Дело моей жизни завершено, — тихо проговорил секретарь и погрузился в размышления, вполне приличествующие ученым людям не только в доме при свете лампы, но и на ночной дороге при блеске луны.

Когда Дэн вернулся в деревню, там уже стоял гомон. Люди с факелами метались по узкой улице среди наглухо запертых ворот.

Поздравляю! — сказал Дэн старику, главе семьи, который стоял у ворот, опираясь на палку. — Они даже не подожгли деревню.

Они очень торопились, — сосредоточенно промолвил старик, прислушиваясь к отдаленному стуку копыт. — Этот ученый господин оказался соглядатаем. Его зовут "Старцем с Кедровой Горы". Это он привел сюда стражу. Позор на весь наш род и на всю округу!

Никакого позора нет, — сказал Дэн. — Никто не знает, где ждет его счастье или несчастье. Есть люди, которые снова поднимут упавшее знамя.

Друг Фына, капитан и владелец джонки, оказался очень деловым человеком. Он не терял времени даром. Сидя в каморке рулевого, под палубой, Ю слышал, как капитан перекликался со случайными пассажирами.

Десять долларов до города Уху! — кричал он каким-то людям на берегу.

Плачу, — отзывались с берега.

За сундук еще десять долларов!

Плачу, — отзывались с берега.

Еше один пассажир был доставлен на борт джонки.

Откуда изволит ехать ваше превосходительство? — спросил капитан.

Из Нанкина, — отвечал голос, который показался Ю очень знакомым.

Судя по слову "превосходительство" и по ответу па ломаном китайском языке, это был заморский дьявол.

Из Нанкина! — сокрушенно зацокал языком капитан. — Это будет стоить дороже…

Почему?

Ваше превосходительство как будто не изволит служить в победоносных войсках генерала Цзэн Го-фаня?

Это тебя не касается, мой друг.

Очень сожалею. Тридцать долларов… Нет, сорок долларов!

Плачу, — отвечал заморский дьявол. — Но ты мошенник!

А что будет, если у меня из-за вас отберут джонку?

А это уже меня не касается. Вот деньги, остальное твое дело… Постой… Кто там на корме?

— Отец…

— Чей отец? Твой?

Почтенный отец. Старый отец. Святой отец.

Откуда он?

Из Нанкина, ваше превосходительство.

А это кто?

Это мой убогий младший брат.

Капитан имел в виду Фына, который смирно сидел ва палубе и теребил фальшивую косу.

Ю находился в крошечной каморке рулевого под палубой. Здесь раньше помещался груз. На нарах лежало металлическое зеркальце и одеяло.

Зачем берешь столько пассажиров? — укоризненно прошептал Фын капитану джонки. — Это опасно…

Нисколько, — невозмутимо отвечал капитан. — Наоборот, это лучше. Смотри, сколько иностранцев! Солдаты побоятся остановить такую джонку.

Девушка-рулевой — хозяйка каморки, в которой прятался Ю, стояла опершись на балку руля и бесстрастно смотрела вперед. Это была босоногая загорелая дочь капитана.

Ю, скорчившись, уселся на нары и услышал на палубе такой разговор:

Иисус-Мария! Что за дьявольщина! Капитан Джонс?

Отец Салливен? — удивленно отвечал Джонс. — Вы тоже из Нанкина?

Что в этом удивительного, сын мой? Я прибыл туда как христианский пастырь, чтобы спасти человеческие души от дьявольских заблуждений. У меня пропуск за подписью самого Цзэн Гофаня. Но самое интересное было уже позади. Я видел всего три — четыре десятка пленных, большей частью пожилых людей, которых вели на казнь. Мне много хлопот наделал мой осел да еще этот проклятый револьвер…

Отец Салливен, — смущенно сказал Джонс, — неужели вы были вооружены?

Да, капитан, представьте себе отца Салливена верхом на осле, в сапогах, с большим револьвером в кобуре! Святая католическая церковь знает уже подобные случаи: вот, например, святой Игнатий Лойола, основатель нашего ордена… Но что поделаешь! С тех пор как тайпины разорили Сиккавейскую обшину…

Разве ее разорили?

