скисаю. - И Люська, и диссертация... и...
- Сам виноват! - выручил он меня. - Я тебе говорил...
Борода встретил меня приветливо, даже привстал по-джентльменски.
- Редко заходите. Не мучают вопросы...
- Справляюсь пока... - я уже научился осторожничать и решил, что здесь последняя стадия обработки сейчас начнется.
- У меня к вам два дела: во-первых, в Петербурге конференция...- у меня отлегло от сердца, и я уже слушал вполуха, уставившись на него глазами. - Международная... вот прислали тезисы... - он поднял и положил обратно на стол брошюрку... - Хотел бы попросить вас поехать... поучаствовать... - я совсем обалдел... - У вас как с работой?
- Ммм... - ничего о себе не знаешь: даже не представлял, что так умею волноваться. -Экспериментов много провел... Вы же знаете, вот на маленьком... на новом стенде... ну, и методику нашел... - тут он вдруг перебил меня:
- Я знаю... мне Борис Давидович звонил... - ну, у на моём лице, видно, дебильное выражение проявилось... Борода даже улыбнулся... и успокоил меня - Мы с ним учились вместе и работали... Очень заинтересовался вашей работой... хвалил... Да... так вот, вы там посидите, послушайте... с вашими языками... Рефераты, рефератами, а ученые - народ увлекающийся... глядишь, чего-нибудь интересненького и подкинут от себя, сболтнут... А вы внимательно слушайте... записывайте... отчетик небольшой... Ну, и Питер, конечно... провинциальный город, но для экскурсий... - он даже причмокнул и пальцами щёлкнул. - Вы там часто бывали?.. Слушайте, - он даже как-то притушил вторые согласные и получилось: - Слушьте, а ведь у вас такая родовитая фамилия! Вы не из тех Волынских... в России, знаете, кругом история, кругом... да так запорошено... Ну, договорились?! А вот тезисы, возьмите себе, просмотрите... там и даты, и все такое... Вы еще от нас не ездили в командировки?.. Ну, с почином... к Ольге Семеновне зайдете... я сейчас ей позвоню... - он все время голос менял, как артист, и набрал местный номер... - Ольга Семеновна... да, это я снова... да, будьте любезны, к вам сейчас... Вы сейчас сможете? - это он мне, значит. - К вам сейчас Николай Аркадьевич Волынский зайдет, помогите ему, пожалуйста, с командировкой на конференцию... Конечно, конечно... - а я завидовал ему... я так никогда не сумею... вальяжно и открыто и "целую ручки"... и "Питер"... и губы у него такие сочные, красивые, и даже покашливает он как-то вкусно, обстоятельно и по-барски, как в театре...
Люська спала на верхней полке. Блики света пробегали по ее лицу. Без очков и с близкого расстояния оно казалось совсем другим - плоским и почти незнакомым. Я стоял в проходе, положив локти на верхние полки, и поэтому мог смотреть на нее спящую сколько угодно долго. Внизу похрапывал полковник... черт его занес к нам... вторая-то верхняя полка пустовала от самого Питера. Люська, как только я сказал ей про задание Бороды еще по телефону, вечером отрапортовала мне, что уже выписала командировку и билеты возьмет сама, поэтому я первый раз в жизни ехал в мягком вагоне с бронзовыми ручками, столом и креслом в купе на двоих...
Как это у нее все получается? - думал я, глядя на ее аккуратные бровки, чуть красноватые полоски сомкнутых век, как два маленьких ротика - на каждом глазе, которые глотают все, что попадает навстречу взгляду в окружающем мире...