Успехи нашей авиации в борьбе на море в различных кругах расценивались по-разному. Адмиралтейство считало полезным проводить такие операции, в то время как министерство авиации, обеспокоенное все возраставшими потерями самолетов, относилось к ним с меньшим энтузиазмом. Точку зрения министерства авиации полностью разделял командующий Бомбардировочным командованием Пирс, который в ноябре просил освободить вверенное ему командование от проведения налетов на торговые суда противника, так как, по его мнению, бомбардировщики «Бленхейм» не годились для выполнения этой задачи. К счастью, просьба Пирса совпала с решением Военного кабинета отправить бомбардировщики «Бленхейм» на Средний Восток, и 25 ноября Бомбардировочное командование было освобождено от проведения налетов на торговые суда противника. Начиная с этого момента главная ответственность за проведение налетов на торговые суда противника возлагалась на Береговое командование.

В конце лета 1941 года «прославленная» интуиция Гитлера подсказывала ему о нашем намерении вторгнуться в Норвегию. Такое мероприятие, которое сразу лишило бы Германию скандинавской железной руды и одновременно обезопасило бы прохождение англо-американских конвоев в Россию, должно было, по мнению Гитлера, привлечь внимание противника.

Поэтому 17 сентября, когда адмирал Редер докладывал Гитлеру свои соображения по использованию немецких линейных кораблей в Атлантическом океане, последний предложил свой план. Согласно этому плану основные силы немецкого военно-морского флота должны быть размещены в норвежских фиордах, где они, обороняя Норвегию, находились бы в гораздо большей безопасности, чем в Бресте. Эта идея показалась Редеру малопривлекательной, и он в течение некоторого времени отстаивал свою точку зрения.

Однако через несколько недель адмирал Редер вынужден был согласиться с предложением Гитлера направить линейный корабль «Тирпиц», как только будет закончено его строительство, из Германии в Тронхейм. 13 ноября Редер обсуждал с Гитлером вопрос о возможности использования линейных кораблей «Шарнхорст», «Гнейзенау» и тяжелого крейсера «Принц Ойген» не у Атлантического побережья Франции, а в немецких и норвежских водах.

27 декабря английские вооруженные силы провели «комбинированную операцию» против острова Вогсё, расположенного между Тронхеймом и Бергеном. Одновременно английские самолеты произвели отвлекающий налет на Лофотенские острова. Наша авиация бомбардировала оборонительные сооружения острова и прикрывала высадку морского десанта. В это время бомбардировщики «Бленхейм» нанесли удар по аэродрому Хёрдла, расположенному в 140 километрах южнее острова Вогсё. Операция в целом была проведена успешно, наша авиация полностью выполнила поставленную перед ней задачу, свои потери составили 10 самолетов. Высадившиеся десантники взорвали промышленные предприятия и опорные пункты острова, захватили в плен много немецких солдат и местных квислинговцев и вывезли норвежских добровольцев, изъявивших желание принять участие в борьбе на стороне союзников.

Этот успешный рейд союзников подкрепил уверенность Гитлера в том, что мы готовим вторжение в Норвегию. 29 декабря он снова созвал совещание командного состава военно-морского флота, на котором предложил перебросить из Бреста в Норвегию через Ла-Манш линейные корабли «Шарнхорст», «Гнейзенау» и тяжелый крейсер «Принц Ойген».

12 января 1942 года Гитлер принял решение вывести корабли из Бреста, чтобы не подвергать их ежедневной опасности уничтожения английской авиацией. Кроме того, по мнению Гитлера, Северная Норвегия могла стать ареной крупного наступления русских; в связи с этим необходимо было сосредоточить немецкий флот для обороны Норвегии *.

•Англичане, обнаружив переход немецких кораблей только в 11 часов утра 12 февраля, не смогли воспрепятствовать проходу немецких кораблей через Ла-Манш.

Организуя операцию по выводу кораблей из Бреста, гитлеровское командование рассчитывало использовать их на севере для борьбы на коммуникации, связывавшей СССР с союзными странами, и для прикрытия приморского фланга своих армий на советско-германском фронте. — Прим.