Да, убытки наши велики. Невежественные крестьяне ворвались в Сиккавей и, решив, что изображения святых суть буддийские идолы, кощунственно бросили святые статуи в реку. С тех пор отец-настоятель смотрит сквозь пальцы на наличие оружия у наших проповедников. Кстати, я немного знаю военное дело. Я прошел хорошую школу, когда служил в кавалерии Соединенных Штатов.

— Неожиданные подробности вашей биографии, — заметил Джоне.

Да, сын мой! Все годится для борьбы с ересью. Наш орден имеет в этом деле некоторый опыт. Но хватит говорить обо мне! Что с вами? Долго ли вы были в Нанкине? Что вы там делали? Зачем вы уехали в такой драматический момент? Куда вы направляетесь? Какого вы мнения об этих негодяях?

Как много вопросов сразу! — сказал Джонс.

Вы не боитесь китайских застав, сын мой?

Почему мне их бояться?

Они очень подозрительно относятся ко всем, кто плывет из Нанкина. Знаете, там было много европейских инструкторов — в армии их Небесного Царя… О, мнепротивно произносить это имя!

Я не был инструктором, — отвечал Джонс, — я английский подданный.

Ведь вы, кажется, служили в "Вечно Побеждающей Армии"?

Да, я служил там.

А! Понимаю!..

В середине дня джонка остановилась. Ю слышал, как капитан объяснял патеру, что по реке плывет большое количество трупов и продвигаться вперед очень трудно.

Вдруг раздался выстрел, и наверху началась беготня.

Ю с трудом оставался на месте. Он чувствовал сильное желание выбежать наверх и броситься в воду. Соседство капитана Джонса и патера Салливена ему не нравилось. Капитан джонки внушал ему сильные подозрения. Но приходилось надеяться на Фына, которому этот капитан приходился земляком.

С берега начали что-то кричать, и к борту джонки подошла лодка.

Послышались громкие голоса и резкие окрики. Наверху кто-то ходил и бряцал оружием.

Над головой Ю заскрипели доски. Голос отца Салливена зазвучал на этот раз чуть слышно.

— Вы ничем не рискуете. Здесь бывший тайпинский инструктор. Кроме того, кто-то копошится под палубой.

А вы кто? — спросил другой голос на дурном английском языке.

Я отеи Салливен из Сиккавейской общины. Меня тут хорошо знают. Вот мой пропуск. Этот офицер — Джонс. Он дезертир из английского флота.

Э, нет, святой мистер, дезертиры из английского флота не нужны! Нужны длинноволосые разбойники. Понимаете?

Советую вам обыскать всю джонку. Впрочем, поступайте как знаете.

Ю приподнялся и чуть не ударился головой о перегородку.

"Ищут, цинские лисицы! Проклятый патер!" Наверху что-то зашевелилось. Выпала доска палубы.

Кто тут? — спросил Ю, сжимая кулаки.

Тише, не кричи!

Это была дочь капитана. Она спрыгнула в каморку. В руке у нее болтался крошечный фонарик.

— Священник сказал начальнику чертей, что здесь есть беглецы из Нанкина. Обыскивают всю джонку. Полезай сюда и сиди тихо. Вот сюда, в ящик.

На яшике было написано: "British India Opium". Он был пуст. Ю не медлил ни минуты. Крышка захлопнулась над ним, и фонарик погас.

Прошло не меньше получаса. Караул обыскал уже всю джонку. Наверху снова послышались шаги.

А здесь что?

Помещение моей ничтожной дочери, — вежливо отвечал капитан.

Вылезай! — скомандовал начальник караула, обращаясь к девушке.

Ю замер.

Здесь нечего искать, — прозвучал голос Фына. — Кто мог спрятаться в такой конуре?

Я вижу здесь кое-что получше, — отвечал начальник. — Эй, капитан, откуда ты везешь груз?

Это пустой ящик, преждерожденпый господин, — отвечал сверху капитан. — У кого сейчас купишь опиум в Нанкине?

А если здесь нет опиума, то должно быть серебро, — упорствовал начальник. — Не может быть, чтобы ты не пограбил в логове разбойников! Я еще не видал честных лодочников.

Крышка с ящика упала. Над Ю нагнулось мясистое, грубое лицо, освещенное сбоку фонарем. Юноша увидел форменную куртку.

— Ай-яй, это он! — разочарованно протянул начальник. — А я думал — серебро…

Ю вылез.

Зачем спрятался?

Я испугался.

Честные люди не пугаются… Кто ты?