Но пора было уже втягиваться в работу. Это было не так уж и сложно, потому что Николай был прав — всё шло по плану, и работы было немного. Это был, наверное, самый спокойный период работы у Андрея за всё время, период перед новым, уже вторым отопительным сезоном. Так сказать, затишье перед бурей. И хотя незагруженные работой дни обычно тянутся медленно, сейчас же они пролетали довольно быстро. К концу недели Андрей случайно встретился с Александровым. Тот, увидев тёзку, воскликнул:
— О, привет! Ты уже на работе?
— Да, вот только во вторник вышел. А ты как?
— Я уже больше месяца как здесь.
Оказывается, Александров вернулся из отпуска буквально на следующий день после отъезда Морозевичей в отпуск.
— Слушай, — продолжил тёзка Морозевича, — надо бы где-нибудь посидеть за кружечкой пива, поговорить. Поделиться новостями о том, кто как провёл отпуск. Давай вдвоём в выходные дни сходим к Грише. Наш лепший друг сейчас важный начальник, ему сейчас не до нас, — он имел в виду Кирзоняна.
— А что, можно. Давно мы вместе не отдыхали. Очень хорошая мысль. Можно когда-нибудь сходить и в карамболь поиграть.
— В карамболь пойдём играть зимой или поздней осенью, когда нечем будет заняться. А сейчас можно найти и другие развлечения.
Они договорились пойти к Грише в ближайшее воскресенье — в субботу Александровы планировали съездить в Стендаль.
— А может быть, и вы с нами поедете? — предложил Александров.
— Андрей, что мы там сейчас не видели. Вы же туда не на прогулку едете. А мы свои деньги оставили только на пропитание. Нам до получки ещё жить более двух недель.
— Ну да. Я это выпустил из вида. Ладно, тогда до воскресенья.
ГЛАВА 9. Истории и приключения
В воскресенье Андрей предупредил Леру, что сходит со свом тёзкой к Грише попить пиво и поделиться последними новостями. Валерия не возражала, и вот они уже сидели в гасштетте за столиком. Они, не спеша, смакуя, потягивали пиво и делились новостями. А последние новости — это, естественно, их пребывание в отпуске. Андрей рассказал об их отдыхе на море, встрече с братом и кратковременном пребывании у родителей. У Александрова всё было наоборот — долговременное пребывание с дочкой то у своих родителей, то у родителей жены, отдых на речке и походы в лес за грибами.
— В общем, отпуск у меня, хотя и был насыщенным, но довольно однообразным, — подвёл тот итоги.
Пока они беседовали, неподалёку за соседним столиком расположилась троица одесситов и ещё трое ребят из тех же "Хоромов". Двое из них, попросив разрешение, подсели к Андреям — мест в гасштетте становилось всё меньше. Одесситы весело балагурили между собой, заказав пиво, дупельки с водкой и сосисками. Потом они о чём-то поговорили с немцем за соседним столиком. В общем, всё шло как обычно. Морозевич с Александровым продолжили свой разговор, негромко беседовали и напарники по их столу. Через время обе эти беседы были прерваны диким воплем: "А-а-а-а!!". Вопли рвались из горла немца, с которым недавно разговаривал один из одесситов. Он стоял с открытым ртом, которым судорожно хватал воздух как вытащенная из воды рыба. Он ничего не мог сказать, по лицу у него катились слёзы, он задыхался, во всю махал руками и орал своё "А-а-а-а!!". Затем он накинулся на одного из одесситов, который выскочил из-за стола и начал от того прятаться за спинами друзей. Тогда немец схватил недопитую кружку пива и вновь бросился за одесситом — а то был Николай Сушков. Увидев, что дело приобретает серьёзный оборот, Николай бросился к двери, немец за ним. Чем у них всё закончилось на улице — неизвестно. Никто ничего не мог понять, и только оставшиеся двое одесситов с сотоварищем хохотали что есть мочи. Один из слесарей из-за столика, где сидели Морозевич с Александровым, пересел на время к хохочущей троице и те, давясь смехом, начали ему что-то рассказывать. Через время слесарь, уже тоже смеющийся, вернулся и вот что он рассказал. Дело было так.