Командующий немецкой эскадрой в Бресте вице-адмирал Силиакс доложил совещанию возможный план переброски кораблей через Ла-Манш. Корабли должны были выйти из Бреста ночью и пройти через Дуврский пролив днем, с тем чтобы можно было максимально использовать их прикрытие с воздуха, которое должно осуществляться крупными силами истребителей. Прорыв немецких кораблей через Ла-Манш, по мнению Силиакса, был единственным решением, сулившим успех выполнению задачи. Северный путь исключался из-за слабой обученности экипажей немецких кораблей, недостаточного прикрытия их с воздуха и удачной диспозиции английских кораблей.

Гитлер утвердил план, предложенный Силиаксом. При этом он заявил, что, судя по опыту прошлого, англичане не способны быстро принять и осуществить решение и что им не удастся сосредоточить свою бомбардировочную и истребительную авиацию в Юго-Восточной Англии за то короткое время, которое они будут иметь в своем распоряжении.

В каком же состоянии находились корабли, которые должны были бросить вызов могуществу англичан на море и в воздухе?

Как указывалось, самолеты Бомбардировочного и Берегового командований в апреле 1941 года вывели «Гнейзенау» на несколько месяцев из строя. «Шарнхорст» в то время не получил прямых повреждений, однако оборудование судоверфи, где он находился, было разрушено, и это задерживало его ремонт. Тяжелый крейсер «Принц Ойген» возвратился в Брест из Атлантики после гибели «Бисмарка». При налете нашей авиации на Брест в ночь на 2 июля одна из бомб попала в «Принц Ойген», причинив ему серьезные повреждения, и он на некоторое время вышел из строя. 21 июля «Шарнхорст», закончив ремонт, отправился на юг к Ла-Паллису для проведения испытаний. 23 июля наши самолеты-разведчики обнаружили его. Вечером и ночью самолеты Бомбардировочного и Берегового командований произвели несколько налетов на «Шарнхорст», однако корабль не получил ни одного повреждения. Тогда командование английских ВВС решило совершить налет на линейный корабль в дневное время. 24 июля 15 бомбардировщиков «Галифакс» из состава Бомбардировочного командования, следуя под прикрытием истребителей, произвели налет на «Шарнхорст» и нанесли ему пять прямых попаданий, вынудивших корабль возвратиться в Брест (в отсеки линейного корабля попало 3000 тонн воды). В этой операции мы потеряли пять бомбардировщиков. Теперь все три немецких корабля были выведены из строя, и их ремонт, по подсчетам немцев, вряд ли мог быть завершен к концу года. К сожалению, мы не знали действительного размера ущерба, причиненного этим кораблям, и в последующие месяцы затратили много ненужных усилий, следя за тем, чтобы корабли не покинули Брест.

За исключением двух массированных налетов в сентябре, налеты нашей авиации на эти три корабля в конце лета и осенью 1941 года были неэффективными. В начале декабря, когда все три корабля, судя по аэрофотоснимкам, все еще находились в сухом доке, командование английских ВВС приняло решение нанести по ним мощный удар. Вступление Японии в войну и последовавшие за этим наши потери на Тихоокеанском театре военных действий в совокупности с тяжелыми потерями, которые мы до этого понесли на Средиземном море, значительно сократили превосходство английского военно-морского флота над немецким в крупных кораблях. Кроме того, к этому времени нами была получена информация о том, что ремонт всех трех немецких кораблей в Бресте почти закончен. Начиная с 11 декабря налеты английской авиации на этот порт и постановка мин у выходов из него стали проводиться каждую ночь. 16 декабря воздушная разведка донесла, что «Принц Ойген» вышел из сухого дока, и в следующую же ночь на Брест был совершен массированный налет, в котором участвовал 101 самолет. 18 декабря последовал дневной налет, в котором участвовал 41 бомбардировщик («Манчестер», «Галифакс» и «Стирлинг») в сопровождении истребителей. Во время этого налета, потеряв шесть драгоценных тяжелых бомбардировщиков, мы повредили броню «Гнейзенау» и так основательно разрушили шлюзные ворота дока, в котором находился «Шарнхорст», что корабль не мог выйти из него в течение месяца. После этого наши самолеты произвели несколько мощных налетов на Брестский порт. В один из них, вечером 6 января 1942 года, «Гнейзенау» снова получил незначительные повреждения.

