Наконец мы подошли к еще одному ручью, пересекавшему дорогу, — небольшому, не более тридцати сантиметров в самом глубоком месте. Вода имела острый неприятный запах, сказавший мне, что выше по течению стоит дубильня или очистительный заводик. Моста не было, и Кетх-Селхан медленно перешел ручей, осторожно ставя копыта на каменистое дно. Я мельком подумал, как ему, должно быть, приятно погружать ноги в воду после дневного перехода.

Ручей не слишком нас задержал, но в следующие полчаса пришлось пересекать его еще три раза, поскольку он извивался туда-сюда поперек дороги. Впрочем, это было не более чем неудобство — ручей нигде не бывал глубже полуметра. Каждый раз, как мы переходили его, едкий запах становился сильнее. Растворители и кислоты — если не очистительный завод, то по меньшей мере шахта. Я держал поводья в руках, готовый поднять голову Селхана, если он вдруг вздумает попить, но он был для этого слишком умен.

После долгого легкого галопа я выехал на холм и увидел внизу, в маленькой, заросшей травой долине, перекресток. Прямо под указательным столбом сидел лудильщик. Один из двух его ослов был так загружен тюками и сумками, что, казалось, готов откинуть копыта прямо здесь и сейчас. При этом второй, совершенно без груза, стоял у обочины грунтовой дороги и пасся, а рядом с ним громоздилась гора разнообразного хлама.

Лудильщик сидел на маленьком табурете, прямо на дороге, и выглядел удрученным. Когда он увидел, как я съезжаю по склону холма, его лицо просветлело.

Подъехав поближе, я прочитал знак. К северу лежал Требон, к югу — Темфолз. Приблизившись к лудильщику, я натянул поводья. Мы с Селханом оба могли здесь отдохнуть, а я не настолько спешил, чтобы не пообщаться с лудильщиком. Наверняка он мне скажет, сколько осталось ехать до Требона.

— Привет! — поздоровался лудильщик, поднимая голову и прикрывая глаза рукой. — У тебя вид паренька, которому что-то нужно.

Он был пожилой, лысый, с круглым дружелюбным лицом.

Я рассмеялся.

— Мне нужна куча всего, лудилыцик, но не думаю, что у тебя что-нибудь из этого завалялось в мешках.

Он радостно улыбнулся:

— А вот не стоит прям так спешить… — и умолк, на мгновение опустив глаза и раздумывая. Когда он снова встретился со мной взглядом, его лицо было все таким же дружелюбным, но куда более серьезным. — Послушай, буду с тобой честен, сынок. Моя ослица разбила себе переднее копыто и не может везти груз. Я застрял здесь, пока не найду какой-нибудь помощи.

— В обычный день ничто не могло бы осчастливить меня больше, чем помощь тебе, лудильщик, — сказал я. — Но мне нужно как можно быстрее попасть в Требон.

— Это дело невеликое. — Он кивнул на северный холм. — Ты всего в километре от него. Если б ветер дул на юг, ты б унюхал дым.

Я посмотрел в направлении, в котором он указал, и увидел дым, поднимающийся из-за холма. Меня накрыло огромной волной облегчения: еще только час пополудни, а я уже добрался до места.

Лудильщик продолжал:

— А мне надо попасть на Ивсдаунские пристани. — Он кивнул на восток. — Я договорился с кораблем ниже по реке и очень не хочу его упустить. — Он многозначительно оглядел моего коня: — Но мне нужно новое вьючное животное, чтобы везти поклажу…

Похоже, удача повернулась наконец ко мне лицом. Селхан — великолепная лошадь, но теперь, когда я уже добрался до Требона, он будет только поглощать мои ограниченные ресурсы.

Однако, если ты хочешь что-то продать, никогда не стоит этого показывать.

— Уж больно хорошая лошадь, чтоб ее навьючивать, — заявил я, похлопывая Кетх-Селхана по шее. — Это чистокровный кхершаенец, и могу сказать, что лучшего коня я не видел за всю жизнь.

Лудильщик скептически оглядел жеребца.

— Он выдохся, вот чего, — сказал он. — У него не осталось сил даже на один километр.

Я соскочил с седла и пошатнулся: нетвердые ноги чуть не подогнулись подо мной.

— Отдай ему должное, лудильщик. Он проехал сегодня весь путь от Имре.