Придя в гасштетт, одесситы сначала спокойно сделали заказ, а затем мирно беседовали. Но эта беседа была не такая уж простая. Дело в том, что у одесситов уже давно, ещё до своего отпуска созрела одна идея. Во время отпуска они вплотную приблизились к её реализации. Но, вернувшись в городок, за летними развлечениями они о ней забыли. А сейчас вот вспомнили и решили, что момент настал. Её начало было положено Сушковым, который, выждав момент, подошёл к ранее знакомому ему немцу и начал подначивать того — мол, почему тот так мало кладёт горчицы к своей сосиске. Немец ответил, что он кладёт её ровно столько, сколь ему хочется. Так, слово за слово, они подошли к тому, что Николай произнёс:
— Просто ты слабак и не можешь больше съесть.
— Почему это я не смогу? — заартачился немец. — Могу съесть и гораздо больше.
— А можешь без сосиски съесть кусок булочки с горчицей? Только горчицы будет немало.
— Конечно, могу. Свободно.
— А спорим на бокал пива, что ты всё же не сможешь съесть всю булочку с горчицей. Только я тебе её сам намажу, не то ты себе положишь какой-то грамм горчицы.
— Да мажь сам сколько угодно. Я согласен. Ты проиграешь мне пиво.
Сушков взял со своего стола горчичницу, щедро намазал горчицей кусок булочки и протянул её немцу. Тот отважно откусил половину куска булочки и собрался её жевать. И вот тут то… — дальнейшее невольные зрители видели сами. Да, чего только не совершишь ради того, чтобы выиграть пари, великая оно сила. Но почему же немец так безрассудно согласился на пари, на которое пошёл бы далеко не каждый русский?
Дело в том, что немецкая горчица разительно отличается от русской. Она приятная, вкусная, немного кисленькая — и всё. Она почти не острая! Так, приятный компонент к превосходным немецким сосискам-сарделькам. Хотя по цвету от русской горчицы её не отличишь. Одесситы же, заранее планируя розыгрыш, привезли с собой из Союза баночку свежей "Русской горчицы" и втихаря наполнили ею горчичницу на своём столике. Теперь всё стало на свои места, всё всем было понятно. Смеялись уже и сотоварищ слесаря, да и Морозевич с Александровым.
При этом Андрей подумал о том, что подобные проделки вполне в духе одесситов. Он ранее был свидетелем ещё одного интересного эпизода в гасштетте с участием тех же одесситов. Тогда тоже никто не мог понять, в чём дело. А всё было так. Одесситы зашли в гасштетт, заказали себе пива и водки и спокойно (если это к ним применительно) беседовали. Через время с их разрешения к ним подсел незнакомый им немец, который тоже заказал пиво и стал его неспешно потягивать. Немцы пьют пиво медленно, обильно сопровождая этот процесс курением. Одесситы же подозрительно быстро выпили своё пиво, рассчитались и удалились из гасштетта. Немец ещё покурил, поговорил с другими немцами, которые подсели за его столик взамен ушедших одесситов, не спеша, допил пиво и подозвал Гришу рассчитаться. И вот здесь у них началась странная перепалка. Андрей не мог понять всего разговора, но понял, что речь идёт о расчете: клиент почему-то отказывался платить, а хозяин на этом настаивал. Другие немцы, сидевшие за столиком, прекрасно слышали разговор, но никто из них не вмешивался. И, как потом стало понятно, и не могли — они пришли позже. Наконец, вдоволь напререкавшись с хозяином гасштетта, немец бросил на стол две марки, сказал ещё что-то нелицеприятное Грише и, хлопнув дверями, выскочил на улицу. Через некоторое время вышел из гасштетта и Андрей, так ничего и не понявший в размолвке Гриши с клиентом. Зайдя в городок, он увидел одесситов, которые сразу же подошли к нему.
— Как там тот немец, что сидел с нами? — спросил один из них у Андрея.
Андрей поведал своим кочегарам ту сцену, что он увидел в гасштетте. Одесситы довольно заржали.
— В чём дело? Это оказывается ваша работа?
— Наша, — хохотала троица.
Потом они рассказали Морозевичу суть дела. А дело было в том, что в немецких пивных заведениях пиво ставится перед посетителем не прямо на стол или скатерть, а на специальную картонную подставочку — круглую, квадратную или узорчатую, размером около 8 см. Эта подставка под пивную кружку или пивной бокал, предназначена для предотвращения попадания пива и влаги, конденсирующейся на внешних стенках, на поверхность стола. Подставки готовят типографским способом с различным тиснением или чаще просто с отпечатанными логотипами пивного заведения, города или самого пива. Называются такие пивные подставочки бирдекель (Bierdeckel — пивная крышка). Обратную сторону бирдекеля часто используют для расчёта. Бирдекель, как и следует из этимологии этого слова, изначально и являлся крышкой на пивной кружке.