В конце января наша воздушная разведка обнаружила в Брестском порту несколько немецких торпедных катеров и минных тральщиков, а в первых числах февраля — эскадренные миноносцы. Прибытие столь значительного количества кораблей, заканчивавшийся ремонт линейных кораблей, а также перебазирование «Тирпица» к тому времени в Тронхейм— все это говорило о том, что немецкие корабли в ближайшее время попытаются прорваться из Бреста через Ла-Манш в Норвегию.

У нас уже давно был разработан план под условным наименованием операция «Фуллер», предусматривавший проведение необходимых контрмер в случае выхода немецких линейных кораблей из Бреста. 2 февраля Адмиралтейство в своей директиве указывало на возможность выхода немецких линейных кораблей из Бреста в ближайшем будущем. Адмиралтейство правильно определило, что немецкие корабли направятся в Норвегию кратчайшим путем — через Ла-Манш, однако полагало, что они будут находиться в пути в дневное время (или находиться в пути ночью и стоять под Шербуром в течение следующего дня), с тем чтобы пройти через Дуврский пролив ночью. Такое предположение Адмиралтейства было прямой противоположностью плану немецкого командования. 3 февраля военно-морскому флоту и военно-воздушным силам Англии был отдан приказ приступить к осуществлению операции «Фуллер». Английское командование не располагало крупными боевыми кораблями, которые могли бы вступить в бой с противником в Ла-Манше. Были усилены дозоры английских подводных лодок на подходах к Бресту, а легкие корабли в районе Дувра и в устье Темзы были приведены в состояние полной боевой готовности. Военно-воздушные силы также провели ряд подготовительных мероприятий. Береговое командование организовало усиленное патрулирование у берегов Англии и между Гавром и Булонью; небольшие группы бомбардировщиков-торпедоносцев, базировавшихся на аэродромы Сант-Эваль, Манстон и Торни-Айленд, находились в готовности к вылету; самолеты, базировавшиеся на аэродром Льючарс, ожидали появления «Тирпица». Все имевшиеся в наличии самолеты Бомбардировочного командования были загружены бомбами и приведены в состояние двухчасовой готовности к вылету. Были отданы необходимые распоряжения для обеспечения истребительного прикрытия над Ла-Маншем и для постановки мин на пути следования кораблей противника, если последним удастся выйти за пределы радиуса действия наших легких военно-морских сил.

Плохая погода, стоявшая с 4 по 7 февраля, мешала проведению воздушной разведки Бреста. 8 февраля было обнаружено, что немецкие корабли все еще находятся в порту, а «Гнейзенау» даже вошел обратно в сухой док. 9 февраля «Гнейзенау» вышел из сухого дока в гавань; на следующий день проведение воздушной разведки снова оказалось невозможным. Джуберту было очень трудно осуществлять непрерывное ночное патрулирование в районе Бреста и над Ла-Маншем в условиях сильного противодействия истребительной авиации противника, плохой погоды и частых неполадок с бортовой радиолокационной аппаратурой, так как он располагал для этой цели всего лишь двумя эскадрильями самолетов «Хадсон». Пейрс же, разумеется, не мог все время держать экипажи всех самолетов в состоянии двухчасовой боеготовности, когда они не могли ни заниматься боевой подготовкой, ни производить налеты на другие цели и даже не имели возможности как следует отдохнуть. В связи с этим командующий Бомбардировочным командованием 10 февраля перевел 100 своих экипажей на состояние четырехчасовой готовности, а остальным приказал дать отбой.

Вице-адмирал Силиакс тщательно разработал план проведения операции. Он проложил по карте маршрут движения кораблей с таким расчетом, чтобы, следуя глубоким фарватером, корабли одновременно избежали по мере возможности обнаружения английскими береговыми радиолокационными станциями. Он приказал протралить фарватер и поставить предупредительные знаки у английских минных полей. Время выхода эскадры было выбрано за четыре ночи до новолуния, что обеспечивало возможность использования прилива и длительного промежутка темного времени. Были приняты все меры для обеспечения кораблей истребительным прикрытием на протяжении всего следующего дня, включая постоянное барражирование 16 самолетов от 06.30 до 17.00. Одновременно Силиакс обратился к верховному командованию с просьбой провести ряд отвлекающих воздушных налетов на порты и аэродромы Южной Англии и создать радиопомехи английским береговым радиолокационным станциям. Противник принял все меры для обеспечения полного успеха операции. И хотя налет нашей авиации 11 февраля помешал немецкой эскадре сняться с якоря точно в назначенное время, она незаметно для нас в 22.45 11 февраля вышла из Бреста. В этот момент самолет «Хадсон» из состава 224-й эскадрильи Берегового командования патрулировал в воздухе, имея задачу наблюдать за выходом кораблей из Бреста с наступлением темноты. Ночь была темной, и визуально обнаружить корабли противника было невозможно. На самолете была радиолокационная установка, и при нормальной высоте патрулирования (450–600 метров) можно было обнаружить крупный корабль на расстоянии до 20 километров. Однако получилось так, что самолет в момент выхода эскадры из Бреста удалялся от нее в сторону юго-западной границы своего района патрулирования. Сменивший его другой «Хадсон» в течение последних восьми минут патрулирования находился на таком удалении от немецких кораблей, что их можно было обнаружить только с помощью бортового радиолокатора. Однако оператор радиолокационной установки не заметил на экране ничего, что можно было бы принять за военный корабль. Аппаратура была в полной исправности, и до сих пор остается невыясненным, почему в те решающие восемь минут корабли противника не были обнаружены.