Лудильщик хмыкнул:

— Ты неплохой враль, парень, но тебе пора бы знать, когда остановиться. Если приманка слишком велика, рыбка не клюнет.

Мне даже не пришлось изображать ужас.

— Прости, я не представился. — Я протянул руку. — Меня зовут Квоут, я бродячий актер из эдема руэ. Даже в самый черный день я не стал бы лгать лудильщику.

Он, немного ошеломленный, пожал мою руку.

— Ну, тогда мои искренние извинения тебе и твоей семье. Редко увидишь кого из вашего народа одного на дороге. — Он критически оглядел коня. — Весь путь из Имре, ты сказал? — Я кивнул. — Это что же, около ста километров? Адская скачка… — Он посмотрел на меня и понимающе заулыбался: — Как твои ноги?

Я ухмыльнулся в ответ.

— Лучше просто сказать, что я с удовольствием снова ими похожу. Конь, пожалуй, потянет еще километров пятнадцать, а вот о себе такого сказать не могу.

Лудильщик оглядел жеребца и испустил бурный вздох.

— Ну, как я уже сказал, ты на мели меня застал. Сколько ты за него хочешь?

— Ну-у, — начал я, — Кетх-Селхан — чистокровный кхершаенец, прекрасной масти, и это нельзя не заметить. На нем нет и пятнышка. Ни единого белого волоска…

Лудильщик расхохотался:

— Беру свои слова назад, — сказал он. — Ты ужасный враль.

— Не вижу, что тут смешного, — слегка натянуто отозвался я.

Лудильщик странно посмотрел на меня.

— Ни единого белого волоска, ага. — Он кивнул мимо меня на зад Селхана. — Ну, если он весь черный, то я — Орен Велсайтер.

Я повернулся и увидел, что на левой задней ноге Кетх-Селхана появился отчетливый белый носок, доходящий до скакательного сустава. Пораженный, я подошел и наклонился посмотреть. Носок был не совсем чисто белый — скорее уж застиранный серый. Я принюхался и уловил слабый запах ручья, который мы пересекали на последнем отрезке нашего пути… Растворители.

— Вот ведь шимов гад, — ошарашенно протянул я. — Он продал мне крашеную лошадь.

— Разве имя не предупредило тебя? — ухмыльнулся трактирщик. — Кетх-Селхан? Господи, парень, кто-то, вспоминая тебя, сейчас здорово веселится.

— Его имя означает «сумрак», — сказал я.

Лудильщик покачал головой:

— Твой сиару порядком заржавел. «Кетх-Селем» будет «начало ночи»! «Селхан» значит «носок». Его имя — «один носок».

Я припомнил реакцию барышника, когда выбирал имя. Неудивительно, что парень так разнервничался и запросто сбросил цену. Он решил, что я разгадал его маленький секрет.

При виде моего лица лудильщик расхохотался и похлопал меня по спине.

— Да не мучайся так, парень. Это время от времени случается даже с лучшими из нас. — Он отвернулся и начат рыться в своих тюках. — Думаю, у меня есть кое-что, что тебе понравится. Позволь предложить тебе сделку.

Он снова повернулся ко мне и протянул что-то черное и скрученное, как кусок обточенного водой дерева.

Я взял это у него и осмотрел. На ощупь оно было тяжелое и холодное.

— Кусок шлака? — спросил я. — У тебя кончились волшебные бобы?

Лудильщик показал булавку, зажатую в другой руке. Он поднес ее на пол-ладони к камню и отпустил. Вместо того чтобы упасть, булавка рванулась вбок и прилипла к гладкому куску черного металла.

Я уважительно присвистнул.

— Лоденник? Я никогда их не видел.

— Формально это требонник, — просто сказал он. — Поскольку вблизи Лодена он никогда не бывал, а Требон совсем радом. В Имре этой красотой многие могут заинтересоваться…

Я рассеянно кивнул, вертя камень в руках. Мне всегда хотелось увидеть тяговик — с самого детства. Я оторвал булавку, чувствуя странное притяжение, которое влекло ее к гладкому черному металлу. Поразительно: в моей руке кусочек звездного железа.

— Сколько, ты считаешь, он стоит? — спросил я.

Лудильщик втянул воздух сквозь зубы.

— Ну, я считаю, что прямо здесь и сейчас он стоит как раз одного чистокровного кхершаенского вьючного мула…

Я повернул камень боком, оттянул булавку и позволил ей снова прилипнуть.