Немецкие корабли проскочили незамеченными через основной район патрулирования самолетов Берегового командования. Но на их маршруте располагалась еще одна полоса воздушного патрулирования — «юго-восточная линия», предусмотренная планом операции «Фуллер». Эта полоса проходила северо-западнее острова Уэссан по направлению к острову Джерси, и наши летчики должны были обнаружить любой корабль, поворачивающий из Бреста в Ла-Манш. Примерно в 00.50 12 февраля немецкая эскадра пересекла и эту полосу патрулирования. В этот момент наших самолетов в этой полосе не оказалось. Радиолокационная установка на дежурном самолете «Хадсон», который нес патрулирование, вышла из строя, и экипаж получил приказ возвратиться на свою базу. Джуберт не выслал в этот район патрулирования второй самолет для замены, во-первых, потому, что у него не хватало самолетов, а во-вторых, потому, что с первого рубежа патрулирования никаких донесений о выходе немецкой эскадры в море не поступило.

Таким образом, и второй рубеж ночного патрулирования, созданный Береговым командованием на маршруте следования эскадры противника, так же как и первый, не оправдал своего назначения. Но оставался еще третий, последний, район патрулирования — полоса «Хабо», контролировавшая участок от Шербура почти до Булони. Патрулирование в этой полосе 12 февраля, как обычно, проводилось рано утром. К несчастью, в это время над аэродромами Южной Англии, ожидалось появление тумана, и мы вынуждены были отозвать патрульный самолет в 06.30-несколько раньше положенного т времени. Вскоре немецкие корабли незамеченными прошли и эту полосу.

Таким образом, немецкие корабли проникли через тройную полосу воздушного патрулирования в Ла-Манше. Немецкой эскадре удалось добиться осуществления главной цели — из бежать обнаружения в ночное время. Казалось, противник будет продвигаться незамеченным еще в течение нескольких часов светлого времени, так как полеты других наших патрульных самолетов в районе Ла-Манша в это время не были запланированы, за исключением регулярных разведывательных полетов самолетов Истребительного командования, причем эти самолеты заходили на запад не далее устья реки Сомма. Однако с 08.30 на экранах английских радиолокационных станций стали появляться отражения немецких истребителей, прикрывавших эскадру. В штабе 11-й авиагруппы Истребительного командования сначала приняли их как отражения самолетов аварийно-спасательной службы, и только в 10.20, когда стало ясно, что самолеты движутся по своеобразной орбите, перемещавшейся вверх по Ла-Маншу со скоростью 20–25 узлов, командование английских ВВС выслало для контрольной разведки с аэродрома Хоукиндж два самолета «Спитфайр». К этому времени видимость резко ухудшилась, и, хотя летчики этих самолетов обнаружили в районе мыса-Туке большое количество сторожевых кораблей, эскадренных миноносцев и торпедных катеров противника, державших курс на северо-восток, линейных кораблей «Шарнхорст» и «Гнейзенау» и тяжелого крейсера «Принц Ойген» они не заметили.

В это время английские радиолокационные станции обнаружили юго-западнее Булони две цели. На таком большом расстоянии можно было обнаружить лишь очень крупные корабли. Учитывая это и принимая во внимание, что некоторые радиолокационные станции, размещенные на территории графства Кент, периодически подавлялись противником примерно в течение часа, командование 11-й авиагруппы решило выслать на разведку еще один самолет. Но еще до того как этот самолет возвратился на базу, была получена ценная информация.

В 10.10 полковник Бимиш, командир авиастанции в Кинли, и подполковник Бойд поднялись в воздух с целью разведки северного побережья Франции. Встретив над Ла-Маншем два истребителя «Мессершмитт-109», они начали преследовать их и внезапно оказались над немецкой эскадрой. Летчики опознали два линейных корабля, следовавших под эскортом самолетов и эскадренных миноносцев. В это время Би-миша и Бойда атаковала эскадрилья немецких истребителей. Успешно выйдя из боя, они на максимальной скорости взяли курс на Англию и в 11.10 произвели посадку на своем аэродроме, после чего немедленно доложили о результатах наблюдений. В 11.25 командование военно-воздушных и военно-морских сил Англии уже знало, что немецкая эскадра приближается к Дуврскому проливу.

Видимость к этому времени продолжала ухудшаться. Сумеем ли мы нанести удар по немецкой эскадре до того, как низкая облачность и клубящиеся туманы Северного моря вместе с надвигавшимся сумраком февральского вечера сделают эту задачу невозможной?

Напомним, что силы, предназначавшиеся для проведения операции «Фуллер», состояли из 100 самолетов Бомбардировочного командования, которые находились в четырехчасовой готовности. Ни одного самолета из этого количества не было на аэродромах Юго-Восточной Англии. Бомбардировочное командование могло выделить еще 150 самолетов, но опять-таки не раньше чем через четыре часа. Таким образом, ни одна из бомбардировочных эскадрилий не могла нанести удар по эскадре противника ранее 15.00. Кроме того, не было никакой уверенности в том, что действия бомбардировщиков будут успешными. Многие экипажи не имели специальной подготовки для борьбы с кораблями противника в море и, несомненно, испытывали бы значительные трудности в обнаружении целей, а при такой плотной и низкой облачности они вряд ли могли бы с необходимой высоты точно сбросить бомбы. Английские бомбардировщики могли, конечно, причинить повреждения немецким кораблям и отвлечь внимание противника от других средств нападения. Однако при данных метеорологических условиях Пейрс не мог рассчитывать на немедленное уничтожение немецких кораблей.

Поскольку самыми мощными кораблями, которыми мы располагали в этом районе боевых действий, были эскадренные миноносцы, то основные надежды мы возлагали на бомбардировщики-торпедоносцы, количество которых было незначительным. Атаки этих самолетов были безуспешными, и ни одна сброшенная ими торпеда не попала в цель.

Самолеты Бомбардировочного командования действовали также неудачно. Для бомбардировки немецких кораблей в этот день в период с 14.55 до 18.15 вылетели три группы с общим количеством 242 самолета, из них только 39 обнаружили цели и сбросили на них бомбы, однако прямых попаданий немецкие корабли не получили. Свои потери составили 15 обитых и 20 поврежденных самолетов, причем большинство потерь было от огня зенитной артиллерии немецких кораблей.

Немецкая эскадра скрылась в наступившей темноте, но мы все еще не теряли надежд нанести ей удар. Несмотря на противодействие со стороны истребителей противника, одиночные самолеты Берегового командования делали попытки преследовать немецкие корабли. Они дважды обнаружили их визуально до наступления темноты и два или три раза ночью с помощью бортовых радиолокаторов. Последнее донесение поступило в 01.55 13 февраля. В своих донесениях летчики правильно указывали, что немецкая эскадра разделилась на две группы, однако их сообщения были запоздалыми и потому никакой ценности не имели. В ночь на 13 февраля командование английских ВВС выслало 20 бомбардировщиков «Хэмпден» и «Манчестер» для постановки мин в устье Эльбы, однако ни одна из этих мин не причинила ущерба немецким кораблям. Но, вопреки нашим ожиданиям, оба немецких линейных корабля подорвались на минах, выставленных ранее английскими самолетами. Линейный корабль «Гнейзенау», получив незначительные повреждения, шел вместе с тяжелым крейсером «Принц Ойген» и 13 февраля в 07.00 достиг устья Эльбы. Линейный корабль «Шарнхорст» получил повреждения, в результате которых его скорость хода снизилась до 12 узлов, однако и ему удалось дойти своим ходом до Вильгельмсхафена.

Известие о прорыве немецкой эскадры через Ла-Манш было встречено в Англии с чувством огромного негодования и возмущения. Английское правительство назначило специальную следственную комиссию для расследования событий 12 февраля.

После тщательного опроса многочисленных свидетелей следственной комиссии удалось воссоздать ясную картину минувших событий. Действия английских вооруженных сил были подвергнуты умеренной критике, полностью учитывавшей все трудности обстановки, в которой им приходилось выполнять свою боевую задачу. В числе других замечаний комиссия указала, что, после того как немецкая эскадра проскочила незамеченной через две наши зоны воздушного патрулирования, командованию английских ВВС следовало бы в дневное время направить истребители с целью разведки западной части Ла-Манша. Также было необходимо выслать замену самолету, совершавшему патрульный полет вдоль «юго-восточной линии», когда у него отказала радиолокационная установка. Кроме того, данные наблюдения наших радиолокаторов о полетах самолетов противника над Ла-Маншем можно было бы изучить несколько раньше, если бы командование 11-й авиагруппы «более внимательно отнеслось к тому обстоятельству, что немецкие корабли могли появиться примерно в это же время». С другой стороны, связь и взаимодействие между родами войск и между авиационными командованиями были, по мнению следственной комиссии, «в целом удовлетворительными». То обстоятельство, что первые налеты нашей авиации на немецкие корабли были несогласованными, было, по мнению комиссии, неизбежным следствием слишком позднего обнаружения немецких кораблей. Пребывание частей Бомбардировочного командования в состоянии четырехчасовой боеготовности, что явилось предметом серьезной критики определенных кругов, было, по заключению комиссии, при данных обстоятельствах вполне оправданным. Однако командующему Бомбардировочным командованием следовало бы сообщить в Адмиралтейство о своем решении перевести экипажи из состояния двухчасовой в четырехчасовую готовность.

В целом следственная комиссия пришла к выводу, что, если оставить в стороне неблагоприятные метеорологические условия и общие недостатки английских вооруженных сил, «главная причина неудачных действий против немецких кораблей заключалась в том, что последние не были своевременно обнаружены, а это в свою очередь объяснялось неудовлетворительным проведением ночных патрульных полетов и отсутствием утренней воздушной разведки над Ла-Маншем».

Нет необходимости оспаривать замечания и выводы следственной комиссии, но, учитывая данные, какими мы располагаем по этому вопросу в настоящее время, каждый, кто занимается изучением событий того времени, не может не поразиться некоторым обстоятельствам. В действительности взаимодействие между нашей истребительной и бомбардировочной авиацией было неудовлетворительным; полностью отсутствовала связь между всеми заинтересованными лицами и частями вплоть до мелких подразделений. Большая часть командиров авиастанций и командиров эскадрилий знали только то, что им было уже известно в течение многих месяцев, а именно: немецкие корабли будут пытаться выйти в море. Но никто из них даже не предполагал, что это может произойти между 10 и 15 февраля. Некоторые экипажи самолетов «Бофорт» получили задание производить поиск предположительно торговых судов противника, а два офицера, которые первыми обнаружили немецкую эскадру, вышли на нее по чистой случайности.

Что касается действий нашей авиации, то прорыв немецкой эскадры явился результатом более или менее случайного стечения обстоятельств. Погода была явно против нас, поэтому с самого начала все складывалось неудачно. Если бы не мастерство и отвага, проявленные экипажами самолетов «Бофорт» при обнаружении целей в сложных метеорологических условиях, действия авиации можно было бы расценивать не иначе как печальную страницу в нашей истории. Однако настойчивость наших вооруженных сил в достижении своих целей вскоре сбила спесь с ликующих немцев. 23 февраля направлявшийся в Тронхейм тяжелый крейсер «Принц Ойген» был торпедирован английской подводной лодкой «Тридент». В ночь на 28 февраля линейный корабль «Гнейзенау», стоявший в Киле, получил два прямых попадания и потерял 90 человек экипажа в результате налета, произведенного самолетами Бомбардировочного командования. Все три немецких корабля надолго вышли из строя. Покинув Брест, откуда немецкие корабли могли держать под непрерывной угрозой наши атлантические коммуникации, противник не достиг поставленной цели. Как заявил Редер, немецкий военно-морской флот, «одержав тактическую победу, потерпел стратегическое поражение».